Итого. Фильтры грубой очистки поливной воды можно соорудить своими силами из подручных материалов, технологию и схемы я нарисую, а с фильтрами тонкой очистки пока ничего не получится. Не вовремя этот генерал объявился, очень не вовремя. Поэтому пришлось вычеркнуть систему капельного орошения из ближайших планов. Впрочем, в проекте она остается, и патентную заявку на все ноу-хау обязательно оформим. Пойдет отдельным приложением, так сказать, вторая очередь проекта.
Может, оно и к лучшему. Слишком много революционных нововведений сразу получалось.
Как только проект в общих чертах был составлен, отправились в гости к Петру Васильевичу, председателю колхоза «Красные Баррикады», моему родному дяде по отцовской линии. В прошлой жизни похожий проект в этом же самом месте уже делали, причем успешно. Правда, получилось все не с первой попытки, и даже не со второй, и мучились с рыболовным холдингом в общей сложности лет десять, причем первые пять лет имели чистые убытки, но, в конце концов, добились хороших результатов. Если бы не преклонный возраст Петра Васильевича, то наверное к две тысяче двадцатому на первое место в области вышли бы по объемам производства. Но сильно сдал старик к тому времени, и, боюсь, не потянул в одиночку без моей поддержки. Имелись у него два сына, но управленцы из них — так себе. Профукают хозяйство, как пить дать. Впрочем, что и как там сложилось после моего исчезновения — можно только гадать.
Прибыли мы на служебной «Волге». Делегация получилась внушительной: целый декан, офицер КГБ, курирующий проект, доцент с кафедры ихтиологии, и ваш покорный слуга с медалью на груди(для усиления эффекта).
Дядя ошалел от такого изобилия гостей, особенно о того факта, что товарищ из КГБ. Колхоз специализируется по двум направления: овощеводство и рыболовство. Благо, село расположено прямо на берегу реки Кривой Бузан, до Волги и Ахтубы рукой подать. Но там где, рыба — там и осетр с икрой. Не выбрасывать же, если попалась. Поэтому появление товарища из органов было встречено с настороженностью, но по ходу обсуждения контакт был налажен, и дядька заметно подобрел. Хотя икрой и красной рыбой угощать поостерегся, хотя явно в запасах имеется.
Поначалу Петр Васильевич воспринял идею холодно и без энтузиазма. Оно и понятно, колхоз богатый, план выполняет, проблем особых не имеет. Кому нужны лишние хлопоты и морока на ровном месте. Правильно! Никому не нужны. Но я-то прекрасно знаю своего родственника еще по прошлой жизни, и все его чаяния и желания. Дядя Петя давно перерос уровень председателя колхоза, его много раз звали на партийную работу и район предлагали возглавить, но бросить свое родное село он не захотел, справедливо опасаясь, что преемники развалят все, что он строил и лелеял. Так что уговаривать долго не пришлось, уже по его вопросам и комментариям во время изучения проекта стало понятно, что тема зацепила и увлекла.
Особенно впечатлила председателя карта-схема будущего рыбохозяйственного комплекса. Он долго всматривался в нее, чесал затылок, хмыкал и восхищенно матерился, разглядев очередную диковину, обозначенную на его исконных землях.
— Знатная работа. Сам бы такую ни в жисть не намалював. Это надо-ж так хитро продумать и догадаться по уму присобачить. Кожный пруд и точно по месту, словно так и задумывалось. И финтифлюшки все по делу примастачены.
Словно геодезист здесь родился и каждый овраг излазил.
— Так то ваш племяш рисовал, — удивился Азамата Утемирович. — Разве он не местный?
— Сашка-то? — подозрительно осмотрев меня с ног до головы, словно ему только что сообщили о новом, не известном паспортному столу, родственнике, дядя пояснил, что этот городской пижон здесь всего два раза в гостях был, да и то в младенчестве.
— Ты как про лиман догадался? — обратился он напрямую ко мне. — Спроси у нашего агронома, ни за что не сообразит, что это пруд готовый дармовой. Подсказал кто?
— Сам додумался. Чего зря воду качать, электричество тратить, если по весне река сама его затапливает. Поставить дамбу и пруд готов. Только для карпа здесь лучше не разводить, зато толстолобику в самый раз будет. Идеальные условия. Траву и ряску он сам сожрет. Сазан болеть будет.
— И впрямь разбираешься? Вот-те и городская фифа, — еще больше удивился дядька Василий. — Скажи-ка, друг ситный, тогда. Почему нагульный пруд так далеко от берега? На пятьсот метров ближе поставить можно. И место удобное, ложбинка почти готовая. Все остальное по уму спланировал, а такое козырное место просмотрел? Здесь же земляных работ в десять раз меньше будет.
— Дядь Вась, не нравится оно мне, место твое. Почва здесь не хорошая, видишь, цвет другой. Глина серая с примесью. Наверняка, кислотность высокая. Замучаешься известь сыпать. Чуть прозевал, ведь, все на глаз делать придется, и хана рыбе. Бранхиомикоз гарантирован. Пруд на карантин ставить, рыбу на муку перерабатывать и дно травить-чистить. Оно надо нам?
Конечно, это послезнание. Место «козырное» словно проклял кто-то, из десяти лет эксплуатации этот пруд шесть лет в карантине простоял. Больше миллиона рублей чистого убытка, а в начале двухтысячных это серьезные деньги были. После чего дядька зарекся на этом месте не то, что рыбу разводить, сено косить.
— Молодой человек, ваши опасения напрасны, — оказывается к нашей беседе внимательно прислушивались. Это доцент-ихтиолог решил продемонстрировать знание любимого предмета и встрял в разговор без приглашения. — Бранхиомикоз, он же — жаберная гниль, в наших реках встречается крайне редко.
— Профессор, вы правы. В реках эта гадость встречается редко, но как вы могли заметить, у нас не река, у нас — прудовое хозяйство. Летом температура воды в замкнутом мелком водоеме легко превысит двадцать пять градусов. Идеальные условия для развития болезни. Если же кислотность выше нормы, то все поголовье сеголеток с огромной вероятностью будет заражено в течение недели-двух. У нас в области прудовой рыбой никто не занимался раньше, поэтому и болезнь отсутствовала. В Азербайджане или на юге Украины эпидемии бранхомикоза случаются каждый год и ущерб огромный.
«Профессор» оказался мужиком умным и неплохим специалистом, хоть и кандидатом наук, а не профессором, поэтому быстро согласился с моими доводами. Когда я подарил ему полный цикл профилактических мероприятий против этой болезни, то чуть целоваться не полез на радостях. Видимо, сразу новую научную работу задумал по этой теме. Поэтому не стал его разочаровывать, профилактика Бранхиомикоза (жаберной гнили) в промышленном рыбоводстве разработана была еще во времена СССР, это я точно помню, поскольку плотно интересовался темой после катастрофы с потерей тридцати тонн сазана. Просто, до нашей провинции свежие научные работы доходят с большим опозданием. Так что доценту патент не светит, в отличие от всех остальных.
В целом, поездка мне понравилась. Конструктивно обсудили, определили планы, первоочередные цели и задачи. Удивительная команда собралась: и специалисты, и энтузиасты, и пробивные управленцы. Чудо, а не коллектив. Если честно, то и мне за счастье было бы поработать над этим проектом с такими людьми. Тем, более, когда знаешь все ошибки и проблемы наперед.
Не жизнь, а сказка. Даже с учетом необходимости возиться с бранхиомикозом. Вот такой парадокс. Удивительно, но борьба с рыбными вредителями тоже бывает интересной и творческой.
Глава 19
Когда говорят про жуткую бедность в СССР, то чаще всего лукавят. Либо обобщают этот вывод на всю семидесятилетнюю историю Советского Союза, когда действительно были и голод и послевоенная разруха, и многое другое, либо сравнивают исключительно по отдельным категориям, где отставание наиболее явное: количество автомобилей на душу населения или обеспеченность видеомагнитофонами. К середине-концу семидесятых годов благосостояние советских граждан выросло до такого уровня, что о тотальной бедности говорить могли только лютые вруны и антисоветчики, хотя последнее определение мне не нравится, слишком заезжено.
Но есть еще один некорректный аргумент, на который постоянно ссылаются противники советского государства. Точнее, это два взаимосвязанных мифа: всеобщая уравниловка и соответственно, вытекающая из этого — усредненная «пайка» в виде минимального гарантированного государством пакета дешевых и не слишком качественных услуг. Вот по этому минимальному уровню и оценивают жизнь всех советских людей, вольно округляя, что все так существовали и прозябали.
На самом деле никакой уравниловки в СССР не было! И уровень жизни мог отличаться в разы, если не в десятки раз. И речь вовсе не о партийной номенклатуре, подпольных цеховиках или национальных республиках, где искусственно создавались «витрины социализма» и высокий уровень благосостояния обеспечивался дотациями из Москвы. Нет, речь именно о простом обычном человеке. На одном заводе в одном цеху хороший слесарь-наладчик мог получать вдвое больше соседа разгильдяя и алконавта. Советская система не только позволяла это делать, но и хорошо стимулировала передовиков и рационализаторов. Не на всех заводах и фабриках такое процветало, где-то наоборот, тотальная уравниловка практиковалась — обычно это зависело исключительно от личности директора. Точно так же как в армии: нормальный командир части — нет дедовщины. Начальник — козел, и неуставщина будет цвести, как на зоне. И конечно хороший специалист на таком предприятии долго не задержится, уйдет к нормальному директору, в отличие от армии на гражданке можно поменять завод или фабрику.
Не касаясь всяких профессоров, академиков и генералов, которые по умолчанию имели высокий уровень жизни, возвращаясь к обычному работяге, обнаружим, что для него возможность заработка тоже ничем не ограничена. Есть множество профессий, где зарплата втрое выше средней: шахтеры, водители автобусов, буровики, рыбаки и моряки. Судовой энергетик или рефмеханик после окончания рыбвтуза может рассчитывать на зарплату от четырехсот рублей, а набравшись опыта и стажа будет получать рублей восемьсот в месяц. Правда, для этого придется пахать в море по полгода, но и годовой заработок соответствующий.