Дальнейшее вспоминалось урывками: нестерпимая боль, какие-то голоса и затем снова провал. Мелькающий свет, расплывающиеся фигуры перед глазами, гул в голове, словно через мой мозг пустили состав, несущийся на полной скорости.
И потом оглушающая тишина, продлившаяся, казалось, вечность. Холод. Но рядом с ним теплилась надежда. Я хотела жить. И я непременно буду жить.
Глава 30
В себя пришла уже в палате, сбоку заунывно пищали какие-то датчики, в горло была вставлена трубка. Я начала задыхаться, попыталась дёрнуть головой, чтобы убрать её. Ко мне подскочила медсестра, освободив гортань и держа меня рукой, быстро сказала:
- Спокойно, уже всё хорошо. Лежите, вам нельзя двигаться.
И как тут, собственно, двигаться? Шевельнула кистями, руки были привязаны:
- Что со мной. Зачем меня связали? – раздражённое и пересохшее горло издавало шипение, мало похожее на нормальный голос.
- Не волнуйтесь. Сейчас придёт врач. Вы после операции, это вынужденные меры, скоро вам освободят руки и ноги.
- Операции? – просипела я шокированно.
- Да. Вам всё расскажет ваш лечащий доктор, а пока потерпите немного, - молоденькая сестричка говорила тихо, словно с маленьким ребёнком, гладила меня по голове.
Ладно, спокойно, так спокойно. Я перестала дёргаться. Интересно, что за операция понадобилась? Что было повреждено? Тихонько начала напрягать мышцы: голова двигалась, руки тоже, а вот низ спины и ноги я не чувствовала. Может, это последствия наркоза?
Прислушалась к своим ощущениям. Словно ниже пояса у меня была пустота, ничего, вообще.
Сердце тревожно заколотилось, медсестра вскинула взгляд на пищащее табло:
- Вам нельзя волноваться! – от тревоги в её голосе проявился незнакомый мне акцент, - вы вынудите поставить успокоительное. Тогда врача придётся ждать очень долго. Ну же, возьмите себя в руки, Ира!
Глубоко дыша, я старалась привести эмоции в порядок.
- Вот так, - улыбнулась девушка, - всё хорошо. Главное – вы живы.
Жива? Это главное? Да, это самое главное. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Но, тем не менее, удержать липкий холодок страха, дурного предчувствия не смогла. Что же всё-таки произошло?
К моему облегчению врач не заставил себя долго ждать. Скоро в дверь вошёл седоватый мужчина, лет сорока пяти, за квадратными стёклами очков виднелись усталые глаза, с припухшими веками. Худощавый, с длинными руками и пальцами заправского пианиста, он подошёл, бросив взгляд на приборы:
- Так, что тут? Очнулись? Вот и славно, - врач улыбнулся, - скоро пойдёте на поправку. А пока придётся погостить у нас.
- Что произошло? – я буквально ввинтила свои глаза в лицо доктора.
- Вы не помните? На вас напал грабитель и вы выпали из окна…
- Это помню. Что со мной?
Врач пожевал губами, но в итоге молвил:
- Ситуация непростая, у вас был осложнённый перелом грудного отдела позвоночника, в результате которого произошло сдавливание нервных корешков и спинного мозга. К счастью, вы попали к одному из лучших хирургов нашего города. Он удалил все осколки. Прогноз хороший. Только реабилитация предстоит долгая. Вы молоды…
- Что повреждено? Спина, ноги? – ну почему нельзя сказать всё сразу, меня всегда бесило это в докторах.
- Гражданка Иванова, повреждений у вас было немало. Собирали несколько часов… Пока вы не сможете ходить. Но! – поднял он ладонь вверх, увидев мой испуганный взгляд, - только пока! У нас отличные реабилитационные центры, полечитесь и восстановитесь. Волноваться не надо. Сейчас остаётся только ждать, как пойдёт заживление. Так что не паникуем, лечимся. Здоровый сон, правильное питание. У вас есть все шансы снова начать ходить.
Звучало как-то не вдохновляюще.
Из глаз потекли слёзы. Как так? А если я никогда не смогу встать? Быть всю жизнь обузой для родни, для самой себя? Врач, заметив перемены в моём настроении, что-то коротко бросил медсестре. Та подошла ко мне со шприцем:
- Не надо, - попросила я, - сейчас всё пройдёт.
- Девушка, сон, на данный момент, для вас лучшее лекарство, - доктор уступил помощнице место, - поспите, нервы перестанут шалить, и всё будет хорошо.
Руку слабо кольнуло, и скоро сознание начало затягивать пеленой, веки отяжелели, и я отключилось.
Следующие дни прошли на грани бодрствования и сна. Пограничное состояние притупляло мои страхи, не давая панике взять вверх. Сменялись дни и ночи, заходили врачи и медсёстры. Что-то кололи, что-то говорили, но я, словно сомнамбула, лишь кивала в ответ.
В это утро пробудилась от того, что солнечный зайчик, проникнув за занавеску, вскарабкался по кровати к моим глазам. Я отвернула голову, пытаясь сфокусировать зрение. Возле стены на стуле, задумавшись, сидел Марис. Услышав шуршание, он встрепенулся:
- Ирочка, как ты? Ничего не болит? Позвать врача? – глаза друга с тревогой ловили каждое моё движение.
- Нет. Всё хорошо. Привет, - я попыталась улыбнуться. За эти дни лицо как будто одеревенело.
- Привет, - чуть расслабился Марис, - здорово ты нас всех напугала. Знаешь, кто напал на тебя?
Отрицательно покачала головой.
- Как раз тогда, когда я задержался и не смог проводить тебя, - сокрушённо проговорил друг, - словно специально следили. Но ты не унывай. Мы тебя на ноги быстро поставим! - он сжал мою ладонь и улыбнулся.
В палату вошёл Яков Иванович, как всегда, шумный и торопливый:
- Ирочка! Как мы рады, что всё обошлось, - грохнув пакет с яблоками на тумбочку, он шумно отдышался, словно только что сдал нормы ГТО, - не представляешь, - доверительно наклонился к моему уху шеф, - чего мне стоило, чтобы эти эскулапы разрешили тебя навестить.
- Мы позвонили твоим родным, - перебил его Марис, - скоро приедут мама и сестра.
- Не надо было, - я представила, как они расстроятся и от этого стало горько, не люблю, когда меня начинают утешать, подбирая «правильные» слова. Лучше пережить боль в одиночестве.
- Как так? – удивился коллега, - нет, нельзя ничего скрывать от семьи. Это неправильно.
- Иришка, - Яков Иванович понурился, - я беседовал с врачами. Мы не один месяц работаем с тобой, девушка ты сильная, выносливая. Не стану от тебя ничего скрывать. По-моему, так будет вернее. Лучше сразу правду-матку рубить, чем по капле выцеживать, якобы для твоей пользы. Перелом тяжёлый. И будешь ли ты ходить шансы пятьдесят на пятьдесят. Но я консультировался с нашими светилами, даже в Москву дозвонился. Прогноз, в целом, хороший. Если будешь следовать всем рекомендациям врачей, сможешь ходить.Э-эх, не поверишь, - шеф затряс в воздухе кулаками, - жаль, что тот бандит помер, сам бы ему шею свернул. Надо же, с молодой девочкой вот так. Но ты не унывай, мы своих в беде не бросаем. О реабилитации я уже договорился. Только выздоравливай.
Сердце переполняла благодарность. Искреннее участие и забота коллег дарила надежду, что всё и правда, будет хорошо.
Глава 31
Несмотря на самые позитивные прогнозы врачей, подвижность ног не торопилась возвращаться. Каждый день меня мучили жестокие опоясывающие боли, а конечности не желали слушаться, чувствительность не возвращалась. Всё это пугало и настораживало. В голове крутилась одна мысль: что, если я больше никогда не смогу ходить?
Родители с Аллой были рядом со мной, каждый день сидели в палате, предупреждая каждое моё желание. Мама отказалась от гастролей, о чём, по-моему, даже не жалела. Несмотря на то что петь ей нравилось, она любила сцену, от суматошной жизни родители устали и сейчас оба радовались короткой передышке.
Алла не давала мне скучать, её непосредственность ободряюще действовала на меня. Рядом был и Марис, ежедневно навещая меня с неизменным букетом.
Вскоре после того, как я окончательно пришла в себя, перенеся операцию, меня навестил следователь. Унылый дядька, делающий всё «ради проформы». Откровенно скучая, он задавал нужные вопросы и нехотя чиркал мои ответы в протоколе. По его мнению, это было обычное нападение с целью ограбления, но переросший в несчастный случай. Мои доводы, что грабитель не позарился ни на сумку, ни на золотые серьги и кольцо, его не убедили. Я не стала настаивать на своей версии. Кем бы ни был этот бандит, его мотивы до конца были неясны даже мне. Зачем я ему понадобилась? Изнасиловать? Просто убить? Покалечить? Куча вопросов без ответов.
Главным для меня сейчас было вернуться к полноценной жизни, поэтому другие темы мало волновали.
Как только я привела свои мысли в порядок, немного взяла себя в руки, то сразу же попросила сестру:
- Алла, послушай. Не могла бы ты съездить ко мне домой? – придётся рискнуть, сестра точно сунет свой любопытный нос в рукопись, а что делать? Для меня сейчас квартира так же доступна, как луна.
- Тебе нужны вещи? – с удивлением спросила сестра.
- Нет, в моём чемодане на самом дне есть одна тетрадь, она завёрнута в газету, сразу найдёшь. Привези мне её, пожалуйста.
- Ты никак до сих пор дневник ведёшь, сестрёнка? – поддразнила меня Алка, - конечно, привезу, и даже подглядывать не буду.
- Вот на этом спасибо, - может, и минует меня сестрино любопытство.
Я подробно объяснила, как проехать в Кенгарагс, найти дом. Дала ключи от квартиры. Хорошо, что сумочку отыскали соседи, пока меня снимали с козырька подъезда, и вручили врачам скорой. К вечеру моя ведьмина тетрадь была уже со мной. Правда, пока мама и Алла были рядом, рыться в ней не решилась.
Время посещений подходило к концу, и папа заторопил всех:
- Девочки, хватит рассиживаться, Иришке надо отдыхать.
Расцеловав меня напоследок, все вышли из палаты. Наконец, можно было заняться и заговором. Его я помнила, но боялась ошибиться, потому подстраховалась, всё же он (заговор) был очень сложным и невероятно длинным.
Нашла искомое и начала зачитывать строчку за строчкой, за день я устала, мысли вяло ворочались в голове, казалось, заговор не поддаётся. В итоге, промучившись битых два часа, оставила это на более подходящее время. Подняла глаза и обомлела, палец на правой ноге подрагивал, точно от сокращения мышц. Как? Уже действует? Или это всё мне кажется?