иша веник в руке выбивал по полу барабанную дробь. Надо было что-то делать.
– Встаньте, вынесите служанку и сами принесите мне воды, я потом все объясню. – Голос мой звучал спокойно и в то же время властно. Не давая им собраться с мыслями, я скомандовал: – Действуйте!
Они подхватились, подняли служанку под руки и очень слажено, как будто всегда взаимодействовали, исчезли в коридоре. Я закрыл за ними дверь и стал ждать.
Через полчаса в дверь опять тихо постучали, даже не постучали, а поскреблись, как скребутся грызуны в подполье. Помня, чем закончилось первое посещение, я так же тихо спросил: «Кто там?» В ответ долго молчали, мне показалось, что стоявшие на той стороне неслышно ушли на цыпочках. Когда мне надоело ждать, из-за двери спросили громким шипящим голосом: «А кто там?» Меня начал разбирать смех, и я, прокашлявшись, тонким голоском ответил: «Это почтальон Печкин, принес посылку от вашего мальчика». Я смеялся уже вовсю. Но улыбку мою и смех стерла дверь, которая сорвалась с петель от мощного «воздушного кулака», врезала меня прямо по лицу, разбив нос, и унеслась вместе со мной к противоположной стене. Я в полете был переведен в боевой режим, притормозил у стены и уставился на воинственных посетителей. В комнату ввалились трое: Уж с котомкой в руке, Изъякиль с веником, который он держал очень решительно, словно это был благородный меч, и Мия с кучей амулетов в кулаке. Среди наступающих на меня «соратников» (я уже не был так благодушен, как при первой встрече, и считал их по меньшей мере сволочами) девушка была самой опасной. Ага, это я так думал, но веник Изи оказался оружием массового поражения, он им тряхнул, и в мою сторону понеслись огненные звездочки. Не зная, с чем можно столкнуться, я ушел с их пути и вышел из ускорения. Россыпь искрящихся огоньков пролетела мимо и огненным дождем усыпала половину стены. Я продвинулся к вошедшим и заорал: «Вы что, с ума сошли?!» Первым опомнился Уж, он выхватил веник-огнемет у Изи и обхватил Мию сзади, не дав ей воспользоваться амулетами. Девушка ударила ему каблуком по подъему ноги, резко махнула головой назад и врезала ничего не подозревающему Марку по носу, затем ухватила палец руки, обнимавшей ее, и сломала его. Издав звук «у-о-у», разведчик упал на пол.
– Милорд, с вами все в порядке? – бросилась ко мне Мия.
Я смотрел на нее и не знал, что сказать, у меня был сломан нос, из него хлестала кровь в три ручья, и это сотворила со мной тихоня, которая интересовалась, все ли со мной в порядке!
– Где Печкин, милорд? – неожиданно спросила она. – Мы думали, что он вас убил или захватил.
Погрозив ей указательным пальцем, я отодвинул ее и влил в рот пришибленному Ужу полбутылки зелья, остальное допил сам и вскоре почувствовал себя лучше.
– Уже в порядке, – ответил я. – Воду принесли?
– Воду? – недоуменно переспросила Мия и оглянулась на перевернутый таз, лежащий у входа в комнату.
– Твою дивизию! Вы опять будете воду греть? – Я смотрел на стоявших столбом товарищей и не знал, плакать мне или смеяться. – Марк, ты поправился? – Он в знак согласия кивнул. – Неси ведро холодной воды. – И больше не обращая внимания на девушку и идриша, стал снимать с себя обрывки одежды.
Мия, увидев меня голым, покраснела, ойкнула и выбежала. Но вместо нее, отдуваясь, с большим медным ведром вошел Чарый. Я поднял перевернутый стол, водрузил на него ведро и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно обтереться, но, кроме моих тряпок и штор, тут ничего не было. Я сорвал штору, намочил ее и стал истово тереться.
– Ваша милость, надо не так, – поборов свой страх, обратился ко мне Изъякиль.
– Что, хочешь спинку потереть? – повернулся я к нему. Шутки на сегодня закончились, и я готов был прибить бородатого мужичонку, сумевшего веник превратить в огнестрельное оружие.
– Нет, ваша милость, надо с заклинанием очищения. – Он поднял веник.
Я с опаской посмотрел на идриша с коварным предметом в руках и показал ему кулак, но он только улыбнулся и опять тряхнул веником.
В то же мгновение я почувствовал, как мое тело стало свежим и хорошо пахнущим. Оглядев себя и осознав, что стал очень чистым, я с огромным удивлением посмотрел на своего нового трактирщика.
– Это что сейчас было, Изя? – спросил я. Идриш как факир выпускал из веника то огонь, то чистоту. – Что у тебя за веник, Изъякиль, посох архимага?
– Я просто применил заклинания бедняков, босс, – как-то неуверенно назвал он меня новым для него титулом.
– А что, есть такие? – быстро одеваясь, спросил я. – Первый раз слышу! – Прогнав в памяти несколько учебников по бытовой магии, я не нашел аналогов. Сколько открытий чудных еще ожидало меня в этом мире.
– Это заклинания идришей, мы стали прислугой в домах, и нас нагружали тяжелыми работами, часто, чтобы поиздеваться и потом выгнать, пришлось вертеться, – застенчиво закончил он.
– Научишь? – застегивая кожаный колет, спросил я.
– Да запросто, – ответил он. – Смотрите.
– Подожди, Изя. – Я остановил его, подобрал веник. – Давай! – разрешил я и крепче перехватил хозбытовой предмет.
– А веник вы зачем взяли? – удивленно смотрел на меня идриш.
За его спиной силился сдержать смех Чарый.
– А что, можно без него? – Я зыркнул на Ужа и прищурился, улыбка с лица разведчика слетела, как пыль, сдуваемая с комода, и унеслась за дверь. Зато я остался доволен.
– Конечно, просто мне так удобнее. – И идриш сплел заклинание.
Шиза его скопировала и довольно заурчала.
– Я только одного не пойму: ты зачем веник брал и тряс им? – Перебирая прутья, я силился найти спрятанный среди них многопрофильный амулет, но веник был как веник, ничего особенного.
– Так я же объяснил, мне с ним привычнее, – ответил идриш, недоумевая, как это может быть непонятно. Потом, увидев раздумья на моем лице, принял их за недоверие и поспешно продолжил: – Я уборщиком с детства был, все время с веником, так в привычку и вошло. – А почтальон где? – оглядывая углы комнаты, поинтересовался он.
Я внутренне застонал – сколько можно! – и посмотрел на молчаливо стоящих ребят и дедка.
Я понимал, что мой оборванный и окровавленный вид, измененный голос не давали покоя не только Мие и Изе, но и Ужу. Они внимательно на меня смотрели и ждали объяснений. Мне же на ходу приходилось придумывать версию событий, которая бы показалась им правдоподобной.
– В общем, шутка это, – сказал я, не сумев придумать отмазку, и посмотрел на троицу, застывшую с открытым ртом.
Идриш, как самый опытный, заговорщицки посмотрел на меня, покачал головой в знак того, что босс все понял, не дурак, и спросил, понизив голос до шепота:
– Шутка больше не появится?
– Нет! Не появится, – отрезал я и закатил глаза: о боже, когда я научусь жить как все! Просто, без затей. – Ладно, Марк, поймай извозчика, я в академию поеду.
Посмотрел на притихшую Мию, она умела, когда нужно, становиться тихой и незаметной, как обои на стенке.
– Ты вроде к отцу собиралась?
– Нет, милорд, я с вами. – Она отошла от стенки и как бы проявилась во плоти. – К отцу я потом заеду. В другой день.
– Ну, тогда поехали.
У себя в комнате я упал, не раздеваясь, на кровать и попросил Шизу разбудить к вечерним боям. Подложил руки за голову и в блаженстве закрыл глаза.
– Установка гипнограммы «магия идришей», время установки тридцать рисок…
Не успев удивиться новой информации, я провалился в темноту.
Темнота ушла, а я проснулся свежим, как молодой огурчик, лежал и нежился, вспоминая, как там, дома, любил просыпаться в шесть утра, сначала играл по радио гимн, потом утренняя зарядка, которую я прослушивал лежа. С нотками ностальгии вздохнул: эх, какое время потеряно! Потом углубился в себя: где тут магия идришей? Но что странно, ничего нового я не знал и не чувствовал.
– Слышь, девочка в желтом платьице? – позвал я Шизу.
– Чего тебе, мой жеребец?
От этих слов все благостное настроение мгновенно улетучилось, а вместо него пришел стыд, и я почувствовал, как мое лицо наливается краской.
– Ты что, все видела? – Я лежал в сильнейшей растерянности, кроме стыда ко мне пришло чувство страха, что про мою слабость знают другие.
– Ну должна же я была посмотреть на того, с кем живу, ты так грациозно стучал копытами в поисках самок и так задорно вместе с тобой вертелся твой малыш, я не могла налюбоваться.
Твою дивизию! Вот стыд и позор! Но как она могла!.. Я был почти раздавлен откровениями симбиота.
– Вообще-то, крошка, не с кем, а в ком. И потом, подглядывать – это неприлично. – Мне оставалось только робко выразить свое недовольство и смириться с тем, что произошло.
– Не бери в голову, представь, что я твоя жена, ты же ходил голым пред ней?
В ее словах был смысл, не поспоришь. Симбиот всегда со мной, и связь наша покрепче, чем у мужа и жены: жена может предать, уйти, а мы с Шизой вместе и в горе, и в радости, и умрем в один день.
– Да я голым хожу не только при жене, но и при девчонках, – неохотно ответил я, – их я тоже не стесняюсь.
– Нет, – отрезала Шиза, – не сравнивай меня с ними, придет время, и ты сбросишь их как ненужный балласт и выдашь замуж. А я всегда с тобой, и запомни, я очень ревнивая. Ты мой и только мой. Если бы ты знал, как я тебя люблю, обожаю и ненавижу!
– Это как такое возможно? – Я с удивлением прислушивался к ее словам, пытаясь понять спрятанный в них смысл: люблю и ненавижу одновременно. – Шиза, не пугай меня, выбери что-то одно, а то мне страшно становится от твоей непредсказуемости.
– Люблю тебя, потому что у меня встроен механизм любить носителя, обожаю за твой легкий нрав, бесшабашность, за то, что ты живешь легко, как балбес. Другой бы уже загнулся давно, а ты постоянно выкручиваешься из любой ситуации. Ненавижу, потому что не могу быть рядом, а только внутри тебя.
– Так становись моей женой, – усмехнулся я.
– Это что, предложение? – промурлыкала Шиза. – И как ты себе это представляешь?