— Я слышала, что дела задержат вас в соседнем поместье еще на несколько месяцев? — спросила я, перед этим раскрыв в руке несуществующий веер.
— Вы правы, — ответил Азей, сохраняя столь же небрежно-доброжелательный тон. — Я рассчитываю еще какое-то время пожить неподалеку от вашего имения.
— Внезапные дела — это крайне утомительно, но я все же надеюсь, что вы найдете время, чтобы навещать нас, — холодная улыбка, немного кокетливый взгляд, в котором, однако, читается полное отсутствие интереса — все так, как делала когда-то мать. Идеальное сочетание для общения с высокородными мужчинами.
— Ничего особенно утомительного, — Айзек вальяжно пожал плечами, вызывая очередную волну тихих вздохов. — Ради удовольствия чаще видеться с вами я готов задержаться здесь и дольше.
Я благосклонно, но совсем не искренне улыбнулась. Комплимент — всего лишь дань вежливости — нисколько меня не впечатлил. Как и Исаю. Зато остальные девушки уже хихикали и переглядывались.
Мы с Айзеком обменялись еще несколькими пустыми фразами, а потом он, резко изменившись в лице, кивнул.
— Отлично справляетесь, студентка Сайрин.
Эта фраза, сказанная быстро и даже жестко, выбила меня из яркого полусна. Я моргнула, огляделась, и уперлась взглядом сначала в холодные карие глаза огненного бога, потом бегло осмотрела толпу однокурсников и торопливо отступила за их спины.
Грудь жгло, словно огнем, на глаза наворачивалась влага, но я стиснула зубы и молча наблюдала за тем, как Айзек экзаменует еще нескольких студентов.
Едва дождавшись завершения пары, я одной из первых вылетела за дверь и направилась к любимому закутку под лестницей. Там, оставшись наконец в одиночестве, закрыла руками лицо и беззвучно закричала, стараясь выдавить из легких весь воздух. Плечи задрожали, и как бы ни пыталась, я не могла успокоиться.
Ведь старалась же никогда не вспоминать, не думать об этом. Прошло уже так много времени, я едва ли помню хоть что-нибудь из того, что составляло мою прошлую, навсегда потерянную жизнь, но каждый раз, стоило лишь задеть одно из воспоминаний, как по цепочке тянулись и остальные.
Улыбка матери, прихрамывающий отец и звук трости, который разносился на весь дом, когда он размеренно шагал по коридору. Огромный сад, яркие цветы и высокая трава в дальних его уголках, и отличная библиотека, и конюшня с прекрасными лошадьми. И звонкие голоса, стук, звон, смех — неповторимое тепло жизни в уютной провинциальной глуши, вечера с тихой музыкой и совместные ужины, на которых дозволялось гораздо больше, чем предписывал этикет.
Долгие беседы с отцом, споры с матерью из-за очередной порванной юбки, понимающая усмешка старого солдата, который учил меня обращаться с легкими кинжалами — все это лишь прошлое.
Чьи-то сильные руки легки мне на плечи, и я вздрогнула. Стерла слезы с ресниц и поняла взгляд. Передо мной стоял Айзек — грустный и растерянный.
— Прости, я не хотел, — прошептал он и шагнул ближе, так что я оказалась зажата между пыльной стеной и его широкой грудью.
Я покачала головой и попыталась немного отстраниться.
— Не ты, так что-нибудь другое заставило бы меня вспомнить, — вопреки бодрым словам всхлип вырвался из груди, и я снова утерла слезы.
Я ожидала утешений, приготовилась к тому, что он скажет какие-нибудь бесполезные слова, которые вовсе не помогут мне взбодриться, но Айзек лишь осторожно, будто опасаясь сломать, обнял меня и погладил по волосам.
От удивления я замерла. Хотелось одновременно вывернуться из неожиданных объятий и прижаться к сильному телу. Но я не успела сделать ни того, ни другого.
— Может, все же расскажешь мне обо всем, что случилось? Тебе станет легче, — тихий шепот прямо над ухом заставил вздрогнуть.
Я лишь пожала плечами, намереваясь отказаться, но тут вдруг вспомнила, с кем именно разговариваю. Кто знает, может, Айзек поймет о пожаре что-то, чего все еще не понимаю я?
— Ладно, но не здесь, — я обвела руками пыльный закуток под лестницей и криво улыбнулась.
— Вечером, после тренировки, — кивнул бог огня и отступил на шаг.
Я испытала легкое сожаление, когда прохладный воздух отделил меня от Айзека, но тут же прогнала глупые мысли и направилась на следующее занятия, уже жалея, что согласилась откровенничать с опасным магическим существом.
В обеденный зал я плелась с гораздо более унылым видом, чем обычно. Почти ничего вокруг не замечала и усиленно старалась думать о предстоящих занятиях вместо того, чтобы ворошить так некстати нахлынувшие воспоминания.
— Реви, чего грустишь? — Элиза появилась из-за спины так неожиданно, что я вздрогнула. — Все из-за того древнего бога?
Я покоилась на одногруппницу и натянула на лицо улыбку. Получилось, наверное, не слишком естественно, но я честно очень старалась.
— Отчасти, — почти честно ответила я.
— Да ладно тебе! Даже если не сможешь отделаться от его предложений, чем плохо? Мне старшие сестры рассказывали легенды про то, как жили невесты древних стихийных богов. О, это было мои любимые истории!
Элиз, явно вспомнив что-то приятное, широко улыбнулась и закружилась, расставив руки в стороны. Ударила нескольких студентов, которые тоже спешили на обед, но даже не обратила внимания на их возмущенные оклики. А во мне уже зажегся интерес.
— Что за легенды? — тут же спросила я.
Мы прошли через распахнутые створки, мимо столов с едой. Я подхватывала какие-то тарелки, не особенно глядя на их содержимое, и только добравшись до свободного стула обнаружила, что обедать мне придется пресной кашей с куском распаренного до состояния желе мяса. Вздохнув, я потянулась за вилкой. Ладно, не стоит расстраиваться хотя бы из-за этого, могло ведь попасться овощное рагу, в которое поварихи из вредности клали какую-то сомнительную травку.
Глава 21
— Эти легенды очень старые. Мне кажется, сестры половину придумали, но они клялись, что давным-давно подслушали слова старого ритуала, который проводился в честь жрицы воды, и все запомнили оттуда, — принялась рассказывать Элиз, плюхнувшись на стул рядом со мной.
Я даже не замечала вкуса еды, вся погрузившись в слух.
— В точности слов тех песен я уже не помню, но сестры говорили, что где-то между тканью миров спрятаны храмы, в которых после жизни продолжают существовать все те, кто служил богам стихий. Своими последователями правит сам бог и его верховная жрица. Она может жить очень-очень долго, ее дом — в роскошных покоях, насквозь пропитанных магией и силой стихии ее бога. Жрица вольна ходить, куда захочет, и делать все, что ей вздумается, но есть какое-то особенное дело, которое она и только она обязана выполнять, — тараторила Элиз, но я успевала ловить каждое ее слово.
— Что за сила? — нетерпеливо подогнала я, когда сокурсница замолчала, чтобы прожевать еду.
Элиз понятливо усмехнулась и хитро прищурилась.
— Я знаю, что жрица воды следила за источниками, родниками и ледниками — в общем, за теми местами, откуда появляется вода. А вот про остальных сестры ничего толком не рассказывали. Зато они говорили, что жрицы часто, не выдержав испытания вечностью, сами отказывались от этого бремени и сливались с бесчисленным множеством остальных последователей в храме. А боги тогда выбирали себе новых девиц.
Элиза снова замолчала, и я задумчиво постучала вилкой по краю тарелки. Интересно, какую обязанность пришлось бы выполнять мне, если бы я могла выйти замуж за бога огня и выжить при этом? Искры высекать? Такая себе работка.
— Но самое интересное не это! — вдруг вырвала меня из размышлений сокурсница.
Я вопросительно посмотрела на нее.
— А то, что боги всегда выбирали девушку по любви. Настоящей любви, понимаешь? — глаза Элиз горели в восхищении, она запрокинула голову и мечтательно закатила глаза. — Ты только представь, на что способен влюбленный бог. Жрицы купались в цветах, золоте и нежности, они не знали забот. Любая девушка мечтала оказаться на этом месте, говорят, в былые времена устраивались долгие конкурсы и испытания, и только самые достойные могли предстать перед всемогущими существами. Среди них боги выбирали ту самую, свою любовь на долгие столетия.
Я замерла — каша встала поперек горла.
— И как же боги определяли, какую девушку будут любить? — осторожно уточнила я, пытаясь хоть немного вернуть сокурсницу к реальности.
— Сестры говорили, что самые сильные жрицы несколько недель проводили в храме, где боги могли лучше познакомиться с каждой из них, — серьезно ответила одногруппница.
— Скажи, Элиз, — медленно протянула я, озаренная внезапной мыслью. — А ты бы захотела стать жрицей бога огня?
— Ну, если он красивый, галантный и нежный, то конечно! Сестры говорили, что каждый жрец, верно служащий своему господину, вправе рассчитывать на частичку его силы, а жрица так и вовсе получает неограниченное могущество. Но что мне это могущество? Суть в том, что если бы бог выбрал меня, это бы значило, что он на самом деле меня полюбил. А любовь дороже всякой магии, — назидательно произнесла сокурсница.
Отлично!
Настроение резко поползло вверх, и я дожевала кусок мяса, на котоырй еще минуту назад не могла взглянуть без отвращения.
Остается только один вопрос.
— А если бы для того, чтобы стать женой бога, тебе пришлось… пострадать в магическом пожаре настолько, что опаленной оказалась бы твоя аура, ты бы согласилась? — тихо спросила я, нагибаясь к Элиз как можно ближе.
Она вздрогнула, с ее лица тут же исчезла легкая улыбка. Я уже подумала, что сокурсница сейчас пошлет меня ко всем демонам подземелий, но она всерьез задумалась.
— Если бы я знала, что бог в самом деле любит меня, если бы он в этом признался, тогда да, я бы согласилась, — наконец, твердо ответила она.
А я бы нет. Впрочем, мне то выбирать не приходится — я уже мечена огнем.
Из-за стола мы поднялись в молчании. Я раздумывала о том, как бы заставить Айзека признаться Элиз в неземной любви, а сокурсница тоже погрузилась в неведомые мне размышления.