– Почему? Вы мне его дайте! А я уж сама разберусь, что мне пригодится, а что нет!
– Пожалуйста.
– Так. И где мне искать этого хилого мерзавца?
– В морге.
– В мор… Где?
Модельерша запнулась и вытаращила на Лесю свои маленькие глазки.
– Да, да, – кивнула девушка. – Вы не ослышались. В морге. Именно там.
– Он что, устроился работать санитаром?
– Нет. Хуже. Он в морге не работает, он там, если можно так сказать, живет.
– Живет? В смысле, снимает угол? В трупницкой? Ох, докатился Никола! А ведь я его предупреждала! Он там живет? Скажите мне, он там живет?
– Нет. Он там не живет. Как он может жить в морге?
– Так что же он там делает?
– Дело в том, что он… он и сам не живой.
Модельерша всплеснула руками и ухнула, словно сова в ночи:
– Умер! Так я и знала! Умер, гад проклятый! Так ему и надо!
Но в противоречие с ее словами из глаз модельерши внезапно полились крупные, словно горох, слезы.
– Умер, умер, – повторяла она безостановочно, а потом, подняв на подруг глаза, спросила: – Девчонки, а это точно? Вы не шутите?
Девушки заверили Марину, что такими вещами не шутят. И тогда, всхлипывая, она произнесла заветную фразу:
– Ну, пойдемте тогда со мной. Что на ветру-то торчать? Посидим, помянем, и вы мне все подробно расскажете. Подумать только, умер!
И модельерша, подняв помятые свертки с земли, щелкнула брелоком сигнализации и пошла к дому. Подруги поспешили за ней.
– Это со мной! – пресекла Марина попытку охранника преградить подругам дорогу.
Подруги, торжествуя, показали растерявшемуся охраннику язык. И поспешили следом за модельершей. Та шагала тяжело и размашисто. Подруги едва поспевали за ней. Они старались примерить свой шаг к поступи Марины, одновременно пытаясь понять, сколько же бабе лет? Тридцать? Сорок? Пятьдесят?
Внешний вид Марины прямо-таки поражал. Вот это модельер? Человек, посвятивший себя прекрасному? Во что она одета? Какая-то бесформенная серая тряпка, яркий платок в псевдорусском стиле, нелепые пузырившиеся на коленях брюки выглядывали из-под платья. Все тяжелое, неуклюжее и громоздкое.
И сама Марина выглядела точно так же. Странно для нестарой еще женщины. Особенно это было странно для женщины, не только принадлежащей к миру высокой моды, но и диктующей ее.
– Знаете, а я видела ваши модели, – поспешила Кира подружиться с Мариной. – Они великолепны!
– Правда? Вам понравилось?
– Очень! Просто шик! Столько меха вперемешку с шелком, вышивкой и стразами!
– Еще бархат, – напомнила модельерша.
– Что?
– Еще бархат, – повторила модельерша. – Обычно именно эти четыре вещи и упоминают журналисты в своих статьях, посвященных мне.
– О! О вас и в журналах пишут!
– И на телевидении рассказывают и даже показывают, – грустно хмыкнула Марина. – А толку? Счастья-то все равно нет!
И, понурившись, эта великанша вошла в лифт. Подруги, недоумевая, шагнули следом. Как можно быть несчастливой, когда к тебе приковано внимание стольких людей? Когда тебя все обожают, боготворят и мечтают сделать хотя бы отдаленно похожее на то, что делаешь ты.
– Ах, все это не то! – откровенно призналась модельерша, когда подруги сообщили ей о своих наблюдениях. – Мне бы мужа хорошего. Так нет же! Не везет мне с мужиками, вот что! Хоть бы один дольше месяца задержался, так нет же! Я когда с Колей познакомилась, то первое время, когда его по вечерам у себя дома встречала, даже не верила, что мы с ним все еще вместе. Это было такое счастье! Вы просто себе не представляете!
– А где вы с ним познакомились?
– У подруги дома, – быстро ответила Марина. – Она нас и познакомила. Я ведь сначала не знала, что Коля дворником работает.
– Дворником?
Про эту страницу биографии своего приятеля Игорь Анатольевич умолчал. Или и сам не знал? Все-таки профессия дворника не самая престижная.
– Думала, такой интеллигентный и начитанный человек обязательно какой-нибудь поэт или ученый-историк, – продолжала тем временем Марина. – Ну, а потом когда правду узнала, поздно уже было. Я в Колю влюбилась, и мне было уже все равно, кем он там работает.
– А почему поздно?
– А потому что! Потому что если бы я в то время такой влюбленной дурой не была да уши свои клюквой не развешивала, то задумалась бы. А чего это такой замечательный, эрудированный и начитанный молодой человек и вдруг в дворниках сидит!
– И что?
– И начала бы выяснять.
– Что?
– А то, что было там, что выяснять. И открылась бы мне тогда масса интересного о моем дорогом друге!
– Что интересное? – допытывались у нее подруги.
– А то! В дворники он подался, потому что ни образования, ни дела собственного у этого человека не было. И жил он всю свою жизнь за счет своих баб. Они его кормили, поили, обстирывали, обихаживали, а он в это время на диванчике лежал, книжечки умные почитывал, эрудицию свою пополнял.
– Так это же не самое плохое хобби.
– Хобби! А долги делать? Это тоже, скажете, хобби?
– Долги?
– А в рулетку играть? Это тоже хобби?
– Рулетка?
– Я, между прочим, за Николая еще три года платить его кредиторам должна! Оформил меня в качестве поручителя, а я, дура, и согласилась. Подумала, доверяет. Умилялась еще. А он – подлец! Сбежал, а кредит на меня повесил! Да ладно бы кредит! Хрен с ним с кредитом! Что я денег, что ли, не заработаю? Да если захочу, я могу уже в следующем месяце этот кредит погасить.
– А чего же не гасите?
– Жду! Жду, когда совесть у этого подонка проснется! Да, видно, теперь уж не дождусь.
– Теперь точно не дождетесь, – подтвердила Кира. – Мертвые долгов не платят.
– Ну и шут с ним! – отмахнулась модельерша. – Завтра же позвоню в банк и сделаю перечисление на счет. Хоть с этой проблемой разберусь.
– А что? Было что-то еще?
– Вы издеваетесь? – воскликнула модельерша. – Вы знаете про Колю, но не слышали эту историю? А вы вообще кто?
Пришлось ей объяснить. Дружелюбней от этого модельерша не стала. Но зато предложила выпить. Тост был опять же за то, чтобы мерзавцу Коле гореть бы в аду за то, что он устроил Марине. Подруги выпили, искренне недоумевая. Что же натворил погибший? Что-то еще? Более страшное?
– Он меня обворовал! – трагично произнесла Мариша. – Даже хуже! Не меня, а моего лучшего клиента. И даже все равно не так. Его Коля обворовал, а меня подставил!
И, неожиданно быстро захмелев от одной-единственной рюмки, которая, казалось, не могла нанести ее крупному телу существенного вреда, модельерша начала свой грустный рассказ.
По роду своей деятельности ей приходится много общаться с известными, знаменитыми или просто богатыми людьми. Так уж повелось, что никогда не шьющая самой себе красивых платьев Марина одевала весь бомонд. От клиентов буквально не было отбою. Все хотели вещичку от Курчавиной.
– А все потому, что вещи у меня все страшно дорогие. И носить меня стало своего рода шиком. Мои шмотки служат своеобразной визитной карточкой в тот мир, где правят деньги.
Разумеется, среди богатых клиентов Марины полно эксцентричных людей. Тех, кто готов за свои капризы, прихоти и чудачества отдать не просто деньги, а очень и очень большие деньги. И среди таких людей особенно выделялся политик и бизнесмен Жаров. Его упитанное лоснящееся лицо мелькало на экранах всей страны постоянно. Он, можно сказать без прикрас, являлся для страны культовой фигурой.
Но мало кто знал о пристрастии громогласного Жарова к молоденьким мальчикам. А вот Марина знала. И еще она знала, что политик был еще и страстным коллекционером женского платья.
– В его коллекции были настоящие шедевры, которые с удовольствием бы заполучили крупнейшие музеи мира. Ведь в распоряжении Жарова были лучшие мастера. Деньги нынче правят бал. А Жаров мог позволить себе лучших реставраторов. Они из любого полуистлевшего обрывка умели сделать настоящее бальное или просто вечернее платье. И оно выглядело именно так, как и двести или триста лет назад, когда его впервые примерила его обладательница.
– Двести? Триста лет? Ткань способна сохраниться так долго?
– И даже дольше. У Жарова в коллекции был свадебный наряд одного из китайских императоров. Так вот, ткань платья буквально не видно за сапфирами, брильянтами и бирюзой. Один только этот наряд тянул на целое состояние.
– Но вы же сказали, что Жаров собирал коллекцию женского платья. При чем тут наряд императора?
– Так и есть. В коллекции Жарова преобладают женские платья. Но наряд императора был свадебный. И шел только в комплекте с платьем невесты. И наряд самого императора он взял, так сказать, в нагрузку. И я вам скажу, он не прогадал. В сочетании эти два платья выглядят еще более впечатляюще.
– А платье невесты столь же богато украшено?
– Вовсе нет. В отличие от современных невест, которые зачастую украшают себя словно елку, китайская невеста-императрица была одета скромно. Как и подобает невинной девушке. Она была призвана всю свою жизнь держаться в тени своего великого повелителя и супруга. И каждая деталь ее скромного туалета должна была напоминать об этом!
– Хм. Не хотела бы я быть невестой императора в те времена. Это же какая скука! Наверное, императрица и собственного мнения не имела.
– Иметь-то она его, может быть, и имела, – хмыкнула в ответ Марина. – А вот вслух высказывала вряд ли. Но мы отошли от темы.
И Марина принялась рассказывать эту совсем не веселую историю снова. По неизвестным Марине причинам политик Жаров проникся к ней невероятной симпатией. И когда возникла ситуация, что политику во имя сохранения своей жизни и состояния нужно было прожить некоторое время за границей, он обратился к своей приятельнице со странной просьбой:
– Дорогуша, Мариночка, душа моя. Оставь мою коллекцию женского платья у себя на передержку. Бог даст, все изменится. И я вернусь на Родину не бедным паломником, а принцем на белом коне. С собой брать коллекцию не могу, слишком громоздко. Оставлю ее тебе. До поры до времени.