Да что похуже-то?!
На мгновение он оторвался от своей писанины и уставился в белую стену перед собой. Как ни крути, с его, мужицкой стороны, трудно было понять, что именно могло так сильно травмировать. Ведь не бил же, не изнасиловал, заламывая руки и разрывая все внутри…
Да, заставил, думая, что она тоже играет. Да, вынудил согласиться…
Но ведь… выбор-то был, если уж совсем по-честноку. Могла и уйти, плюнув ему в рожу. Могла не согласиться с его шантажом и угрозами – начхать на свою драгоценную учебу, надавать ему пощечин и свалить, оставив его недоумевать, что за странные ролевые игры устроила ему «студентка по вызову».
А могла и вовсе нажаловаться на него ректору, опередив его самого.
Однако же, вместо всего этого Снежана осталась и даже (даже!) получила удовольствие от его манипуляций со своим телом. О чем он до сих пор не может забыть, мечтая повторить.
Это, конечно, его не оправдывает… но… И это большое «но»! Это должно было смягчить ее воспоминания о том злосчастном происшествии. Так, во всяком случае, он считал – до того, как такси с ехавшей в нем Снежаной остановилось рядом с полицейским участком.
Нет, он не был святым. Просто слишком хорошо себя знал. Он не сможет, если уж дошло дело до суда, защищаться, лгать или как-нибудь отмазываться. Не в состоянии будет выслушивать, как высокооплачиваемые адвокаты, нанятые его отцом, поджаривают бедную девочку на глазах у всей страны – а это безусловно будет громкий процесс, учитывая его почтенное семейство.
Решение опередить Снежану, отвести от нее хоть часть скандала пришло в самый последний момент – когда она уже тянула на себя дверь полицейского участка. До этого он просто стоял и тупо смотрел, не веря, что она все же решилась наказать его столь жестоким образом – несмотря на данное ему обещание.
– Закончили? – ласково спросила девушка-полицейская, все эти полчаса не сводившая с него глаз.
Рик криво усмехнулся.
Посмотрим, продолжит ли она также смотреть, когда увидит, что он там понаписал…
– Почти закончил, – ответил. Опустил глаза к заявлению, проверил, нет ли ошибок – уж этого-то его профессорская душа точно не выдержала бы… и по привычке выровнял листы, постучав ими по столу.
Внезапно полицейская встревожилась. Вскочила, вытягивая шею в сторону и вытащила рацию из-за пояса. Тут уж и он отреагировал на шум, всколыхнувший смежный с ними «обезьянник», в котором держали человек пятнадцать задержанных.
Там что-то происходило – какая-то… свара. То ли кто-то с кем-то подрался, то ли кого-то били всей толпой… Или отбивали.
Уже готовый передать бумаги через окошко дежурной, Рик присмотрелся…
– Отпусти! Сволочь… Помогите! – ругалась и звала на помощь стоящая к нему спиной, прижатая к решетке девушка, которую пытался облапать какой-то скуластый латинос в бандане и с наколками по всему лицу…
– Потасовка в зоне «Б»! Потасовка в зоне «Б»! – лепетала в рацию полицейская за стеклом, даже и не думая двигаться с места.
Беспокойство нарастало, подкрепления все не было, девушка вдруг издала высокий, тонкий вопль…
А у него вдруг пелена с глаз спала.
– Снежана! – заорал он дурным голосом, посылая листы бумаги летать по комнате и кидаясь к решетке. На одних инстинктах, ни о чем не думая – ни о том, как его малышка оказалась здесь, в одной клетке со всякой швалью, ни о том, что будет делать, когда добежит…
Впрочем, когда добежал, инстинкты тоже решили за него.
Почти не глядя, не целясь, он размахнулся и, рискуя разбить руку о решетку или попасть по Снежане, заехал кулаком прямо в челюсть наглому латиносу.
Голова того откинулась назад, сам он по инерции выгнулся следом… но Рик не дал ему упасть – оттолкнув девушку в сторону, схватил за грудки и резко притянул обратно к решетке.
– Ты как посмел, тварь… – словно взбешенный зверь шипел, дышал несчастному в лицо, скаля зубы… Сам не мог поверить, в какое состояние пришел – никогда таким не был. Хотелось рвать, грызть, кусать… схватить урода за волосы и бить лбом об решетку, пока татуированное лицо не превратится в кашу…
И пару раз он-таки успел познакомить наглеца с хромированной сталью, с наслаждением рванув его за шею к себе. Уже порядком помятый, парень потерял от второго удара сознание, осел и выскользнул из-под его руки на пол.
– Эй! Что вы делаете, сэр?! – опомнившись, заверещала сзади полицейская, выскочив наконец из своей защитной клетки.
Тут и подкрепление подбежало, на ходу доставая оружие. Прекрасно зная, как себя вести с этими ребятами, Рик поднял обе руки вверх и соединил их пальцами на затылке.
И вовремя!
– Никому не двигаться! Руки за голову! – наперегонки – кто быстрее и грознее – заорали полицейские, щелкая затворами. Они набежали с обеих сторон – и со стороны арестантов, и с его стороны, для посетителей, причем в таком количестве, словно где-то плотину прорвало.
И не успел Рик даже глазом моргнуть, не успел дернуть головой в сторону того места, где должна была быть, по его ощущениям, Снежана, как уже лежал мордой в пол с руками, больно заломленными за спину.
– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде... Ваш адвокат может присутствовать при допросе... Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством... – привычно забубнил у него над головой страж порядка, защелкивая на запястьях наручники.
– Я арестован? – чуть повернув голову, спросил у черного ботинка в пяти сантиметрах от собственного носа.
– Пока задержаны.
Его дернули вверх, и краем глаза, с каким-то странным облегчением Рик увидел затоптанные теми же тяжелыми ботинками листы своего заявления, которые оставалось теперь только замести и выкинуть в урну…
Лязгнула решетка, дверь открылась, и его бросили на грубую деревянную лавку, в одно мгновение превратив из уважаемого посетителя, перед которым все расшаркиваются и говорят «сэр», в простого нарушителя закона, с которым никто не церемонится.
Устало откинувшись головой на стену, он хотел было уже прикрыть глаза – не видеть больше всего этого кошмара…
Но не успел.
Взмокшая и растрепанная, к нему на колени метнулась Снежана. Прижалась всем телом, ткнулась лицом куда-то между шеей и ухом и прошептала – страстным, горячим шепотом, вызывая сладкую дрожь и мурашки:
– Я люблю тебя, Рик… Я тебя люблю.
***
На мгновение он чуть сознание не потерял от переизбытка эмоций и от контраста кардинально противоположных состояний – одно мгновение полнейший упадок сил и апатия, и следующее – эйфория, как она есть.
Никогда не испытывал в своей жизни ничего подобного. Никогда еще не переживал столь мощный моральный и физический экстаз. Все тело будто силой налилось, переполнилось через край и воспряло, готовое на подвиги. Снежана обнимала его, прижавшись близко-близко, а ему хотелось как-нибудь эдак изловчиться и вдохнуть ее всю – весь ее запах целиком, чтоб уж точно раствориться в этой нирване...
И уж совсем невероятными показались ее слова – она его… что?!
Словно почувствовав, что он не может поверить собственным ушам, девушка повторила:
– Я тебя люблю. Понял?
Как жалко, что руки связаны – отвлеченно подумал он. Мозги, в отличие от всего остального, работали плохо. Сумбурно. Мысли были короткими и по большей части восторженными и однообразными – как так да почему? И зачем она здесь, у него на коленях? А, главное, что дальше-то делать?
– Ты… меня любишь? – хрипло переспросил он, вдруг в полной мере осознав, что именно она ему сказала.
Снежана неистово закивала. Набрала в грудь воздуха, будто хотела что-то еще добавить… и не найдя слов, поцеловала его – прямо в губы. Сама!
Мысли окончательно перепутались, взорвались бурным фонтаном, мышцы напряглись, превращаясь в один сплошной сгусток энергии…
Отвечая и хватая ртом сладкие губы, он рванул вперед, чуть ни вывихивая руки из предплечий… И вдруг понял, что за возможность оказаться сейчас в уединенном месте, да со свободными руками, отдал бы сейчас если не душу, то полжизни точно.
Вокруг уже раздавались смешки, вот-вот появятся грозные ребята в синей форме, но ему было плевать – он хотел ее так, что ум за разум заходил, хотел всю – с ног до головы, а больше всего – повалить ее на кровать, ноги раскинуть в стороны, приподнимая бедра… и лицом туда, между стройными ножками – в нежное, розовое и, без сомнения, пахнущее так, что первый раз придется спустить в штаны…
– Она его сейчас трахнет… – хихикнул кто-то женским голосом совсем близко.
Это не то, чтобы привело его в чувство, но хоть заставило приоткрыть глаза и посмотреть, кто это там посмел вякать во время такого важного действа… А вот Снежана, похоже, сразу же пришла в себя. Ахнула от собственного бесстыдства, отпрянула от него, хотела было уже слезть, но он не позволил – поднял высоко колено, прижимая ее к себе обратно.
Вздохнув, она положила голову ему на грудь, а сам он уставился в глаза дородной мексиканке в лосинах, с удовольствием наблюдающей за неожиданной в обезьяннике сценой страсти.
– Охрененная жизнь у тебя, чувак, – похвалила она. – Бурная. Наркоты хочешь? Могу подогнать.
Не успел он ответить, вмешалась еще одна.
– Да он и так на кокосе. Видала, как Лютику врезал? Сотрясение, как пить дать… И девка его явно кокосом балуется – этих белых просто так не заметают…
Рик моргнул. Снежана медленно подняла голову. Оба переглянулись, только сейчас начиная понимать, в какую передрягу они вляпались.
– Мы, получается… арестованы… – констатировала эта капитанша Очевидность.
– Да, – тем же тоном ответил ей. – Арестованы. Точнее, задержаны… Но ты-то почему?
– Слишком яростно прорывалась, чтобы остановить тебя, – ее губы вдруг искривились, глаза опасно сузились. – Можно я еще раз дам тебе пощечину?
– Можно, – разрешил он, на всякий случай снова закрывая глаза.