– У вас есть его фотография?
– Есть. Пришлю сразу после разговора. Самый обычный парень. Ничего примечательного. Еще вопросы?
– Можете хотя бы предположить, где он сейчас?
– Не представляю.
– Тогда еще один вопрос. Вы знаете людей, с которыми он работал?
Монтальво ответил не сразу.
– Странный вопрос. А вы о ком-то слышали?
– Мне нужен ответ.
– Насколько я знаю, он всегда действовал в одиночку. Похоже, не мог поладить даже с напарниками.
– Служил в армии?
– Нет.
– И пропал из виду сразу после того, как рассказал Шипману о том, что убил Бонни.
– Верно. – Монтальво немного помолчал. – А вы крепко взялись за дело. Далеко продвинулись?
– Не очень. Спасибо за информацию.
– Хотите сказать, что больше не нуждаетесь в моих услугах? Но я-то устраняться не собираюсь. Буду копать глубже. По-моему, ситуация меняется и в ближайшее время нам следует ждать чего-то интересного.
«Монтальво, конечно, не остановится, – подумала Ева. – Человек он абсолютно непредсказуемый, хорошо еще, что сам сюда не нагрянул».
– До свидания.
– До свидания, Ева. Буду на связи. – Он положил трубку.
Вот этого она и опасалась. Что Монтальво попытается связаться лично. Хотя, если поторопиться, нежелательного вмешательства можно избежать. Телефон пискнул – Монтальво сдержал обещание.
Фотография оставляла желать лучшего. На снимке Полу Блэку было около тридцати. Темные, коротко подстриженные волосы. Глаза то ли серые, то ли карие. Нос длинный, рот широкий, губы полные. Как и сказал Монтальво, ничего примечательного.
Ева отложила телефон и с минуту стояла, задумчиво глядя на озеро. Такое тихое, невозмутимое. Она смотрела на воду, пытаясь проникнуться ощущением покоя, но мятущаяся душа не принимала умиротворения. Ее переполняли тревожные воспоминания и беспокойные предчувствия. Они сплетались, вихрились и втягивали ее в бушующий водоворот.
Джон Галло жив. Какой он теперь? Кем стал за эти годы? Представить его убийцей Ева не могла.
Но разве она сама не была свидетельницей его ярости и жестокости?
Впрочем, она ведь тоже не отличалась кротостью. Годами охотясь за убийцей дочери, Ева обнаружила в себе и ярость, и жестокость. И если бы узнала, что Джон Галло виновен в смерти Бонни, убила бы его без малейших сомнений. Бонни заслуживала отмщения.
Почувствовав горячий прилив гнева, она сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Покой и безмятежность? Не стоит и мечтать. Душевный мир придет не скоро.
Уж лучше думать о чем-то другом.
А еще лучше набраться терпения и ждать звонка от Кэтрин.
– Терпения, мама, тебе никогда не хватало.
Бонни?
Ева посмотрела на девочку, сидевшую на перилах веранды. В джинсах и майке с изображением Багз Банни. В этих джинсах и майке Ева и видела ее в последний раз. Рыжие кудряшки в лунном свете…
Теплая волна любви и счастья подхватила Еву. Волна, накатывавшая каждый раз, когда Бонни приходила к ней.
– Неправда. Я очень долго была терпеливой. С тех самых пор, как потеряла тебя, милая.
Лицо дочери озарилось улыбкой:
– Но ты ведь не потеряла меня, мама! Я всегда с тобой.
Эти видения начались примерно через год после исчезновения Бонни, и тогда Ева решила, что сходит с ума и неумолимо скатывается к своему концу. Долгое время она говорила себе, что это сон, в котором дочь приходит, чтобы поговорить с ней и утешить, и лишь с недавних пор приняла другое объяснение.
– Извини, но ты призрак, а у призраков свои затруднения.
Бонни рассмеялась:
– Какие затруднения, мама? Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой.
– Да, когда захочешь. Но ведь ты приходишь не очень часто. И всегда сама устанавливаешь правила. – Бонни хотела возразить, но Ева остановила ее нетерпеливым жестом. – Знаю, сейчас ты скажешь, что это для моего же блага. Что у меня своя жизнь. Ты же всегда это говоришь.
– Если ты знаешь, то и повторять не буду. – Девочка откинулась на перила и посмотрела в ночное небо. – Звезды такие красивые, правда? Раньше ты пела мне песенку про звезду.
– Да, пела. – К горлу вдруг подступил комок. Ева откашлялась. – Но тебе больше нравилась песенка про лошадок.
Бонни кивнула.
– Но и про звезду тоже нравилась. Так хорошо смотреть на звезды, когда ты рядом.
– Приходи почаще.
– Тебе нужно бывать наедине с Джо. Ты теперь с ним. – Она улыбнулась: – Когда Джо рядом, я стараюсь не мешать вам. Он пытается принять меня, но ему это трудно дается.
Что тут скажешь? Джо лишь совсем недавно стал видеть ее дочь и чувствовал себя при этом явно не очень комфортно. Будучи материалистом, он никак не мог свыкнуться с существованием духа, призрака. С Евой поначалу было то же самое, она долго убеждала себя в том, что Бонни – это либо сон, либо галлюцинация. Лишь с годами она согласилась с тем, что Господь какой-то особой своей милостью позволил ее девочке общаться с ней. А если этому сопутствует безумие, то так тому и быть.
– Возможно, все изменится, когда мы найдем тебя и твоего убийцу.
– Может быть. Но самое важное – ты и Джо. Не я, а вы, друг для друга.
Ева покачала головой:
– Оставь свои наставления. Я это уже слышала.
Улыбка померкла.
– Не могу. Я должна это говорить, чтобы ты не забывала. Особенно сейчас. Мне… Я боюсь за вас.
Ева вздрогнула и напряглась:
– Почему ты пришла сегодня? Из-за Пола Блэка?
– Отчасти. Но есть кое-что еще…
– Что? Ты имеешь в виду… Джон Галло? Он твой отец, Бонни.
– Знаю. – Бонни снова посмотрела на звезды. – Я всегда знала…
– Что ты хочешь сказать?
– Я чувствую такую боль… такую ярость…
По спине пробежал холодок.
– Как мне тебя понимать? Что…
Девочка покачала головой:
– Я только хочу, чтобы ты была осторожной. Все приходит… Мне пора, мама.
– Ну вот. Напугала меня до смерти, а теперь снова исчезаешь.
– Если бы могла, я бы взяла тебя с собой. Посмотри на звезды, мама.
– Ты просто не хочешь, чтобы я видела, как ты уходишь.
– Тебе будет больно.
Ева подняла глаза к усыпанному звездами небу.
– Что там у тебя?
– Здесь много всего хорошего.
– Я рада. И я желаю тебе всего хорошего, моя милая.
Бонни не ответила, и Ева поняла, что она уже ушла.
Она не стала смотреть на перила, где только что сидела дочь.
Ева смотрела на звезды и думала о Бонни и ее далекой сказочной стране.
Мацкаль, штат Юта
– Здесь Нейт Кин, – сказал Билл Хэнкс, кладя трубку. – Говорит, ты его ждешь?
– Жду. Давно, – ответил Джон Галло, изучая ситуацию на шахматной доске. – С ним никого?
Хэнкс покачал головой:
– Никого. Брайан его уже проверил. Чист.
– Чист-то он чист, но парочку грязных трюков наверняка припас. – Галло сделал ход ферзем и поднялся из-за столика. – Шах и мат. Приведи его сюда.
Он подошел к высокому, от пола до потолка, окну, из которого открывался вид на Скалистые горы. Собственно, именно этот вид и сыграл решающую роль при покупке ранчо.
Как, впрочем, и другой немаловажный фактор. Удачное расположение ранчо позволяло заранее, по меньшей мере, за двадцать минут до подхода к воротам, обнаружить любого гостя. Первый контрольный пункт Нейт Кин миновал беспрепятственно, но на втором личный досмотр был процедурой, обязательной для всех входящих.
– Ты – параноик, понятно? – раздраженно бросил с порога Кин. – Имей в виду, я не люблю, когда меня лапают.
– А разве ты ждал чего-то другого? – Галло повернулся к гостю. – Да, у меня проблемы с психикой. Впервые слышишь?
– Вот уж нет. – Кин прошел в кабинет. – Ты доставляешь мне одни только проблемы. И, насколько я понимаю, стоит ждать очередной?
– Не исключено.
– Не надо мне было приезжать. Могли бы и по телефону поговорить.
– Но тогда я бы не видел твоего лица. Ты ведь и прежде мне лгал. Приходится быть осторожнее и сразу ловить тебя на вранье.
– Паранойя в чистом виде, – повторил Кин. – К твоему сведению, Кэтрин Линг я ничего не сказал. Всего лишь подготовил почву для обоснованного отказа. Не обращать на нее внимание уже невозможно – уж больно глубоко копает. Похоже, они с Евой Дункан подруги, вот Кэтрин и старается помочь.
– Это я и без тебя узнал. И как успехи у Кэтрин Линг? Близко подобралась?
Кин замялся.
– Близко. Но об этом мы позаботимся.
– О себе я сам могу позаботиться.
– Нет! Держись от нее подальше. Она из ЦРУ.
Галло усмехнулся:
– По-твоему, мне не все равно? – Наблюдая за Кином, он видел не только злость и недовольство, но и страх. Страх был обязательной составляющей игры, и внушить его не составляло большого труда. Иногда ему хватало одного только взгляда, чтобы собеседник начинал нервничать. – Все эти ваши управления, бюро, агентства с их незыблемыми правилами. Меня от них тошнит.
– Да ты же больной! – Кин помолчал, подыскивая убедительные аргументы. – Послушай! Тронешь агента ЦРУ, и мне будет вдвое труднее защищать тебя.
– Так ты меня защищаешь? Как волк овечку, да?
– Тоже мне овечка, – проворчал Кин. – Не забывай, что я годами ограждал тебя от неприятностей. Ты сам об этом позаботился.
– И как же мне удалось запугать доблестного полковника армейской разведки? – Галло притворно наморщил лоб. – А может быть, ты только прикрывался заботой обо мне, а сам подбирался поближе и ждал удобного момента, когда я допущу ошибку?
– Может быть, – согласился Кин. – С удовольствием тебя бы свалил. – Он явно пытался взять себя в руки. – Ладно, не лезь на рожон и не мешай – я сам управлюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы ЦРУ вцепилось тебе в задницу.
Галло пожал плечами:
– Зачем ты все это говоришь? Мне наплевать на ЦРУ.
– В том-то и дело, – покачал головой Кин. – Тебя давно бы следовало ликвидировать.
– В этом с тобой многие согласны. И уверяю, недостатка в желающих пойти дальше разговоров не было. С самого моего рождения и до твоего появления в моей жизни.