— Чего ты там забыл? Там кроме грязи и глины ничего нет, — попытался возразить Савва.
— Ты сверни, а там видно будет, — таинственно ответил Сашка.
Машина съехала к балке, которая протянулась от озера почти к самому посёлку. И тут Савва заметил, что по глинистому дну балки медленно, переваливаясь с ноги на ногу, тянется большая колонна гусей. Птицы заполонили всё пространство узкого оврага. Они, видимо, возвращались после выпаса в приозёрной впадине. Первым важно шествовал огромный гусак, задавая ритм движения всей стае. Серо-белая волна растянулась больше чем на сто метров.
— Сколько же их тут?! — удивился Савва.
— Да кто их считал? — засмеялся Сашка.
— Вот это мясо! — мечтательно произнес Валерка.
— Точно, лучшего, чем это, не бывает, — деловито ответил Сашка, вытаскивая из-под ног мешок. — Ребята, вы подождите меня, я мигом.
Сунув мешок под мышку, Сашка выскочил из машины и бегом кинулся к стае гусей. Те не обратили на бегущего человека никакого внимания и всё так же мерно продолжали шагать в сторону посёлка за своим вожаком.
— Чего это он? — не понял Савва.
— Да чёрт их знает, этих хохлов. Они непредсказуемы, — внимательно следя за убегающим Сашкой, ответил Мильтейн.
— Гуся, что ли, поймать хочет? — не то спросил, не то обозначил ситуацию Савва.
— Это непросто. Гусиная стая даже взрослого человека может до смерти защипать…
— Ну, такой бугай, как Сашка, им не по зубам!
— Не скажи. Ты, Савва, не видел, как они себя в стае ведут, а мне два раза приходилось от них убегать в детстве. Не приведи Бог.
— Да ладно тебе сказки рассказывать, — не поверил Савва.
— Да точно тебе говорю!
В это время Сашка Бобух остановился, вытащил из мешка монтировку и, прицелившись, словно играл в городки, швырнул металлическую палку в стаю. Послышался короткий гусиный вскрик, а потом над стаей установилась прежняя тишина. Гуси, словно не замечая размахнувшего рукой человека, продолжали своё неторопливое шествие. Правда, теперь они аккуратно обходили то место, куда упала монтировка.
— Да он что, сдурел, что ли? Нам за этих птиц аборигены головы оторвут! — возмутился Савва.
— Во даёт! Ну, хохол! Обыграл меня! Не зря говорят: где хохол побывал — еврею делать нечего! — не унимался Валерка. — Как он ловко гусей положил! Вот подлец, и где научился? Савва, да не гони ты волну, эти гуси-лебеди не казахов, а немцев. Их тут под Имантау целый посёлок. Каждая семья держит по сотне-две гусей. Этим и живут. Мясо, перья, пух — всё в ход идёт. Подумаешь, пару-тройку гусей потеряют. Они нам больший урон нанесли, так что с них не убудет.
— Да ты что, Валерка, чокнулся? Какой урон? Они же наши, обрусевшие немцы. Мне рассказывали, что их с Поволжья в сорок первом выселили. Но ничего плохого они нам не сделали. Говорят, что им сейчас разрешили снова вернуться на Волгу, но многие не хотят, привыкли. Немцы народ практичный, везде приспосабливаются. И что характерно, всегда хорошо живут. Я проезжал их посёлок, так там дома-мазанки, как на Украине: все беленькие, даже сады небольшие разведены. Чисто и уютно!
— Наивный ты, Савва. А я вот немцам не верю. Ты посмотри хорошенько и наверняка найдёшь в этих уютных домиках на дне сундуков «Майн Кампф», — зло ответил Валерка.
— А я-то думал, что вы, евреи, добрые. Откуда у тебя столько злости к немцам, что они тебе лично плохого сделали? Вот у меня на фронте два дяди погибли, батьку контузило, ещё двое родственников калеками с войны вернулись. А твои-то хоть воевали?
— Не воевали, точно! Но не в этом дело. А в том, что немцы уничтожили миллионов шесть евреев. Это что, можно забыть? И дальше делать вид, будто ничего не произошло?
Савва не стал ничего отвечать. После долгой паузы Валерка понемногу успокоился.
— Ну, чего он там стоит? Ни туда, ни сюда, — прервал наконец молчание Савва.
— Ждёт, — ответил Валерка.
— Чего ждёт? — не понял Савва.
— Когда гуси пройдут.
— А потом?
— Поднимет убитых, сунет их в мешок, и мы поедем дальше.
— А с убитыми что делать будем? — не унимался Савва.
— Найдём чего. Я, например, с десяток блюд знаю из гусятины, без блюда не останемся.
Наконец стая гусей прошла, оставив лежащими на боку двух огромных гусей с перебитыми шеями. Сашка Бобух подошёл, поднял каждого за шею и, расправив мешок, кинул туда птиц одну за другой.
— Охота закончена! — весело отрапортовал Сашка. — Как впечатление?
— Да ты молоток! Одним ударом двоих уложил без шума и пыли. Где ты так навострился? — возбуждённый увиденным, спросил Валерка.
— Цыгане научили. Они так приспособились гусей воровать. Вот я и перенял передовой опыт.
Савва ничего не сказал. Он завёл машину и только буркнул:
— Гусей кинь рядом с цистерной. Только привяжи хорошенько, чтобы мешок не упал. Вот верёвка. Куда едем?
— Куда и собирались, маршрут не меняем. Извини, Савва, задержались на полчасика, а теперь снова к озеру — в воду, в воду. Ах, как хочется искупаться! — ответил Валерка Мильтейн.
Сашку же прямо распирала радость от удачной охоты на гусей и предстоящего купания. Он закатывал глаза, делал такие движения руками, как будто занимался гимнастикой, и даже замурлыкал какую-то украинскую песню.
За разговорами они и не заметили, как подъехали к озеру. Солнце ещё ярко светило, но изматывающей жары уже не было. Прохладный лёгкий ветерок дополнял восторг от красивого пейзажа и тишины. Въехав на песчаную косу, Савва остановил машину.
— Ну всё, приехали!
И, не сговариваясь, ребята бросились к воде, на ходу скидывая рубашки. Озеро нежной прохладой остудило перегретые тела и вплеснуло в юные души заряд энергии и ласки, который может дать только тёплое летнее озеро. Ребята блаженствовали. Полчаса они кувыркались, плескались, делали друг другу «пробки», плавали наперегонки, в общем, дурачились как могли. Наконец самый практичный из них, Валерка, сказал:
— Ну всё, пора за готовку приниматься. Я там дровец немного с нашей кухни прихватил. Если ты их не рассыпал по дороге, Савва, то иди, разводи костёр, а я пойду что-нибудь соображу на скорую руку. Консервы у нас с собой, так что получится отличная каша с тушёнкой. Не возражаете?
— Возражаю! — диким голосом заорал Сашка. — Возражаю, да ещё как! Оставь свою кашу на завтрак, а я сейчас приготовлю вам гуся по-цыгански.
— Да с ним возни, Сашок, на целый час. Гусей мне девчонки-поварихи разделают и с яблоками завтра к ужину приготовят…
Но Валерка не успел закончить свою речь, как Сашка оборвал его:
— Завтра будет завтра, а сегодня — моё блюдо из гуся. Я добывал, я и буду готовить.
— Дело хозяйское, — обиделся Валерка, — как хочешь. Но кто будет есть такое варево — без приправы, без гарнира?
— Ничего, всё, что нужно, у меня с собой. Давай на спор, что я приготовлю гуся за полчаса, ну, за сорок минут, не больше? Только огонь разведите, мне побольше углей надо.
Савва не вступал в спор спецов по стряпне, а разводил огонь. Вскоре костерок весело заплясал на дровах пока ещё слабым пламенем. Сашка взял мешок с гусями и потащил его к озеру.
— Я скоро справлюсь, давай побольше углей делай! — крикнул он Савве.
— Да понял, будет сделано, — ответил Савва, подкидывая дрова в огонь.
— Вот упрямый хохол! Что он там будет мудрить с этими гусями? Чёрт знает, ещё отравит нас. Давай всё же кашки гречневой сварганю, у меня небольшой котелок есть. Как мыслишь, Савва?
Валерка посмотрел на Савву.
— Кашу всегда успеем, — ответил тот. — По правде говоря, она у меня вот где…
Он провёл ребром ладони по шее.
— Нам бы сейчас что-нибудь такое…
— Ну ладно, согласен, Старик. Будем ждать готовки этого баламута, — Валерка небрежно кивнул в сторону Сашки.
Тот же, ловко орудуя ножом, вспорол одного из гусей, выпустил требуху и, промыв внутренность водой, стал укладывать гуся на заранее раскатанный лист глины, которую он прихватил с собой из оврага вместе с гусями.
— Мужики! Давайте соль, перец и пару пачек сухой каши, лучше гречневой. Да, захватите ещё чеснок или лук, что там у нас есть…
— Есть и то и другое, — крикнул в ответ Валерка.
— Ну, тогда всё сюда и тащи. Видишь, дичь уже готова, только заправить осталось и в печь!
После недолгой возни Валерка с Сашкой притащили к костру огромную куклу из глины. И лишь торчащий из куклы желтый клюв выдавал, что внутри неё находится гусь.
— Угли разгребай! — скомандовал Сашка. — Так, а теперь кладём дичь в глине в яму, засыпаем горячим песком и углями и снова разжигаем костёр.
Сашка был увлечён своей работой и не замечал насмешливых взглядов Валерки Мильтейна.
— Ты что же, даже не ощипал его, так с перьями и завернул в глину? — недоверчиво спросил Савва.
— Так и есть, с перьями, — отвечал Сашка, присев на корточки около костра и постоянно поправляя головешки, чтобы они лежали горкой на глиняной кукле.
— И когда же поспеет твоё блюдо? — не переставал ерничать Валерка. — До ночи ждать будем? Скоро уж солнце сядет, а мы ещё не приступали к ужину.
— Да вот, уже почти готово. Видите, из носика пар пошёл?
Сашка показал на клюв, торчащий из глины. И действительно, оттуда стал валить пар — сначала едва заметной струйкой, а затем сильной струёй, как из закипевшего чайника.
— Всё, баста… Разгребайте угли, готовьте стол. Гусь готов!
Ничего вкуснее, чем тот запечённый вместе с перьями гусь, Савва Николаевич, кажется, никогда потом не едал. И даже сейчас одно это воспоминание вызвало выделение слюны и желудочного сока. Ему очень захотелось есть. Савва Николаевич утолил голод, взяв с тумбочки одну печенинку в шоколаде. А тогда, на целине, они съели почти пятикилограммового гуся вместе с кашей за вечер. Запивали еду тёплым пивом, которое так и не смогли остудить в воде озера, и чувствовали себя на седьмом небе от счастья.
Потом они снова купались, пили пиво и ели какие-то консервы уже при свете костра. Возвратились в лагерь поздним вечером, отдохнувшие, пропахшие костром и сытые до отвала. Савва сразу же упал на койку в палатке и тут же уснул мертвецким сном, так и не успев рассказать остальным ребятам, где он был и отчего такой счастливый.