– Хорошо. – Ева застегнула сумку. – А мы сможем выйти незамеченными? Ты же сказал, что за мной следили.
Он коротко кивнул.
– Воспользуемся грузовым лифтом. Это в конце коридора. Спустимся в кухню и выйдем через служебный выход.
«Все продумал, все предусмотрел», – подумала Ева. Но ведь Блэк оставил без внимания устроенную Джоном западню и предпочел пойти другим путем. Она зябко повела плечами.
– Мы возьмем его, – уверенно сказал Галло. – Блэк хитер, но и у него есть слабые места.
Наверно, есть. Но несколько лет назад он похитил и убил маленькую девочку, а потом убивал и убивал, и никто не смог его остановить.
– А вот у меня такое впечатление… – Ева покачала головой. – Нет, конечно, слабые места есть. – Она взяла сумку и шагнула к двери. – Идем. Мне еще надо позвонить Кэтрин и сказать, что нас уже нет в отеле. Полагаю, ты знаешь, куда мы отправляемся?
– Конечно. – Он открыл дверь. – Возвращаемся в мое детство, Ева.
– Сукин сын! – Кин сжал трубку. – Ты понимаешь, что наделал, Блэк? Всех поднял на ноги. Убийство детей всегда вызывает в людях гнев. В свободное время занимайся, чем хочешь, но сейчас ты работаешь на меня.
– Ну, так придумай, чем меня остудить, – ухмыльнулся Блэк. – И вообще, ты-то с чего волнуешься? Как будто в первый раз. Подбрось улики, найти сговорчивого свидетеля. Джуди Кларк скорее всего умрет, так что бояться нечего. А девочка мне нужна. Я так решил.
– Не убивай ее. Шум и без того уже большой.
– Не указывай, что мне делать. Тебе нужен гроссбух. Я его добуду. Прикроешь меня, как раньше, и все будет в порядке.
Из трубки донеслись гудки.
Кин коротко, с чувством выругался. Как, скажите на милость, прикрывать этого сукиного сына, если он с каждым разом наглеет все больше? Как прикрывать мерзавца, не признающего никаких правил? Он рассчитывал, что это дело станет для Блэка последним, но теперь ублюдок угрожал его собственному благополучию. И если не найти способа удержать Блэка в узде, угроза вполне может стать реальностью.
Оставалось только надеяться, что если он убил девчонку, то хотя бы спрятал тело там, где его никто не найдет.
Чертова плакса. Ноет и ноет.
Блэк сунул телефон в карман и повернулся к девочке, сидевшей на стуле в углу комнаты. Волосы взъерошены, из одежды только розовая ночная рубашка. Босые ноги болтаются, не доставая пола. В больших карих глазах застыл страх, как у испуганной лани за мгновение до решающего выстрела охотника.
Они все были разными. Именно поэтому убийство детей доставляло особое, изысканное удовольствие.
– Ты слышала, что я сказал? Твоя мать умрет. Когда я забирал тебя, она была еще не совсем мертвая. – Блэк улыбнулся: – Но ты же видела, что я с ней сделал?
Девочка кивнула. Глаза ее наполнились слезами.
– Не плачь. Я этого не люблю. Будешь плакать, с тобой будет то же, что с твоей матерью и бабушкой.
– Я не буду, – прошептала она и всхлипнула. – Пожалуйста, не трогайте меня.
– У тебя глаза, как у лани. Как у Бемби. Ты видела фильм про Бемби?
– Да.
– А помнишь, как охотник убил мать Бемби?
По ее щекам побежали слезы.
– Да. Мне было ее жалко.
– Но охотники именно этим и занимаются, убивают красивых оленей. Я уже придумал, как поступлю с тобой. Выпущу в лесу, и мы поиграем в охотника и лань. – Блэк поднялся и прошел через комнату к девочке. – Я очень хороший охотник, Кара. – Он наклонился и погладил ее по мокрой от слез щеке. – Ты должна быть сообразительной и быстрой, чтобы убежать от меня. Боюсь, у тебя ничего не получится. Я поймаю тебя, убью и освежую.
– Пожалуйста… не надо… Я буду хорошо себя вести. – Она снова всхлипнула. – Пожалуйста…
– Но ты же плохая девочка. Я велел тебе не плакать.
– Я не буду… не буду…
– Поздно. – Блэк опустил руку. – Но с этой игрой придется повременить. Сейчас мы немного прокатимся. – Он взял Кару за плечо и повел к двери. – Мне нужно, чтобы ты поговорила кое с кем по телефону. Ты ведь сделаешь это для меня, да?
– Я сделаю все, что скажете. Обещаю. Я буду хорошей.
Большие, полные слез, карие глаза смотрели на него с мольбой. Охота – какая блестящая мысль! Он уже сгорал от нетерпения.
– Да, конечно, будешь… в самом конце. – И он улыбнулся ей.
Ева в изумлении уставилась на огромный автовокзал в центре города.
– Это так ты возвращаешься в детство?
– Образно выражаясь. – Галло взял ее за локоть и повел через собравшуюся у входа толпу. – Когда я был ребенком, именно здесь находился наш жилой квартал. Потом – я к тому времени уже уехал – дома снесли, а землю продали каким-то девелоперам. Они построили автовокзал. – Он пожал плечами. – По мне, так оно даже лучше. Я ненавидел этот район.
– Брикс, да? Ты, кажется, называл его Брикс.
– Помнишь? – изумился Галло. – Вот уж не ожидал.
– Я и сама удивлена. – Название квартала выплыло ниоткуда. – Наверно, в памяти отложилось больше, чем мне казалось. – Ева нахмурилась, вспомнив кое-что еще. – Когда Бонни чуть-чуть подросла, я собирала все, что помнила о тебе, и, похоже, что-то застряло.
– Вот как? И зачем ты это делала?
– Твой дядя как раз сообщил, что ты погиб, и я подумала, что должна рассказать Бонни о ее отце. – Ева состроила гримасу. – Безумная идея. Девочке едва исполнилось восемь месяцев. Она была несмышленышем, но смотрела на меня так, словно все понимает.
– Может быть, идея была не такая уж и безумная, – задумчиво сказал Джон. – Ты говорила, что медсестра назвала ее чудом. Вполне вероятно, что именно так она и смогла прийти ко мне в тюрьму. Ты дала ей ключ.
Каждый раз, когда речь заходила о Бонни, Ева ощущала возникшую совсем недавно и крепнущую день ото дня связь с Джоном Галло. Она отвела глаза.
– Не знаю. Я лишь хотела, чтобы она как можно больше знала о человеке, давшем ей жизнь. Все остальное – загадка. Я до сих пор не понимаю того, что ты рассказал о ней. – Она огляделась. – Итак, зачем мы пришли сюда? Это же не какое-то сентиментальное путешествие в прошлое?
– Нет. – Галло кивнул в сторону перегородивших зал автоматических камер хранения. – Я вспомнил о них, когда раздумывал о надежном тайнике для бухгалтерской книги корейского генерала. Где прятать мерзость, если не в мерзком месте? Зачем пачкать что-то другое? – Он протянул руку: – Ключ. Тот, что я тебе дал.
Ева открыла сумочку.
– Значит, журнал здесь?
Галло взял ключ и ускорил шаги.
– Да. Ячейка 57. Заберем его и уберемся отсюда поскорее.
– Тебе неприятно здесь находиться? – спросила Ева, наблюдая за тем, как он отпирает замок. – Даже несмотря на то, что от квартала ничего не осталось?
– Детские воспоминания самые яркие. – Галло достал кожаный кейс, заглянул в него и захлопнул дверцу. – И, отвечая на твой вопрос, – да, мне неприятно здесь находиться.
Зачем она спросила? Глупо. Какие еще воспоминания могли остаться об отце, тушившем сигареты о спину сына? Такое не забывается.
– Но у тебя был дядя Тед.
Галло кивнул.
– Это меня и спасло. – Он взял ее за руку. – Идем. Что надо, я взял. Я здесь задыхаюсь.
– Но почему ты не нашел для журнала другого места? – спросила Ева, когда они сели в машину и отъехали от автовокзала. – Зачем тебе это нужно?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Вероятно, это что-то вроде самоистязания. Может быть, во мне сидит потребность наказать себя за все мои грехи. Или даже за один конкретный грех.
– Какой грех?
– Не собираюсь перед тобой исповедоваться. – Джон бросил взгляд на кожаный портфель, стоявший на полу между ними. – Открой, посмотри. Я хочу, чтобы ты смогла опознать его при необходимости.
Ева расстегнула замок и вынула тонкую, завернутую в ткань книжицу в кожаном переплете. Страницы ее были испещрены аккуратными, четкими значками, вероятно, корейскими иероглифами.
– Но я не знаю, что здесь написано.
– Дело не в записях. Установить подлинность журнала можно по особой отметке внизу шестой страницы. Она сделана зелеными чернилами, почти неотличимыми от синих, которыми сделаны остальные записи. Если не знать этого, заметить почти невозможно.
Ева открыла шестую страницу.
– Вижу. – Она посмотрела на Галло. – Полагаешь, журнал могут подменить?
– Не исключаю. Мне нужно знать, что ты сумеешь идентифицировать улику, если меня не будет рядом.
– А почему тебя… – Она поняла и осеклась. – Думаешь, тебя могут убить?
– Вообще-то я намерен оставаться в живых как можно дольше, но случиться может всякое. А теперь достань свой телефон и сфотографируй обложку и несколько страниц.
Сделав то, о чем ее просили, Ева убрала гроссбух в портфель.
– Что дальше?
– Сейчас мы поедем в мою хижину. Это примерно в семидесяти милях к северу от города. – Галло печально улыбнулся: – Небольшой домишко у озера. И вот с ним у меня связаны только приятные воспоминания. Дядя Тед снимал его, когда приезжал в отпуск, и несколько раз брал меня туда с собой. Потом, уже после расставания с Кином, когда у меня завелись свои деньги, я купил этот домик и прилегающий участок.
– Зачем мы туда едем?
– Я хорошо знаю местность. Кин ее не знает. Блэк тоже.
– Хочешь позвонить Кину и предложить сделку?
– Да, – ответил он после небольшой паузы. – Я позвоню Кину.
«Конечно, нет. Никакой сделки не будет», – поняла Ева. Перед глазами возникло его искаженное яростью лицо, горящие ненавистью глаза… Ей стало не по себе. Но разве она сама не испытывала нечто подобное, когда сталкивалась с бессмысленной жестокостью? И разве не пошла бы на крайние меры, если бы знала, что они необходимы для спасения Кары Кларк?
А пока остается только ждать, по какому сценарию игра пойдет дальше.
Глава 17
Домик оказался маленьким – спальня, совмещенная с кухней жилая комната и крохотная ванная.
– Все просто, без излишеств. – Галло поставил обе сумки на пол у двери. – Я сюда не развлекаться приезжаю. Сейчас приготовлю кофе, а потом возьму в кладовке веник и подмету пол.