Данил, сев в торце, рядом с Лимией, ловко уложил в крупной ладони три бокала и быстро их наполнил.
Один передал Любаве, второй оставил около себя, а третий протянул Лимии. Надолго засмотрелся в ее глаза.
Хозяйка свела брови и уткнулась взглядом в бокал. На это Данил отреагировал очень остро. Зашипел сквозь зубы, оставил вино, не притронувшись, и протянул моей невесте руку.
— Потанцуем?
Белянка только и успела сделать несколько глотков напитка.
— Что? — вырвалось из моего рта.
Любава стушевалась. Вытянула ладонь навстречу мужчине, но тут же убрала ее.
— Может, ты лучше Лимию пригласишь? Да и музыки нет, — зыркнула на меня и прикусила губу.
— Музыку сейчас устроим, — заметив наши перестрелки глазами, сказал Данил. — А Лимия танцевать не любит.
Хозяйка так сильно сцепила челюсть, что послышался хруст. Или это мои зубы крошились?
Одна из девушек отделилась от обеденного стола и присела к большому музыкальному инструменту, что прятался в углу. Старый потертый рояль. Неужели наши миры настолько похожи?
Надо бы все-таки попросить руну и изучить их историю. Вдруг в будущем пригодится.
— Рояль? — Любава тоже удивилась и, подавшись ближе к Данилу, подняла руки в позицию, будто танцы были у нее в крови, и под хриплые смешки русоволосого смертника сделала первые па.
Заулыбалась открыто. Не мне. Тьма! Другому.
Я встал. Стул отскочил назад, скрипнув по камню, будто лезвие меча. Я впервые пожалел, что оружие оставил в комнате.
Подойдя к Лимии и низко поклонившись, как принято в бальных залах, я протянул ей ладонь.
— Потанцуешь со мной, милая госпожа темного замка?
— С удовольствием, — она ответила с улыбкой, но я почувствовал, как цедит слова сквозь зубы и зыркает на дракона. Не только меня эти танцы выводят из себя.
Мелодия лилась из-под пальцев девушки, словно ручеек, но Лимия двигалась зажато, иногда спотыкалась, путаясь в черной юбке каблучками, а на поворотах, где мы едва не сталкивались со второй парой, она задерживала дыхание. Чтобы судорожно выдохнуть вдали от крылатого.
Я вел хозяйку, крепко удерживая за тонкую талию, но взглядом то и дело искал снег волос моей истинной, ее смущенный румянец, улавливал ландышевый запах молочной кожи, который мог бы узнать даже с закрытыми глазами.
Они с Данилом слишком близко друг к другу. Смеются.
— Они просто танцуют, — прошептала Лимия, когда мы ушли под музыку довольно далеко от рояля.
— Конечно, — я скрипнул зубами. — А после танцев пойдут в покои? — мой шепот был похож на рык.
— А ты сделай все, чтобы это не случилось, — пригнувшись к моему уху, тихо проговорила Лимия.
Данил ругнулся.
— Прости, Любаша, — услышал я его низкий голос. — Сто лет не танцевал, ноги заплетаются.
— Любаша? — кажется, я слишком сдавил спутнице руку — она слабо пискнула и заулыбалась. Только натянуто, будто играла роль.
— Когда Даня попытался так изменить мое имя, я долго хохотала, но у них на земле так принято.
— Лимяша? — я вздернул бровь.
— Представляешь? — девушка запрокинула голову и звонко рассмеялась.
Эхо зала донесло очередное ругательство со стороны танцующей пары.
Я всмотрелся в партнершу, пытаясь связать происходящее. Лимия очень красивая женщина. Зеленоглазая и необычная, с правильными чертами лица. Кожа украшалась сияющими рисунками, веточками кипариса и распустившимися под ними мелкими цветами. Они будто оживали в вечерних полутонах, подчиняясь эмоциям хозяйки. Серебристые волосы, что переплетались то в одну, то в другую прическу, заставляли задерживать на ней взгляд. Никогда такого не видел, и зрелище завораживало.
Да только мне мила другая девушка, и каждая клеточка тянулась именно к ней, шея поворачивалась только к ней, руки тянулись в ее сторону, волоски на коже приподнимались, стоило нам сблизиться на очередном повороте.
Но Любава словно не замечала меня, смотрела только на Данила, охотно общалась с ним и улыбалась.
Меня взорвало, когда хозяин замка убрал упавшие на лицо моей невесты волосы и ласково заправил снежные пряди за ухо.
— Лимия, прошу прощения, — я отпустил девушку слишком быстро и, не дождавшись ответа, отошел к столу. Меня сдавило жаром, лоб покрылся капельками пота, ладони зачесались.
Воспитанницы зашептались. Кто-то хохотнул. Другие закашляли.
Я зло зыркнул на них и, отметив, что осколки моего бокала уже убрали, но новый мне не подали, хлебнул из графина вина и повернулся к танцующей паре.
Но опешил.
Куда они делись?
Лимия отошла к роялю и о чем-то мило заговорила с играющей девушкой, а Даниил с Любавой будто испарились.
Взгляд хозяйки метнулся в сторону, но тут же скосился на меня.
Я присмотрелся к темным окнам в пол, что тянулись вдоль зала и заметил за ними двойной силуэт. Показалось, что парочка обнимается.
Наверное, я напоминал зверя, когда шел через широкий холл, потому что музыка вдруг стихла, и шепот девочек стал внезапно громче:
— Ты смотри… Ревнивец какой!
Наверное, я не рассчитал с силой, потому что припрятанная тонким тюлем стеклянная дверь, с треском распахнулась.
— На земле тоже есть такие созвездия, — Даниил стоял за спиной Любавы и, положив лапу на ее хрупкое плечо, склонился и указал в небо другой рукой. — Они совсем немного отличаются, будто растянутые. Это… — он нарисовал прямую вверх, наклонившись еще к моей невесте, почти коснулся ее кожи губами, и остаток фразы я уже не услышал.
— Звезды, значит? — вышел из тени, подгоняемый кипящей в горле кровью. Кулаки заболели от напряжения. Челюсть свело.
Любава, заглянув в мои глаза, дернулась от испуга, хотя наверняка слышала, как я распахнул дверь, и ждала моего появления. Что это за игра?
Данил спрятал девушку за собой и лукаво заулыбался.
— Запрещено говорить о звездах? — подначил он, подавая Любаве руку. Она слабо мотнула головой. — Еще потанцуем?
— Нет, — сипло ответила Белянка, не сводя с меня глаз. — Я устала и пойду к себе. Хочу почитать немного перед сном.
— Ты ничего не поела.
— Я не голодна, — неслышным шепотом протянула невеста. В ее глазах полыхали непокорные звезды.
— Тебя провести? — русоволосый вел себя развязно, это бесило. Здесь, на чужой земле, я бесправный шут, а крылатый боров, что почти на голову выше меня, — настоящий хозяин положения. Даниил прекрасно все понимает, пользуется, но я и не таких зазнаек ломал.
— Не стоит, — прошелестел испуганный голос, Любава выглянула из-за большого плеча дракона, но по мне лишь скользнула взглядом, будто ей неприятно. — Я сама найду дорогу.
Она юркнула за спиной Данила к двери и исчезла в основном холле, как морозный дым.
Я сжал кулаки сильнее, подступил к глупцу, а он заулыбался, сверкнув белыми зубами, будто свихнулся.
— Беги за ней, ревнивый дурачок, — бросил добродушно и, развернув меня за плечи, подтолкнул следом за невестой. — Но только посмей еще раз подойти к моей… Лимии, — договорил спокойно, но я готов был поклясться, что в этой фразе была настоящая и не шуточная угроза.
— Зачем все это? — буркнул я, оглянувшись.
Русоволосый подмигнул и серьезно добавил:
— Чтобы немного вас подогреть. Если ты ее упустишь, я сам тебя поколочу. Иди уже!
Я выбежал наружу и помчался через холл, будто подгоняемый шальным ветром.
Любава почти добралась до комнаты, когда я повернул ее за локоть к себе.
Она распахнула метельные глаза, судорожно вдохнула и не успела оттолкнуть меня, не осознала, что в ловушке.
Глава 22
Любава
— Помогите! — Я бежала по коридору, не чувствуя ног. — Прошу!
В столовой все еще играла нежная музыка, когда я влетела внутрь.
Ужин убрали, девочки разошлись. Осталась только худая, как трость, пианистка и хозяева.
Данил и Лимия плавно скользили по каменному полу в танце. Они даже не сразу меня услышали, так были увлечены друг другом.
Я согнулась, задыхаясь, и потянула к ним руку. Пальцы были в темной крови. Это испугало, оттого голос не хотел проталкиваться вперед.
— Синар… умирает… — с трудом выдавила я и подалась к стене, чтобы не упасть. Плечо пронзило болью, стигма разогрелась, а второе сердце упруго ударилось в ребра.
— Любава? — на повороте Даниил все-таки заметил меня. И они с Лимией метнулись навстречу. — Что случилось?
Меня подхватили, не дав упасть. Усадили на ближайший стул с высокой спинкой. В лицо брызнуло водой.
— Я н-не знаю… — слова шли рывками, перемешивались с хрипом. — Он просто упал. Затрясся в лихорадке. Я… н-н-не удержала его. Принц рассек висок, — я показала на себе, чиркнув от волос вдоль скулы пальцем, и затряслась от вида крови на руках. — А если… он… а если?.. — я не могла дышать. Захлебывалась.
— Спокойно, — Даниил стиснул мое плечо и еще строже добавил: — Хочешь, чтобы он жил, возьми себя в руки. Вы связаны, Любаша.
— Я хочу, чтобы он жил, — кивнула, повторяя слова, будто заклинание. — Хочу, чтобы жил…
— Пойдем тогда спасать.
На обратной дороге к покоям я едва передвигала ноги, потому говорить совсем не получалось. Принц, как я его и оставила, лежал у закрытой двери без признаков жизни. Будто уже поздно.
Я замерла, прослушиваясь к себе. Второе сердце молчало, и без него стало жутко холодно. Плечи стянуло знакомым льдом, а запястья обожгло невыносимой болью, словно там не шрамы, а кандалы из раскаленного металла.
Даниил наклонился к Синарьену, прощупал его шею, приоткрыл веки и покачал головой.
— Белки покраснели. Нужно быстрее. Он умирает от яда оски, потому и потерял сознание. Ли, ты давала ему мазь?
— Конечно, — хозяйка быстро открыла дверь в спальню, окинула взглядом помещение и вскрикнула: — Только он не притронулся к ней! Что за упрямый человек?!
— Надо было проконтролировать, — гаркнул Данил.
— Предлагаешь, намазать спинку чужому мужчине? — гневно стрельнула в русоволосого Лимия и сплела руки на груди. В ее малахитовых глазах засеребрилась вьюга. Девушка тут же уставилась на меня. — Пусть невеста этим занимается, а то недотрога, видите ли…