Один из кадавров, которого она пыталась догнать, развернулся и направился к ней. Зрелище не самое приятное, девушку чуть не вырвало. Огромная фигура, величиною в пять метров, с оскалом острых костяных зубов, которые могли перемолоть взрослого коня за считанные минуты. Монстр напоминал игрушку, огромную вязаную игрушку, вот только вместо толстой пряжи он состоял из белёсых человеческих тел, полностью обнажённых и сохраняющих разум. От него исходила такая волна миазмов, человеческих криков, страха и слёз, что адъютант пошатнулась.
Монстр шёл, сминая попадавшихся под ноги демонов, не успевших уйти с пути. Он приблизился настолько, что она стала различать голоса людей, наполняющих его, ставших плотью и кровью.
— Убей… Убей меня!.. — мужской.
— Мои дети! Девочка, скажи, что с ними⁈ ОТВЕТЬ! — женский, истеричный.
— Я боюсь, папа, мне страшно… — детский, испуганный.
Всё это ударило по голове, вышибая последние доводы разума, ноги подкосились и она упала назад.
Кадавр навис над ней, разевая пасть, чтобы поглотить целиком и полностью. Она смотрела в десятки распахнутых глаз монстра, наполненных тьмой, и видела в них своё отражение. Чумазой, коротко стриженой девчонки, залитой кровью с ног до головы, сидящей в окружении мёртвых людей и демонов.
А ещё, она увидела, что за её спиной распахиваются крылья, белые ангельские крылья. Но вот лицо, показавшееся за ними, не принадлежало ангелу. Демоница… Позади неё взлетела иллюзорная демоница, судя по облику, из высших. Она зависла над девушкой и подняла руку. В ней тут же образовалось копьё света. Сорвавшись, оружие, начинённое силой, пробило кадавра, оставляя огромную поджаренную дыру вместо головы.
Демоны отступали, а она всё смотрела на фигуру плывущего к ней паладина. Он стоял на клинке, безразлично взирая на мир, и плыл на уровне полуметра над землёй, среди тел тысяч и тысяч павших.
— Взять её! — послышались за спиной голоса и адъютант вздрогнула.
Она посмотрела вокруг, как загнанная лисица, затравленно и со звериным оскалом.
К ней направлялись пять человек, минуя строй из пехотинцев, они вошли на пустырь и растянулись цепочкой, выставляя ружья со штык-ножами. Посередине вышагивал сам Вяземский, не успевший уехать в Петрозаводск, и сейчас собравшийся устроить публичную казнь.
— За измену Империи и убийство своего союзника, ты приговариваешься к немедленному суду. Капитан! Привести приговор в исполнение! — брызжа слюной, прокричал воевода.
Девушка подняла клинок, отступая. Доспех духа уже развеялся, поэтому надеяться на хороший исход было нельзя. Эти ружья сделают из неё подобие решета меньше чем за секунду. Люди Вяземского опасливо смотрели на беловолосого, старательно зарабатывая себе косоглазие. Стрелки направили оружие на дезертировавшего адъютанта, ожидая отмашки. И будто бы по плану, в последний момент, раздался голос стоящего неподалёку паладина.
— Хорошо, что ты сам решил вынести себе приговор, — прошелестел холодный голос. — Воины, взять предателя Вяземского Артура Михайловича на прицел.
К удивлению адъютанта, вся стража воеводы неожиданно развернулась против руководства.
— Отребье! Кому вы служите? Ему? — зашёлся в крике воевода.
— Огонь! — с нескрываемым наслаждением приказал паладин.
Вяземский кричал, но какой в этом толк? Его грузная фигура была нашпигована свинцом, как утка яблоками.
— Как тебя зовут? — услышала она вопрос и обернулась, не сомневаясь, что обращались к ней.
— Виктория.
— Красивое имя, оно означает победу, — кивнул паладин. — Меня зовут Святослав, но ты можешь знать меня как Тёмного.
Девушка чуть не потеряла сознание. Тёмный? Тот самый паладин, собравший о себе сотни легенд, и сам ставший легендой ещё при жизни? Она слышала о нём, но в её представлении он был стариком.
— Ты не похож на древнего старика, Тёмный, воина, излучающего могущество, как солнце тепло!
— Могущество? Пф… — парень вдруг рассмеялся, глухим каркающим смехом.
Вика поняла, что сказала последние мысли вслух.
— Ты не думала, почему эти твари убежали? — вдруг спросил он, оказавшись рядом настолько близко, что ей хотелось сделать шаг назад, но ноги снова онемели. — Я покажу тебе силу.
Он выпустил ауру, и ей показалось, что она очутилась внутри печи. Такой жар и такая мощь, ноги сами по себе подогнулись и она упала на колени.
— Хочешь, я научу тебя? — внезапно давление упало, и его вопрос повис в воздухе.
На него все знали ответ, он сам, она, окружающие.
Вот только не будет ли цена могущества слишком высока?
Все тут жертвуют жизнью, но этому парню жизни будет мало, ей казалось, что он заберёт её душу. Он пошёл меж вставших в недоумении людей, которые кланялись и расступались, а она поплелась следом.
— И отрасти, пожалуйста, волосы, не люблю короткие причёски у женщин, считай это моей причудой, — произнёс он. — Теперь у тебя нет необходимости прятаться, уж точно не тебе.
…
Все эти мысли пролетели в моей голове за доли секунды, пока я смотрел на неизменившуюся Вику. Ту, которой так верил. Вторая женщина в моей жизни, но если первая подарила мне дочь, вторая забрала всё, что у меня было.
— Вы хотите что-то сказать, молодой человек? — спросила она, с ледяной усмешкой наблюдая за мной. — Моя помощница живёт с вами под одной крышей, так что в будущем мы будем часто встречаться.
— Да? — глупо переспросил я. — Не скажу, что я рад.
— Что ты себе позволяешь⁈ — вскипел стоящий неподалёку Лоренцо.
— Слушай, макаронник, ещё один такой вопль и будешь поглощать свою любимую пасту только через трубочку, — огрызнулся я, посмотрев на усатого.
— Сеньора, — сделал просительное выражение лица итальянец.
— Что, мамочке надо сменить тебе портки? — снова пошёл на обострение я.
Взгляд Вики неожиданно потеплел. Она больше не строила из себя ледяную королеву.
— Вы весьма бестактны, — заметила она, склонив голову к плечу. — Не подскажете, чем мы вас так сильно ранили?
Хотелось ответить, кинжалом, но я сдержался.
— Мне нужна форма, она прямо за вами, сейчас я её возьму и пойду на занятия, мечтая, чтобы этот день поскорее закончился и я уснул, — говоря это, обхожу Вику по дуге, едва не касаясь её груди, ибо отступать это не её конёк. — Чтобы наутро искренне полагать, что это всё дурной сон.
Говоря это, наконец-то протискиваюсь и поднимаюсь на второй этаж, оглашая помещение отборной руганью. Вика входит в гостиную, почему-то решив задержаться. Лиза что-то шепчет ей на ухо, а та провожает меня взглядом, пока я шагаю по лестнице.
— Нравятся задницы молоденьких парней? — хмыкаю я. — Боюсь мы даже не одного возраста.
— Нахал, — улыбается она. — А сколько лет вы мне дадите?
— Ну, примерно сотни четыре, — говорю и вижу, как девушка бледнеет, смотря на свою подопечную.
Лиз только разводит руками.
— Я ничего не говорила, правда!
— Так я угадал? Чёрт, женщина, вам не стыдно? — бормочу себе под нос, пока переодеваюсь.
Если бы её здесь не было, я бы мог попросить Мальгуса выпроводить кого угодно, вот только не её. Во-первых, эта женщина ест таких котят как Мальгус на завтрак. Оно и понятно, я сам научил. А во-вторых, она попросту узнает духа.
— К сожалению, мне пора, — слышу, как она прощается с Лизой и выходит. — Ещё увидимся, молодой человек.
— Господи упаси, — крещусь, замерев на лестнице.
Мелкое поведение с моей стороны, но это месть. Нет, не за то, что в спину мне когда-то сие чудо вогнало кусок проклятой стали. Нет, совсем нет. Это за сбитого лётчика и мой костюм, как говорится, только цветочки, ягодки потом.
Приятно позлить человека императора, тем более, я знаю, что она не способна причинить вреда. Черту я не перешёл, так, поогрызался себе всласть и полетел назад на занятия.
— Давно я не видела, чтобы она так много улыбалась, — растерянно произнесла Лиза, когда я уже уходил. — Но ты, Митрофанов, всё равно редкостная задница, только улыбка моей… руководительницы, спасает тебя сегодня. Но не смей больше говорить с ней в таком тоне.
На эту речь я даже не собирался отвечать. Поэтому стартовал, как только вышел за порог.
Занятия уже начались, пришлось извиниться перед Лебедевой, врываясь в аудиторию уже после звонка. Я был быстро помилован и усажен на своё место. Варя, кстати, сегодня выглядела куда лучше, чем вчера, видимо так должны выглядеть люди, сбросившие гнёт и тиранию. Разительные изменения.
В целом, урок прошёл довольно скучно. Если бы не одно «но». Всё время, пока я сидел за партой, внутри тикали часы. Сердце сжималось от какого-то дурного предчувствия, но я не мог выявить конкретное направление.
Лебедева, увидев, что я блуждаю в своих мыслях, не стала делать замечание. Она вещала о доспехе духа. Сегодня те, кто овладел этим чудесным навыком, помогали менее удачливым товарищам. В целом, преподавание строилось по схеме, усиливаем слабые стороны. Видимо, Оксана Фёдоровна решила вывести нашу группу на средний уровень и нивелировать различия в навыке. В таком случае назревает хороший вопрос, какого рожна тогда понадобилось испытание?
Тут ответ прост, у Лебедевой свой путь, как у тех самураев.
Остальные преподы, а на сегодня их было всего два, Потёмкин и Серебряков, не страдали человеколюбием. Нас после пробного прогона поделили на отстающую группу и продвинутую, обозначив места. Какое-то время у «бездарей», как ласково прозвал неопытных студентов Серебряков, будет возможность вернуться в обойму, нагнав, но затем пропасть станет больше.
Многих покоробило такое прозвище, но оно было более чем справедливым.
Егор Бенедиктович пришёл в ярость от физической подготовки немногочисленных парней, а уж после теста девушек вовсе готов был взорваться. Он искренне считал, что студентам многое простительно, невежество в истории, низкие навыки управления миром, ибо у всех разные стартовые данные, особенно если принять в расчёт, что тридцать, а то и сорок процентов не аристократы. Но вот простить отсутствие приемлемых физических кондиций он уже не мог.