— Господи… — я судорожно выдохнула в ладони, пытаясь скрыть свое замешательство. — Какой стыд, жесть…
— Любаша, прекрати, — тепло засмеялся Данил, запрокинув голову. — Желать свою пару — нормальнее некуда. Этому взрослые мужики не могут противостоять. Проверено лично. — Он задумался, а потом вдруг заговорил на другом языке: — You understand me?
— Понимаю… — протянула я ошарашенно. — Как это?
— Ну… могу тебя обрадовать, дорогая. Кажется, ты моя землячка. Это один из наших международных языков, его многие знают, в школах учат. У тебя словесные обороты слишком знакомые, обращения, жаргоны. “Жесть” — это точно земное, молодежное, если использовать в подобном контексте. А такое, — он полез во внутренний карман куртки и достал небольшую синюю книжечку, — сможешь прочесть?
Я провела пальцами по золотой крученой надписи, всмотрелась в крупные вензеля буков. Прищурившись, слегка отдалила томик и вскрикнула:
— «Истинные узы»!
— Видишь, древний, старославянский, ты тоже понимаешь, хотя он у нас позабыт, разве что в церкви используется.
— Как это может быть? — я открыла книгу и медленно, спотыкаясь на трудных местах, вчиталась в первые строчки: — «Обмануть природу… не под силу… даже самым могущественным магам…»
Я подняла взгляд и посмотрела на хозяина дома. Он казался очень довольным. Улыбался одними глазами и уже не хмурился.
— Это правда?
Показала на книгу.
Данил, опустив веки, спрятал разноцветные глаза, чтобы снова показать их, но уже с сиянием огня внутри.
— Только осторожней. Здесь есть опасные советы. И не все работает. Вернее, не на всех работает.
— Ты читал? — я прощупала плотные листы, перелистала в конец книги, принюхалась. Всегда так делала, наверное, привычка, но запах бумаги с нанесенными на нее чернилами приносил мне какое-то особое наслаждение.
— От корки до корки несколько раз, но не использовал. Пока не рискнул. Да и многие ритуалы весьма специфические и опасные. Последствия могут быть необратимые.
— Можно взять? — я прижала книжечку к груди, но тут же отодвинула ее, боясь испачкать.
Данил почесал тяжелый подбородок и покачал головой.
— Даже не знаю. Может, не стоит, Любаша?
— А что стоит? Спать с тем, кого не люблю?
— А если все впереди? Такие вещи быстро не делаются. Ли долго меня отталкивала…
Я встала. Резко. Сжала зубы до хруста и кулаки до бела.
— Нет. Синарьен — пижон. Вельможа. Ин-тэ. Избалованный принц, привыкший, что ему никто не отказывает. Вряд ли мне такие мужчины по душе. Вряд ли смогу жизнь ему посвятить, лучше сейчас разорвать стигму и забыть обо всем.
Данил подошел, аккуратно приобнял меня за плечи, слово сестру или дочь, и мягко забрал книгу из моих деревянных пальцев. Загадочно улыбаясь, будто знает то, чего не знаю я, спрятал книгу во внутренний карман куртки.
— Прошу… — потянувшись, прошептала я.
Данил лишь шире заулыбался и сложил узлом крепкие руки на груди.
— Давай так. Ты все-таки попробуешь присмотреться к негоднику, который рискуя собственной шкурой, сегодня приволок колесницу к порогу замка. Дашь Синарьену ма-а-аленький шанс, — показал пальцами щепоток. — А если не получится, и патлатый наследник совсем будет не по душе, тогда мы вернемся к этому разговору. Идет?
Я не успела ответить. Данил, развернувшись на каблуках, пошел к двери, у порога оглянулся и строго сказал:
— А сейчас в душ, Снежка, и переодевайся. Лимия поможет тебе с прической, я позову ее. Ты должна свести его с ума.
— Кого? — я от удивления даже рот открыла.
— Нахального паренька с длинными космами, конечно, — невозмутимость в выражении лица Данила и огненные всполохи в глубине его разноцветных глаз завораживали. — Будем заморского принца уму-разуму учить.
И ушел, оставив меня в тишине.
Глава 21
Синар
В замке оказались еще жители. В основном девушки, некоторые совсем юные, но были и постарше, почти возраста моей мамы. Хоть я и познакомился с каждой, имена не запомнил.
Пока накрывали стол, я ерзал на предложенном месте и поглядывал на выход.
Любава не приходила.
Неужели так сильно испугал ее поцелуем на улице? Может, что-то случилось?
Рука потянулась к груди, чтобы унять ноющую боль, но я вовремя себя одернул и, схватив вилку, до скрипа сжал столовое серебро. Привлекать внимание к алым лозам, что тут же бросятся заплетать пальцы, совсем не хотелось. И так одна из девчонок, воспитанниц Лимии, не сводила с меня пронзительно желтых глаз.
Сама хозяйка и ее нареченный тоже не пришли ужинать.
Между ребрами слабо закололо, лоб покрылся испариной. Странно все это. И замок странный и его хозяева. Среди женского царства единственный мужчина. Да и еще какой — дракон.
Стало душно. Я дернул пуговку рубашки, что впилась в горло, и, кажется, вырвал ее с мясом.
Азарка, толстушка-повариха, после салатов вместила на стол крупную птицу на широком блюде. По строению и величине похожа на индюшку, но я не уверен, что такие птицы водятся в этом мире. Да и мясо было краснее на первый взгляд, а на вкус совсем жесткое, еле разжевал маленький кусочек.
Опробовав, я отодвинул тарелку и плеснул себе еще вина из графина с толстым горлом. Вот спиртное было ароматным, с тонкими нотами вишни и привкусом корицы. Кружило голову, куда быстрее и сильнее, чем диссовая настойка. Потягивая из невысокого бокала напиток, я не спускал взгляда с дверей.
Где же ты?
Я должен тебя увидеть, услышать, хотя бы раз прикоснуться… Ощущение отступившего, но не погибшего во мне холода, было сродни пытки. Когда ожидание страшнее случившегося.
— Правда, что ты — настоящий принц? — спросила вдруг девчонка, что сидела напротив, на другой стороне широкого стола. Невысокая брюнеточка с аккуратной волной волос и острым носом.
По плечам прокатилось стадо неприятных мурашек. Воротник все равно душил, я яростно высвободил еще одну пуговицу и бегло глянул на собеседницу.
— Не думаю, что здесь, на Ялмезе, это важно, — отмахнулся, но она не унималась:
— У нас тоже есть короли, и статус очень важен. Иногда даже слишком.
Она моргнула, а я уронил взгляд в тарелку. Никакого желания поддерживать беседу.
— Но мы живем обособленно. Мертвая пустошь — это дикая зона, — продолжала девушка навязчиво, — что не подчиняется жрецам и власти. Зато здесь есть другие… опасности и…
— Я собираюсь вернуться домой, — перебив, я снова махнул ладонью, словно прогоняю муху. — Ни к чему рассказывать историю вашего мира, все равно не запомню, — отвечая, понял, что не на собеседницу смотрю, а пытаюсь сжечь глазами треклятую дверь.
— Выучить историю несложно — всего лишь правильная руна нужна, но мир так быстро меняется… законы переписывают, традиции ломают. — Девушка будто не услышала мои слова, продолжала разговор, а я просто молчал и делал вид, что вникаю. — Раньше Жатву проводили, а теперь… все иначе.
Я пропускал все мимо ушей. Какие-то слова цеплялись за память, но важной сути не улавливал.
Другие девушки подключились к брюнетке, завели монотонное обсуждение магического строя их края. Речь шла о перевороте и бегстве одного из королей, но я настолько был поглощен своими мыслями, что почти ничего не слышал.
— Почему Любава не вышла к ужину? — спросил в воздух, практически себе под нос, но одна из девушек, что сидела с правой стороны, бодро пояснила:
— Данил говорил, что она совсем подавлена. Может, и не придет. Мы ей потом в комнату еду отнесем, не переживай.
— Да я не переживаю, — фыркнул я и, раздраженно дернув плечом, посмотрел на говорившую. Какое уродство, у нее все лицо в глубоких шрамах.
Заметив, как она зло сузила глаза, увел взгляд к выходу. Дверь все так же была заперта. Я заскрипел зубами и смахнул с манжета невидимые крошки. Все тело словно иголками истыкали, а между лопаток разросся каменный холодный кол.
Я вытянул руку, чтобы снова выпить вина, но пальцы не слушались, дрожали, как у пьяницы. Это не укрылось от взгляда девушек, они странно переглянулись, а мне пришлось дернуть вилку и сделать вид, что очень хочу есть. Зверски отрезав шмат мяса, забросить его в рот.
И подавиться, всего лишь вскинув голову.
Дверь плавно открылась, и к нам навстречу вышли Лимия с Данилом. Они расступились, как ворота, пропуская Любаву, будто завернутую в облако. Кремовое платье нежно обнимало ее стройные ноги при ходьбе, выделяло упругие бедра и поднимало налитую грудь. Рукава были закрытые, но практически прозрачные, белесые, на краях отороченные сверкающими кружевами.
Я надолго завис. Кровь ударила в виски, воздух в груди закончился, схлопнулся и вышел изо рта тихим стоном. Кусок мяса так и застрял в горле, а назойливый уж, что едва теплился внизу живота, зашевелился, махнул по паху, словно серпом, и растекся по крови огненной лавой.
Меня качнуло, завалив вперед. Бокал от неловкого движения руки свалился на пол и рассыпался на звонкие осколки. Я даже не повернул головы, так и таращился на невесту, словно на чудо.
Девчонки захихикали, а я, уронив от шока вилку, что все еще зажимал в окаменевших пальцах, закашлялся. Хлебнул вина прямо из графина, с трудом протолкнув в глотку жаренную резину, называемую мясом.
Проследив за моим взглядом, девочка с каштановой копной обернулась и хлопнула в ладоши. Только сейчас заметил, какие у нее острые уши. Что за чудеса? Другая раса? Эльфийка? Как в старых сказках?
— Какая красивая Любава… — протянул кто-то рядом. — Как звездочка! Правда, девочки?
— Да… — зашептались воспитанницы.
О, Нэйша, где ты прятала такое сокровище? Любава же словно с небес спустилась.
— Девочки, сместитесь, — холодным тоном попросила Лимия. Остроухая и ее соседки тут же послушались, оставив напротив меня пустое место.
Любава замешкалась, застыла около стула, дернулась назад, к выходу, но Данил аккуратно придержал ее за локоть и помог сесть.
У меня налились кровью глаза. Еще раз этот хвостатый коснется моей невесты, я ему челюсть сломаю. Вилка в пальцах, которую я снова подхватил со стола, жалобно визгнула и согнулась. Заметив это, русоволосый лишь заулыбался и продолжил обхаживать Любаву, что-то тихонько шепча ей на ухо. Девушка смущенно закусила губу и осторожно кивнула.