Утром заявился генерал Леонтьев. Злой и нервный. Вытащил меня погулять в парк, где сунул мне под нос фотокопию моего письма Громову.
— Что это такое? — задал он не слишком оригинальный вопрос.
— Там же все написано. Четко и ясно. Теракт или техногенная катастрофа на железной дороге. Место и дата указаны максимально точно.
— Не строй из себя клоуна. Все ты прекрасно понимаешь. Опять будешь валять Ваньку, что дед явился к тебе и предупредил?
— Нет, не буду. Не было никакого дедушки.
Из генерала словно воздух выпустили, он опустился на скамейку и вытащил пачку сигарет. Помял цигарку пальцами, но так и не закурил. Предложил присесть для долгого разговора.
— Ты и есть тот самый ясновидящий?
— Не совсем. Скорее, гость из будущего.
— Это как?
— Провидцы видят грядущее, я там жил.
— Какая разница? Уверен, что это так?
— Разница принципиальная. Предсказатели, если такие есть, видят отрывки и отдельные моменты из будущих времен. Я же помню всю свою прожитую жизнь в подробностях. Год за годом. За исключением совсем уж мелких деталей, стершихся из памяти чисто за давностью лет.
— И сколько же тебе лет? Или надо на вы обращаться?
— Не надо. Вы и в той жизни были старше меня, так что ничего принципиально не изменилось.
— Мы были знакомы? — нервно дернул рукой Леоньтев, так что сигарета разломилась.
— Немного. Встречались на конференциях «Конгресса патриотических сил». У меня дома книга с вашим личным автографом стояла. В две тысячи двенадцатом еще подарили.
Генерал стоически перенес новость, даже усмехнулся невесело.
— Как минимум, двадцать три года проживу. Хоть это радует.
— Больше. Заметно больше. На момент моего провала в прошлое вы еще живы были и неплохо выглядели.
— Не врешь?
— А смысл? — ответил я в том же духе.
— Значит, угробили Союз? И как вы там называетесь теперь? Российская империя?
— Нет, на империю не тянем. Российская Федерация. Украина и Беларусь — отдельные государства. Как и все остальные республики. В Прибалтике — базы НАТО. На Украине — стреляют. В мире — хаос и бардак. Россия под санкциями, холодная война снова в разгаре. Все, как обычно.
Генерал не схватился за голову и даже не выругался, лишь потемнел лицом. Но чувствовалось, что удар для него страшный. Не хотел я бы оказаться на его месте в данный момент.
— Не расстраивайтесь, Николай Сергеевич. Не будет уже этого будущего никогда. Поменяли мы с вами его. Окончательно и бесповоротно. Не будет царя-алкоголика Борьки Ельцина, не будет катастрофы девяностых, не будет десятков миллионов уехавших за рубеж. Не будет пенсионерок, умирающих с голода и офицеров, не получающих зарплату по полгода.
Глава 31
Больше трех часов длился разговор с генералом. Капитан Петров даже не выдержал, вылез из автомобиля, и заявился в парк. Но близко подходить не стал, убедился, что мы живы-здоровы и мирно беседуем на скамейке, после чего вернулся за руль.
Говорил в основном я, Леонтьев лишь изредка задавал уточняющие вопросы, почти без мата. Если бы я не знал, что он спокойно дожил до четвертого срока ВВП, то обязательно вызвал доктора, так сильно товарищ генерал переживал за содержание Википедии после 1991 года.
— Кенгуру вас всех за ногу, да об забор! Армию куда смотрела? КГБ чем занимался? — примерно так формулировал вопросы товарищ из той самой конторы, о которой спрашивалось.
— КГБ смотрел ровно туда же, куда и сейчас смотрит. Этот вопрос надо вам адресовать. В Советском Союзе госбезопасность не может быть выше по статусу, чем ЦК и Политбюро. Поэтому и молчали, выполняли преступные приказы вышестоящего начальства, иногда робко протестуя, втихаря саботируя. В оправдание могу сказать, что ГКЧП в девяносто первом все де чекисты организовали, а не армейцы. Военные же просто были одурачены, поскольку, в отличие от спецслужб, вообще не имели никаких достоверных источников информации и до последнего были уверены, что все обойдется.
— Не верю! Можно было верить Горбачеву пока он президент, можно было выполнять приказы пока Советский Союз существует. Но не могли армейцы не понять, что это предательство и переворот после переворота и развала СССР. У нас в стране полмиллиона офицеров, давших присягу Советскому Союзу. Нет силы, которая смогла бы остановить их, если они выступили против!
— Что тут можно сказать? Реальность иногда преподносит сюрпризы, которые невероятны и невозможны, ровно до того момента, как они случились. Видимо, среди генералов оказалось немало тех, кто решили стать министрами обороны, пусть небольших, но отдельных стран. Соответственно, многие полковники решили сразу стать генералами в незалежных карликовых армиях. Что касается основной массы офицеров, то была попытка армейского мятежа, очень робкая и невнятная, бездарно организованная в феврале 1992 года. Тогда в Москве состоялся Съезд офицеров СССР. Три тысячи решительных подготовленных человек, очень серьезная сила, прибыли на это мероприятие со всех гарнизонов страны, со всех республик, уже отделившихся к тому времени. По слухам, оружие уже было завезено на подмосковные военные базы. Но случилось невероятное! Ельцин лично приехал на этот съезд, вышел на трибуну, и пообещал офицерам все мыслимые и немыслимые блага. Квартиры всем за два года, увеличение жалования в разы, кучу льгот и так далее и тому подобное. Зал поверил этим сказочным бредням, Ельцину даже аплодировали. Вот так, товарищ генерал. Наивными и легковерными, аки выпускницы Смольного института, оказались наши военные. Отдали страну даже не за коврижки, а за обещание оных.
Далее снова последовала экспрессивная фраза, достойная занесения в книгу крылатых выражений морского флота. К сожалению, такую книгу никогда не издадут.
Естественно, Леонтьев спросил о предателях в КГБ. Но ничего ценного я сообщить не смог. Все же не историк спецслужб, кроме известного всем генерала Калугина в этот период времени и вспомнить некого. Но о нем я уже сообщил раньше.
— Николай Сергеевич, о предателях мне сказать нечего. Просто не помню, зато мне пришла в голову мысль, что «удачно переметнувшиеся» после распада Союза — это тоже потенциальные предатели. Хотя тут надо быть аккуратным и осторожно отделять зерна от плевел. После 1991 года многие сотрудники госбезопасности ушли из органов, но одновременно продолжали работать на контору. Специфика службы подразумевает, что внедрение агента под видом перебежчика — милое дело. Не мне вам говорить об этом.
— Детективов перечитался? — ехидно поинтересовался товарищ генерал у младшего сержанта запаса.
— Обижаете! Только сериалы. Если же серьезно, то с высоты прожитых лет довольно просто отделить одних от других. Те, кто реально переметнулись стали изгоями для своих. В конторе с этим строго. Один раз отступил — навсегда в черном списке. Никаких должностей в госкомпаниях и никто с тобой серьезных дел иметь не будет.
— На безрыбье и рак — рыба. Выкладывай, какие у тебя подозрения.
— Бывший генерал КГБ после увольнения десять лет возглавляет службу безопасности олигарха, создает и возглавляет аналитическое управление в банковском холдинге. Причем олигарх имеет израильское гражданство — это нормально?
При слове «олигарх» Леонтьев заскрипел зубами. Не привык еще, наверное.
— Фамилия?
— Генерал Донков.
— Не знаю такого, — после паузы ответил мой куратор. — Ты ничего не путаешь?
— За давностью лет можно и не упомнить. Вроде бы Донков. С ним еще забавная история: он тридцать или сорок лет возглавлял 5-е управление КГБ по защите от идеологических диверсий и борьбе с диссидентами. И сам же первым переметнулся к банкирам в услужение.
Леонтьев неожиданно побледнел.
— Добков. Генерал армии. Именно он возглавлял пятое управление почти тридцать лет.
— Ого! Целый генерал армии. Жирная птичка.
— Добков в данный момент — первый заместитель Председателя КГБ. Прямо сейчас.
— Очуметь! — только и смог я вымолвить восхищенно. — Второе по должности лицо в КГБ. Удивляюсь, что Союз дотянул до девяносто первого с таким-то руководством.
Глава 32
После того, как выяснилось, что нынешний первый зам Председателя комитета десять лет возглавлял службу безопасности олигарха Гусинского, гражданина США, Израиля и Великобритании, разговор расклеился, и генерал быстро распрощался, проинструктировав напоследок о моих дальнейших действиях.
С утра мне надлежало явиться на завод и устроиться на работу. Вот так просто и незатейливо комитетчики решили вопрос с материальным обеспечением важнейшего попаданца из будущего. Никаких премий, подъемных, именных стипендий — чистый хардкор. Что заработал — то и полопал. Хорошо, что у меня личные сбережения остались, иначе пришлось бы милостыню в общаге выпрашивать в виде макарон и кильки в банках.
Выяснилось, наконец, кому принадлежит общежитие, в которое меня определили. Слава Богу, это оказался не МИФИ, как в моем вещем сне, а студенческий приют для учащихся Аэрокосмического факультета МВТУ имени Баумана. Сказочное облегчения я испытал, когда это услышал, однако через некоторое время меня снова начали терзать смутные сомнения, как управдома Буншу при виде князя Милославского.
Очень удачным оказалось мое местоположение с точки зрения ночного сценария. Логически рассуждая, если это вообще возможно по отношению к вещим снам, журналисты в моем сновидении не смогли отследить куда именно отправляется корреспонденция для компьютерного кота. И это легко объясняется, если конечный адресат находится в Реутове! Без пропуска на территорию города журналистов не пропустят, а писать о режимном наукограде не разрешит редактор. Цензура в СМИ снова заработала, кстати.
Что касается МИФИ — то, если кураторы проекта не дураки, то именно так они и поступили бы. Пустили бы всех любопытных по ложному следу, подсунув другой институт, как разработчика программы. Отсюда вывод: кое-кто рано радовался.