Так что, когда люди в моем времени вспоминают Советский Союз, то он часто оказывается абсолютно разным. Словно жили они в разных странах в разное время, ничего общего в их рассказах нет. У кого-то светлый и счастливый Союз нерушимый, у кого-то в воспоминаниях лишь образ большой страшной зоны, где люди шурупы в одинаковых серых пальто тянут срок. И ведь не врут обе стороны, просто каждый выбирает факты и примеры под свою точку зрения. Советский Союз был очень разный: городской и сельский — между ними колоссальная разница. Национальные окраины и «русская метрополия» — как земля и небо отличались. Рязань и Камчатка, Украина и Сибирь, Арктика и Средняя Азия. И все они жили по разному. Нижневолжск — где-то в самой середине этого разнообразия. Здесь есть все. И национальный колорит, и кремль, и пустыня, и Волга, и Кавказ рядом, казахи и татары, и жара летом, и мороз минус тридцать зимой. И край ссыльный с царских времен еще, поэтому в городе и окрестностях десяток тюрем и зон усиленного режима. Отсюда и Шанхай под боком, ведь после освобождения бывшим зэкам часто некуда ехать, поэтому он остаются здесь.
Но, все же, надо смотреть в суть, делать выводы не по крайностям и исключениям, а по главным основным параметрам. И тогда становится очевидно, что уголовники — это лишь пыль и тлен, их ничтожное количество, а девяносто процентов населения живет честным трудом, воспитывает хороших, добрых детей. И государство в целом им помогает. По крайней мере, официальная пропаганда и ТВ вещают о вечном, добром и справедливом. Никакой чернухи, разврата и прочей дряни.
Кстати, о воспитании. Еще в первый день после возвращения родители поставили мне задачу по нравственному перевоспитанию брата Михаила. Сами они не справились, а государство и школа в этом случае не доработали, вот и покатился мой кровный брательник по наклонной плоскости, как говорят в этом времени. В прошлый раз все это закончилось печально, но благодаря изменению истории страны, такой исход теперь маловероятен. Трудно представить в ближайшие годы при сохранившейся советской власти разгул преступности, как в девяностые. И его дружбаны из кач-клуба теперь вряд ли создадут свою банду, но в любом случае, компания для брата не подходящая, и вытаскивать его надо обязательно.
Психологом меня назвать трудно, разве что только из-за богатого жизненного опыта, иногда подсказывающего верные решения. По складу характера — я чистый технарь, поэтому и к воспитанию великовозрастного ребенка подошел, как к решению инженерной или логической задачи.
Находим источник проблемы, рассматривая со всех сторон с увеличением деталей в поисках слабых мест. Затем устраняем проблему.
Переубеждать и воспитывать Мишку бесполезно, точнее — слишком долго и малоэффективно. Товарищ он у нас упрямый, даже упертый, и пользы от нравоучений не будет — скорее наоборот, назло будет делать все по-своему.
Поэтому надо устранить проблему на физическом уровне. Можно просто разогнать этот притон, замаскированный под качалку, к чертям собачьим. Натравить ментов, или не морочиться, и сжечь ночью своими силами. Не сторонник криминальных методов, но иногда они сами напрашиваются.
Но главной проблемы это не решит, подельники и дружки никуда не денутся, просто перебазируются на новое место. Не факт, что их там достать можно будет. Отправить к Хозяину, зону топтать? Наверняка найдётся за что, но тут моя совесть выступила категорически против. Наказывать за несовершенные будущие преступления — на это у меня нет никакого морального права. В исключительный случаях, когда речь идет о миллионах жизней, о судьбе страны, или об откровенных подонках — на это можно пойти, но тут явно не та ситуация. Даже в девяностые мишкины друганы не были ни отморозками, ни настоящими бандитами, так по мелочи — барыжили бухлом и крышевали ларечников. Их с наркотой подставили именно из-за того, что они первый раз в чужую сферу интересов влезли. Ломать судьбу, когда ход истории поменялся и возможно они и этого уже никогда не сделают? Тут я вынужден согласится со своей совестью — нельзя так поступать. У пацанов есть реальный шанс избежать и зоны, и такой судьбы, негоже их туда самому отправлять.
Однако, Мишку спасать, все равно, надо. Поэтому решил действовать с другой стороны. Нельзя поменять друзей? Надо поменять интересы, и тогда бывшие друзья отпадут сами собой. Убираем «качалку» из нашей схемы и нас тогда больше ничего не связывает с прежней бандой. Культуризм — зло, на данном этапе и в данной конкретной ситуации. Поэтому надо заменить его на что-то более интересное и перспективное. Авиамодельный кружок или секция бальных танцев его не заинтересуют, наука сразу отпадает. К тому же никто не мешает совмещать эти занятия со штангой. Лучше всего подойдет другой вид спорта.
Опять же, мотокросс или академическая гребля в его возрасте и в его окружении не так престижны, да успехов там ожидать поздно. Начинать надо было намного раньше.
Остаются два варианта. Первый: я становлюсь сенсеем и учу брата разным боевым искусствам. Так он будет под постоянным контролем, но сам по себе рукопашный бой не отдаляет его от криминальной стези, а наоборот приближает. Перед кем хвастать новыми умениями, как не перед бывшими дружками? Дальше логика понятна. Где лучше всего использовать новые умения? То-то и оно.
Второй вариант необычен и даже неожидан. И относится к исключительным особенностям нашего региона. Исторически так сложилось, что в Нижневолжске футбол и другие игровые виды спорта горожан достижениями никогда не радовали. В первой лиге дольше двух сезонов удержать не смогли, а в советское время и во второй едва удержались.
Удивительно, но в тоже самое время гандбольная команда «Заря» из Нижневолжска из года в год боролась за медали в чемпионате СССР, и даже стала чемпионом России несколько раз, правда в другой реальности.
Гандбол — в советское время был региональным культовым видом спорта. В школах им занимались на уроках физкультуры, а чемпионов Европы, Союза по гандболу(ручному мячу) из нашего города трудно было сосчитать на пальцах всех рук сразу. Нашелся даже олимпийский призер один.
«Заря» однажды в финале Кубка Европы играла с «Барселоной», и уступила всего лишь один мяч, а испанцы на тот момент были самым сильным клубом в мире гандбола.
В моей молодости был удачный чемпионат города, где я вместе со школьной командой получил серебряный кубок(из алюминия) за второе общегородское место. На «область» не поехал, как и несколько самых сильных игроков, экзамены на носу были выпускные, может поэтому наша команда и проиграла с треском всем соперникам. Но с интересом всегда следил за выступлениями «Зари», знал всех игроков и тренеров лично, и даже пару лет был официальным спонсором команды. За это баннер «Капельных систем» висел на самом видном месте во дворце спорта, правда толку от такой рекламы было очень мало.
Мишка, естественно, играл за сборную школы одно время, но затем увлекся штангой и забросил это занятие, тем более, что физкультурник, которые еще меня тренировал, недавно ушел на новую работу, и игра команды тут же развалилась. Жалко конечно. Хороший был тренер, и человек замечательный. Вместо физкультуры все школьные годы у нас был ручной мяч, а сам товарищ Юдин до этого десять лет отыграл в чемпионате СССР. Поэтому и результат был необыкновенный.
Но…! Сейчас 1989 год и весь мир играет в старый добрый классический гандбол, который безнадежно устарел в следующем тысячелетии. При всем моем уважении к местным тренерам, даже сборной страны — то что они практикуют — это древняя архаика. Акцент на индивидуальное мастерство, комбинации не дальше двух-трех пасов прорабатываются. Опорный бросок вообще не используется, либо в прыжке бьют, либо линию прорывают бесхитростно.
Пользуясь моментом, сразу после выступления, выпросил у директора школы разрешение позаниматься с командой. После ухода Юдина вместо тренера остался Сан Саныч, пузатенький, невысокого роста физкультурник, о гандболе имеющих лишь отдаленное представление. Поэтому шансы команды в ближайших районных соревнования оценивались, как нулевые.
Кое-как притащил на тренировку Мишку, тот упирался всеми четырьмя конечностями, отбрыкивался, как мог, и согласился лишь при условии, что это будет первый и последний раз.
Школьная сборная представляла из себя печальное зрелище. Вместо пятнадцати человек на занятие пришло всего десять, и вяло делали разминку под управлением унылого Сан Саныча. Впрочем, на поле выходят всего семь игроков, а темп игры «на районных» такой, что и без регулярных замен можно обойтись.
Проблема нашлась там, где её никто не ждал. Брательник мой, за полгода, пока я отсутствовал и сапоги топтал, «закачался» со штангой до такой степени, что растерял всю гибкость и подвижность. Ни растяжки, ни скорости: мяч ведет, как будто пудовую гирю пинает.
— М-да, такой хоккей нам не нужен, — посмотрев на его грациозный дриблинг, повторил я слова известного в этом времени комментатора Озерова. — Миха, заканчивай фигней страдать. Не надо прыгать, с твоим весом это опасно. Штукатурка со стен осыпается уже.
Смешки в команде и угрюмый вид насупившегося тяжелоатлета были мне ответом.
— Ближайшие полчаса ты отрабатываешь удар с места. Без прыжков, без ведения, стоя на одном месте, бьешь с десяти метров и желательно в одну точку. Лучше всего бросать впритык к боковой стойке ворот, на высоте полметра от пола. Вратарь не достанет ни рукой, ни ногой, а сместиться он не успевает. Не надо бить по углам и в «девятку», точности не хватит, и возможность для удара всегда будет меньше. Все понял? Минут через десять освобожусь, будем ставить удар на хлесткость. У тебя сила — главное достоинство, усилим за счет техники, и станет, как пушечное ядро.
Идея позаимствована у испанцев из конца девяностых. Был у них один такой «опорник», дальними мощными ударами треть голов делал за матч. Но для этого на него должна играть вся команда, растягивая защиту и открывая дыры в обороне. Для вратаря такие удары, по своему опыту знаю, в разы неприятнее, ни момента удара обычно не видишь, ни замаха, мяч просто вылетает неожидан