Тяжелее всего далась встреча с отцом. Здесь не было никакого ощущения нереальности происходящего. Четкое осознание, что это он, без всяких сомнений. Крепко молча обнял, да так и простоял минуты три, пока мамуля не растащила нас, недоуменно косясь на мою потерянную физиономию.
Такой вот парадокс. Матушка в том времени была жива и здорова, поэтому и не воспринимается замена. С батей все наоборот.
Встреча героя-пограничника затянулась до глубокой ночи, гости все шли и шли. Двор наш состоит из четырех новых девятиэтажек, стоящих квадратом, сдан и заселен всего лет шесть назад, поэтому все друг друга знают лично и спешат засвидетельствовать свое почтение. Так что, количество посетителей легко дойдет до сотни, и завтра этот поток, скорее всего, не закончится. Весьма кстати пришлись запасы консервов, выданные в дорогу заботливой тетенькой-коком с рыболовного монстра. Иначе не известно, как удалось бы прокормить такую прорву народа. Хотя, речь конечно же не о еде, а о закуске. Традиция такая, встречают и провожают в армию всем двором. В двадцать первом веке трудно понять столь странный обычай, там даже соседей по лестничной клетке не всегда знают, как зовут. Лет через двадцать наш «култук» из четырёх домом на отшибе превратится в какое-то гетто, где две трети жителей — квартиранты, а остальные — либо пенсионеры, либо окончательно спившиеся бывшие работники завода, давно почившего в бозе к тому времени.
Сейчас же, это молодой, дружный и радостный двор, полный детей, но с обязательными дежурными вредными бабками на скамейках. И футбольное поле в центре двора еще не переделали под автомобильную стоянку. Да и самих авто всего три штуки на двести квартир. Не густо, если честно.
Глава 2
Посмотреть программу «Время», по понятным причинам не удалось, поэтому пришлось довольствоваться газетами. Брательник еще в обед был послан на остановку с наказом скупить все газеты за последние трое суток, но ознакомиться со свежей прессой удалось лишь глубоко за полночь. Сначала гостей не могли выпроводить, затем родители начали пытать разговорами «за жизнь». Лишь в первом часу ночи удалось уединиться на кухне с настольной лампой, да и то только потому, что завтра рабочий день, а у бати в шесть утра служебный автобус идет, и попробуй опоздай — потом три часа добираться будешь через вокзал на электричке.
— Ты читай, я здесь посижу тихонечко. Отвлекать не буду, просто посмотрю на тебя. Соскучилась.
Понятное дело, молча маман сидеть не собиралась.
— Маринку видел?
— Вроде заходила. Точно не помню.
Маринка — это моя одноклассница, живет в соседнем подъезде. У нас было что-то вроде дружбы с восьмого класса, девушка симпатичная, учится в медицинском, и очень нравится моей мамочке. Врачебная мафия, сразу видно. Своих толкают в невесты. Но в моей памяти о ней почти ничего не содержится, а значит, пустой номер, нефиг и заморачиваться. Оно и понятно, в той реальности меня не было почти два с половиной года, а в эти патриархальные времена девушка старше двадцати двух лет считается засидевшейся в невестах. Так что выскочила Марьяна замуж еще до моего дембеля. А письма писать перестала к концу первого года службы.
Кое-как отмазался от щекотливой темы с невестами, тут же попал под жесткий прессинг о своих будущих планах на жизнь. В этот момент на кухне появился батя, решивший рискнуть премией из-за опоздания на работу.
Вдвоем они принялись воспитывать неразумное дитя, которое в полтора раза их по возрасту и жизненному опыту.
— Хочу махнуть на комсомольскую стройку. Денег заработать, жизнь повидать, профессию получить, — озвучил я предварительный план действий на ближайшую пятилетку.
Идея со стройкой мне показалась самой оптимальной, их в стране много, попробуй, найди меня там. Но не учел реакции родителей. Для матери это был настоящий шок, пришлось отпаивать валерианой, батя в это время молчал, неодобрительно хмурясь.
Понятное дело, мой авторитет на гражданке надо заново зарабатывать, для родичей — я все тот же бестолковый балбес, который вылетел с института после первого курса. И даже медаль не убедила их в обратном. Скорее наоборот — история с героической контузией была оценена, как неспособность жить нормальной спокойной жизнью.
Понятное дело, планы пришлось поменять. Причем главная причина крылась не в исчерпании запасов настойки валерианы, а в младшем брате, Михаиле. Батя пожаловался, что на него управы нет, совсем от рук отбился, кроме культуризма ничем не интересуется, родителей не воспринимает. И что вся надежда на меня была.
Не знаю, какова была эта надежда, мой дембель по закону ожидался лишь весной девяносто первого года, как известно, пограничники служат на три месяца больше положенного, пока новая смена из учебки не придет. Но с Мишкой и вправду надо что-то делать. Спортивная секция — это только прикрытие. На самом деле это будущая бандитская бригада Яшки Кучерова. Просуществовала недолго, в начале девяностых развалилась по неизвестным причинам, братва разбежалась по другим группировкам. Не помню даже, уцелел ли кто из этих «спортсменов» после двухтысячных. Самого Яшку надолго закрыли в девяносто девятом за убийство барыги, после чего о нем ни слуху ни духу не было. Мишка отделался легким испугом, когда его тормознули на бэхе с перебитыми номерами, отмазать его было непросто и не дешево. Но после этого с криминалом он, к счастью, завязал навсегда.
Против такого аргумента возразить было нечего, пришлось пообещать отложить расширение БАМа моими руками. Но тут же встал вопрос, чем тогда заниматься на гражданке? Родители единодушно потребовали возвращения в институт. Чисто ради того, чтобы отстали, первый час ночи все-таки, пообещал, что обязательно поступлю в этом году, причем ляпнул, что сразу на третий курс, чтобы время зря не терять.
— Когда уже ты серьезным станешь? Смотри, мы тебе верим! — потрепала мои стриженные кудри маман, и со спокойной душой отправилась на боковую, утащив за собой второго родителя.
— Наконец-то моя прелесть, мы с тобой наедине, — обращаясь к стопке газет, аки герой Толкина к обручальному кольцу, во втором часу ночи я приступил к чтению советской прессы. Хотя, помнится, профессор Преображенский не рекомендовал этого делать до обеда и вместо обеда. И уж тем более не стоило этим заниматься после полуночи, когда ночные силы безраздельно властвуют над болотами Баскервилей… Тьфу, что-то меня не в ту степь понесло на ночь глядя.
Предчувствия меня не обманули. Чем дальше я читал, тем больше понимал, что государственная телега свернула не на ту дорогу.
Впрочем, того факта, что во главе путча оказался Егор Лигачев уже хватило бы, чтобы осознать — эти заведут туда, куда Макар телят гонял, по следам Ивана Сусанина и польских грибников.
Формально все сделано правильно, и как ни странно, с большой долей везения, в отличие от путча 1991 года. Впрочем, удавшийся военный переворот, следует именовать по-другому. Революцией, например. Или восстановлением конституционного порядка в зависимости от того, кто кого завалил. Тут простор для поклонников Оруэла огромный. Я бы рекомендовал скромный канцеляризм: внеплановая реформа структур управления государством. Но меня никто не спросил. После «исчезновения» старца мои советы даром никому не нужны, что меня только радует.
Михаила Сергеевича арестовали вместе с супругой. По странному совпадению, снова в Крыму, только не в Форосе, а прямо на борту самолета, заблокировав взлетную полосу броневиками.
Шеварднадзе в этот момент оказался с дружественным визитом в Испании, где и остался, запросив политического убежища. Весьма полезное для нашего общего дела проявление настоящей либеральной трусости. Такой поступок убедил даже сомневающихся, коих и так немного было.
Но самый лучший подарок преподнес Егор Яковлев, который укрылся в американском посольстве! Тут, как говорится, комментарии излишни. Подставил своих кураторов он знатно, отказать в спасении они никак не могли, слишком ценная и знаковая фигура. Теперь же эта комедия переросла в откровенный фарс, американцы выдать его не могут, без потери лица перед своими подопечными, и держать его у себя им категорически не выгодно.
Единственное, что меня смущает — слишком удачно он туда попал. Не иначе кто-то посоветовал, подсказал, возможно запугал и отправил в нужном направлении. О том, что Ельцин собирался укрыться в американском посольстве во время путча, я Громову рассказывал. Соответственно и до Леонтьева эта история дошла. И теперь я должен поверить, что это случайное совпадение, а не хитрая спецоперация с элементами психологического воздействия на предателя? Не смешите мои портянки!
Состав ВКЧП мне понравился. За исключением Егора Кузьмича, естественно. Знакомые все лица: Крючков, Павлов, Фалин из международного отдела ЦК(моя рекомендация, кстати!) и маршал Язов. К счастью, в этот раз обошлись без Янаева с дрожащими руками на первом плане.
Почему-то балет «Лебединое озеро» в этот раз на экраны не поставили, сетка вещания практически не изменилась, только телепрограмма «Взгляд» куда-то исчезла. Не сказать, что я сильно пожалел об их зачистке, но шаг единственно верный в такой ситуации. Пользоваться этим ресурсом власть пока не умеет, а значит противник быстро перехватит этот рычаг воздействия на общественное мнение и заставит работать на себя. Журналисты и сами не поймут, как это произойдет. Наивность в технологиях промывки мозгов здесь тотальная и всеобщая, хоть это и слова синонимы.
Первый этап прошел без сучка и задоринки. На следующий день вышел указ Всесоюзного комитета по чрезвычайному положения, который приостановил действие закона о кооперативах и закона о государственном предприятии.
Весьма символичным лично для меня стало постановление ВКЧП об отмене первого съезда народных депутатов СССР. Некому теперь отправить студентов домой, и даже если бы чудом восстановился в институте, то дембель в августе все равно не состоялся. Забавный поворот судьбы. Закончился наш мистический совместный путь в будущее, несостоявшийся съезд окончательно ушел в небытие.