– Только аккуратно, хорошо? – не открывая глаз, попросила я. И вздрогнула, почувствовав губы на своих губах. Нежные, ласкающие… действительно аккуратные…
Слишком аккуратные.
В нетерпении я дернула его к себе за шею и прижалась сама, углубляя поцелуй. Он издал странный звук, почувствовав мой язык, и отстранился, с изумлением глядя на меня.
– Кто ты и куда похитила мою маленькую ханжу?
В смущении я прикусила губу, и он набросился на меня снова, с голодным рыком врываясь в мой рот, заставляя подчиняться и раскрываться, тянуться за ним и хотеть еще…
– Уверена? – прерывисто дыша, спросил спустя минуту самых жарких поцелуев в моей жизни.
Я часто-часто закивала, на самом деле уже… не вполне уверенная.
Нет, я не боялась боли – помнила, что и в первый-то раз ее почти не было. Я боялась… повторения того мерзкого ощущения, которое испытала, когда поняла, что меня грубо и цинично использовали. Разложили на столе и трахнули, как резиновую куклу, совершенно не интересуясь моими ощущениями и желаниями.
Хотя какие тогда могли быть желания…
Словно почувствовав перемену в моем настрое и не давая сомнениям охватить меня, Рик снова увлек меня за собой поцелуем. Одновременно расстегивая на себе рубашку.
О да… Это было правильным решением. Я могла сколько угодно сомневаться, но врать себе, что я не дурею от его хорошо прокачанного, сильного и большого тела, я никак не могла. Я ведь увижу его полностью голым в первый раз – поняла вдруг! Да что голым, я и до пояса-то еще ни разу не видела! Он ведь тогда только штаны и приспустил, задрав на мне юбку…
Стоп. Опять не туда мысли пошли.
Я мотнула головой, зажмурилась, выкидывая отвратительные сцены из головы… а когда открыла глаза, Рик уже сидел передо на коленях без рубашки – нарочно поднявшись, чтобы я имела возможность рассмотреть все, что мне досталось.
А досталось мне… Боже ж ты мой. Казалось, его выточили из мрамора, причем параметры тела измеряли с микроскопической точностью, чтобы не отойти от стандарта «идеальный». Как я с ним буду по пляжу ходить, если куда-нибудь поеду?
Не позволю ему голышом шастать! – решила я. И только тут заметила, что смотрю не куда-нибудь, а на живот сидящего передо мной мужчины. На его рельефный, прорезанный шестеркой «кубиков», идеальный живот. Отчего-то именно это место на его теле завораживало меня больше всего, и даже не столько из-за кубиков, сколько из-за тонкой, светлой дорожки волос, спускающейся прямо в трусы.
А еще я заметила, что Рик… заметил, куда я смотрю.
Без единого слова взял мою руку, заставляя приподняться на локте, и прикоснулся моими же пальцами к себе – к тому самому, завораживающему месту пониже пупка. Вздрогнув, зашипел, словно я ошпарила его.
От ощущения мускулов – горячих, твердых, как железо – в подушечках пальцев нервно закололо. Захотелось не просто потрогать, а как-нибудь… помять его. Сжать рукой эту гладкую кожу… царапнуть его ногтями... Даже ударить в этот пресс кулаком, посмотреть, насколько он несгибаемый.
Вместо всего этого я погладила светлые волосы на «дорожке», перебрала, пропустила их между пальцами. Экспериментально потянула, чувствуя себя студенткой, изучающей новый, незнакомый ей предмет.
– Ниже… – глухо приказал Рик.
Я вздернула на него взгляд. И уже не отводя его, медленно и осторожно повела пальцами вниз – ровно по «дорожке», млея от тактильных ощущений и ожидания того, что встречу очень скоро на своем пути.
Не мешая мне, он позволил добраться до оттягивающей боксеры, рвущейся наружу эрекции… и при первом же касании застонал и откинул голову назад. От вида его удовольствия в бедрах потеплело, стянулось в хорошо знакомый, напряженный комок, губы пересохли настолько, что пришлось облизать их…
Упершись пальцами в его живот, одним большим я плотно провела сверху донизу по закрытому тканью, напряженному члену… обхватила его всей ладонью… и слегка сжала, наслаждаясь теплотой и неожиданной увесистостью…
Сверху раздался еще один стон, но я уже не обращала внимания – мне важно было именно трогать его сейчас, держать в руках… ощущать, что я контролирую эту опасную штуковину – так же хорошо, как и ее хозяина.
И вдруг захотелось потрогать его вживую – только представила себе, какой он там весь там большой, гладкий и упругий, как эротично смотрятся вокруг вздыбленного члена волоски, и какой приятной тяжестью он ляжет мне в ладонь…
– Стоп, – мою руку перехватили за запястье, как только я потянула резинку боксеров вниз.
Я обиженно надула губы – успела рассмотреть только самое основание.
– Я хочу…
Но он твердо отвел мою руку в сторону и тяжело, рвано выдохнул, стирая со лба скопившиеся там капельки пота.
– Прости, но для продолжения мне не мешало бы… принять душ – маленько остынуть. Иначе все кончится очень быстро.
О… даже так? Ехидно улыбаясь, я еще немного подразнила его, рассматривая вариант стать виновницей этого «очень быстро», но потом все же решила дать ему возможность прийти в себя. Тем более, возможно, ему надо в душ еще и по гигиеническим соображениям – он ведь вчера не успел принять душ…
– Только недолго… – предупредила его, принимая соблазнительную позу.
– Пулей, – пообещал он. Сорвался с места и боком, все время оборачиваясь и рискуя врезаться в стену, побрел в сторону ванной – по всей видимости затрудняясь оторвать от меня взгляд.
Дошел наконец. Дверь за ним закрылась, тут же зашумела вода в душе… а мне вдруг снова стало страшно. Что если я ошибаюсь? Что если зря тороплюсь? Вдруг мной движет не освобождение от психологической травмы, а желание закопать ее поглубже, забить новыми, яркими ощущениями?
Что если ощущения мерзости и грязи вернется, как только он окажется во мне?.. Или позже, когда все закончится? Что если я не смогу, расплачусь посреди секса или снова возненавижу его…
– А чтоб оно все провалилось! – выругалась вслух я, откинула простыню, которую успела натянуть на себя в припадке смятения, и, рванула искать свою одежду…
***
Вода остужала, но почти не помогала. Стояк не проходил.
В принципе, он вообще не понимал, зачем старается снять возбуждение – ну быстро и быстро... Не в последний же раз. Какое-то иррациональное, самцовое желание не опростоволоситься заставила его сделать передышку перед решающим голом… ощущение, что он уже достаточно показал ей своих слабостей, пора и выдержку продемонстрировать...
Потому и остановил ее, сбежав в душ, хоть ничего больше так не хотелось, как наброситься и вонзиться в девчонку по самые помидоры. И тут же бурно кончить.
Изучает она его анатомические подробности. Нашла время. У мужика пар из ушей идет, а она… изучает…
Воду он выключил в ту самую секунду, как услышал хлопнувшую наружную дверь квартиры. Замер, прислушиваясь и вытирая лицо руками…
Не может быть… Твою ж мать, не может этого быть.
Сердце зашлось, заколотилось, вбрасывая в вены адреналин, вместе с ним вскипела в душе горькая, колючая, темная злоба.
Сбежала все-таки, маленькая дурочка! Промучила его всю ночь, сама два раза кончила и сбежала!
А он тоже хорош – нельзя было оставлять ее наедине со всеми этими тараканами! Продемонстрировал, бл*ть, силу и выдержку…
Вот и продолжай демонстрировать в гордом одиночестве.
Подавляя желание заорать или разбить кулак о кафельную стену, он пихнул стеклянную дверь душа, как есть мокрый ломанулся к выходу, хватая с перекладины полотенце…
И еле успел затормозить – чуть не сбил с ног Снежану, возникшую в густом пару на его пути, испуганную и прижимающую к груди охапку одежды.
Она уже успела натянуть лифчик, но все еще была без трусиков – их он успел заметить в куче другой одежды.
– Я… хотела… уйти, – жалобным голосом произнесла она, словно искала поддержки этому безумному решению.
Он молча кивнул, подходя к ней ближе. Вытащил из ее судорожно сжатых рук то, что смог – трусики и один носков. Отбросил в сторону.
– И не смогла, – продолжила она, глядя на него расширенными глазами. – Чуть на лестницу не выбежала голая. И вернулась.
Так же молча, проглотив огромный ком в горле, он вытащил еще какую-то тряпку. Выкинул туда же, куда и трусики. Подошел совсем близко и вытащил остальное, не оставляя уже ничего между ними. Кроме готовой к бою эрекции.
Оба вздрогнули, когда их тела соприкоснулись – причем сразу же во всех нужных местах.
– Я, наверное… никогда не смогу уйти… – пролепетала она, не сводя с него огромных, завороженных, карих глаз. – Даже если еще раз… обидишь меня. Это плохо, да?
Он подумал. Наверное, это не совсем нормально, но… где они, и где нормальность?
– Нет, – твердо ответил. – Это – хорошо. И я тебя не обижу. Я тебя люблю.
Охваченный какой-то суровой, патриархально-архаичной решимостью, он поднял ее за бедра и усадил на мраморный столик перед зеркалом, скользнув взглядом по отражению изящной спины и своего грубого лица – мокрого и красного от пара.
Ему никогда не заслужить ее полностью, подумал со всей честностью и откровенностью. Никогда не стать тем, кого Белоснежка рисовала в своих мечтах, пока ждала своего единственного и неповторимого… ради которого никого к себе не подпускала все эти годы…
Но она вернулась. Она выбрала его своим мужчиной – именно сейчас, в эту минуту, когда поняла, что не сможет жить без него, какой бы он ни был, и прибежала обратно, испуганная и почти плачущая…
А раз так, раз все точки над «и» расставлены – игры кончились, детка. И нужно взять себя в руки и перестать заморачиваться всякими новомодными идиотизмами. Перестать психовать, убегать, сходить с ума, лепить ему пощечину за пощечиной, и так далее по списку.
– Ты – моя женщина, – проговорил он отчетливо, акцентируя голосом на слове «моя». Не уточняя, что именно хотел сказать этим, но надеясь, что она и так поняла.
Она «его» – по ее собственному, личному выбору. И, если уж признаваться до конца, была его с первой минуты их встречи – просто он не успел сказать ей об