— Пепельный Король — сказка, — пробурчал Макото и пнул уголек, выпавший из кострища.
— А то, что Великое Древо с каждым годом сохнет все больше, — тоже сказка? — глядя прямо на него, спросил Рю, и у Макото не нашлось ответа. — Я сам видел черные ветви, скрученные непонятной хворью. Жухлые листы, слетающие на землю от малейшего ветерка. Не все легенды — выдумки, некоторые основаны на реальных событиях. Пускай они покрыты скорлупой из мифов, выдумок и недомолвок — но под ними прячется семя истины. Нужно лишь добраться до него.
— Мой брат погиб, пытаясь это сделать, — хмуро сказал Макото. — Как и многие другие, ушедшие на север вместе с Джиро. Если Пепельный Король и впрямь существует, он смог убить целую армию из лучших воинов и колдунов страны. Какие тогда шансы у тех, кто остался?
— Быть может, если бы не они, мы бы сейчас уже не разговаривали, — неожиданно мягко произнес Рю и положил на землю опустевшую бутыль. — Уж поверь — среди Святого Войска было немало достойных людей, которых я знал лично. Некоторые из них были моими хорошими знакомыми, друзьями и даже учениками… Однако сейчас не время и не место предаваться ностальгии. Равно как и сдаваться. К сожалению, очень, очень многие думают так же, как и ты. Дома настолько погрязли в накоплении богатств и выяснении отношений, а их сыновья и дочери так рвутся слепо покорять ступени, забывая об их истинной сути, что не учуют пожара, стоя прямо около него. Но когда языки пламени запляшут на их одеждах — будет уже поздно.
Еще некоторое время они молчали, размышляя каждый о своем. Тишину нарушали лишь крики ночных птиц, стрекот насекомых и чавканье Шуноморо, расправляющегося с цыпленком. Когда около него на земле возвысилась горка костей, а сам он потянулся за добавкой, Кенджи произнес:
— Вы уже были раньше в Одиннадцати Звездах?
— Я видел лишь стены монастыря, — после короткого раздумья ответил Рю. И голос его звучал столь горько, словно Кенджи ненароком ткнул пальцем в незажившую рану. — Давным-давно мы с друзьями — будучи юнцами еще младше вас — решили утереть нос старикам, которые боялись даже шепотом говорить об этом проклятом месте. Нас манили не столько богатства школы Шипов, сколько мысли о том, что мы станем единственными, кто добрался до нее и вернулся обратно. В дорогу мы пустились с шутками на устах и юношеским огнем в сердце. И лишь на полпути, потеряв первого из нас, поняли, во что ввязались. К несчастью, мы были или слишком горды, или слишком глупы и самонадеянны, чтобы отступить. Засыпав тело павшего товарища камнями, чтобы плоть его не стала ужином для диких зверей или кого похуже, мы пошли дальше. Правда, шутить мы перестали вовсе. Вначале нас было восемь. До ворот Одиннадцати Звезд добралось четверо.
Он умолк. В глазах его промелькнула боль, морщины на лице будто стали глубже, вмиг состарив его на сотню-другую лет, а шишковатые пальцы сжались в кулаки.
— Меня как самого младшего и неопытного оставили следить за входом, чтобы не получить удар в спину. Холодным туманным утром трое моих друзей, которых я считал почти братьями, зажгли факелы и переступили порог монастыря. Тогда я еще не знал, что видел их в последний раз.
— Что с ними случилось? — спросил Макото, склонившись к старику. Он уже успел позабыть недавние дрязги и теперь глядел на него с искренним интересом, так его захватила эта история. — Злые духи? Демоны? Ловушки? Магические печати?
— Они отдали мне все оставшиеся припасы и велели ждать их ровно до захода солнца, — глядя прямо в пламя, произнес Рю, словно не услышав его вопроса. — А если они не вернутся к этому времени — уходить без них. Мгновения тянулись, как смола, и к вечеру мне показалось, что я просидел, прячась за большим камнем, не день, а целый год. Пускай я дрожал от холода и страха, но все же решился нарушить данное мной слово. Однако едва я сделал шаг, как из глубин монастыря раздался столь душераздирающий вопль, которому вторил оглушающий рев, что я тут же развернулся и бросился прочь, не разбирая дороги. Я не знаю, как мне удалось выжить, но… Иногда я до сих пор просыпаюсь в холодном поту, а в ушах стоит тот крик.
— Вам не нужно винить себя, — попытался подбодрить старика Кенджи. — Вы не виноваты в их смерти. Это было их решение, не ваше.
— А кто сказал, что я в чем-то виноват? — фыркнул Рю. И тут на миг проявившийся в нем парень, до сих пор горюющий о погибших друзьях, снова стал брюзжащим, ехидным стариком. — Мозгов у нас было еще меньше, чем у вас, именно поэтому я хочу, чтобы вы не забывали, куда идете и чем рискуете. В монастыре таится великое зло, но не меньше опасностей ждет на подступах к нему. Помимо зверья, эти горы населяют цутигумо, тэнгу и другие демоны. А еще в них скрываются беглые бандиты и целые банды ронинов, совершающие набеги на прибрежные деревеньки. Если нас не настигнут когти демонов и мечи головорезов, мы всегда можем сорваться в пропасть на какой-нибудь узкой тропке или быть погребенными под каменным завалом. Кто-то из нас может погибнуть еще до того, как мы преодолеем и треть пути. — Взгляд его переместился на Шу. — И, скорее всего, это будешь ты, жирдяй.
Услышав это, тот аж поперхнулся. Кое-как откашлявшись и утерев слезы, Шуноморо с обидой протянул:
— Это еще почему?! Во-первых, я не жирный, а рослый. Как и все в нашей семье. Во-вторых, из нас троих я — самый опытный воин! Да сам мастер Вэн говорил, что я…
— Вэн? — фыркнул Рю. — Это часом не тот дылда из Хидзу, который заставлял послушников часами сидеть по уши в болоте, наблюдая за всякими квакающими тварями, и ловить куропаток голыми руками? Ну да, ну да. Если он тебя похвалил — могу лишь посочувствовать.
— Но… он же монах шестой ступени… — растерянно пробормотал Шу и по очереди взглянул на Кенджи и Макото, словно ища у них поддержки.
— Да хоть шесть раз шестой, — лишь махнул рукой старик. — Я пять месяцев пытался научить его технике Тигриной Поступи и, похоже, слегка перестарался. Надо было поменьше бить его по голове. Если попадешься в сети цутигумо — обязательно расскажи им о своих достижениях. Быть может, они лопнут со смеху, прежде чем тебя слопать. Ладно, не расстраивайся — вдруг нам понадобится отличить лягушку от жабы и твои навыки окажутся весьма кстати. Думаю, пора спать. — Широко зевнув, он растянулся на земле и с головой укрылся плащом, который до того утащил у Макото. — Встаем мы рано, так что советую последовать моему примеру. Если я услышу утром хоть один недовольный стон — будете по очереди нести Камень Жалобщика.
Шуноморо открыл было рот… но через несколько мгновений закрыл его и снова взглянул на Кенджи. Однако в ответ тот лишь развел руками. Да, характер у их нового знакомого далеко не легкий, но что поделать. Могло быть и хуже. Во всяком случае, с ним у них появился хоть какой-то шанс добраться до Одиннадцати Звезд и спасти Сато. Если, конечно, еще не поздно.
Несмотря на слова старика, они еще какое-то время сидели у костра, молча наблюдая за пляшущим огнем. Хоть мышцы Кенджи и сводило от усталости, сон к нему не шел, как и к остальным. Макото тем временем, достав из мешка небольшую щеточку, принялся чистить свои пистоли. Делал он это скорее для того, чтобы занять руки, нежели от необходимости, так как в блестящую сталь можно было посмотреться, будто в зеркало. Шуноморо же, скрестив руки на груди, наблюдал за этим процессом, не скрывая отвращения.
— Что? — в недоумении спросил Макото, заметив его презрительный взгляд.
— Не понимаю, как ты вообще носишь эти штуки, — проворчал Шу. — Ружья и пистоли — оружие трусов, не воинов. Врага нужно убивать, глядя прямо ему в глаза, а не прячась, будто малец, подсматривающий за купающимися девками.
— Но на лук Кенджи ты не смотришь как на прилипшую к подошве коровью лепешку, — возразил Макото.
— Лук требует немалой подготовки, — не сдавался Шуноморо. — Слабак даже не натянет тетиву, тогда как из ружья может стрелять любой крестьянин. Настоящий самурай, уважающий себя и дорожащий честью, и не притронется к этой хлопушке.
— То-то все Дома убить готовы за пару лишних ящиков этих игрушек, — ухмыльнулся Макото.
— Слишком многие позабыли о настоящем пути воина, — нахмурился Шу. — И сражаются как звери. Что бы сказали предки, увидев в наших руках эти бахающие штуки, наносящие столь ужасные раны? Я знал великого воина, одержавшего немало славных побед. Он свято соблюдал кодекс чести, но это не помогло ему против какого-то трусливого сопляка, чей выстрел просто разворотил несчастного. Его внутренности превратились в месиво, а умирал он почти полдня, крича от боли. Ни один самый опытный лекарь или целитель не смог бы ему помочь. И все это натворил кусочек железа!
— Думаю, они бы сказали что-то вроде: «Жаль, что этих бахающих штук не было в наше время», — с невинным видом произнес Макото.
— Тебе смешно, — с кислой миной произнес Шу и покачал головой, — а мне печально. Кем мы станем, если позабудем…
— Узнаю слова старины Вэна, — вдруг подал голос Рю. — Помнится, тот тоже зачитывался пыльными книжками и ходил потом вздыхал, как упали нравы. Подозреваю, что особо толстый том в детстве упал ему на башку, — это бы многое объяснило. А сейчас или вы заткнетесь, или каждый завтра утром получит Палку Болтуна.
Кенджи хотел было спросить наконец, что это за палки и камни, о которых талдычит старик, но потом решил не рисковать. Тем более что глаза его уже понемногу слипались. Он растянулся на земле, положив под голову запасной плащ, вполуха слушая треск костра и Шу с Макото, продолжающих шепотом переругиваться, и вскоре уснул.
Кенджи проснулся еще до рассвета. Разбудил его храп Шуноморо — здоровяк гремел, точно барабан. Подняв голову, Кенджи увидел Рю, который тоже успел проснуться. Поджав под себя ноги, старик чертил что-то палочкой по земле, изредка хмыкая и бормоча себе под нос.
Добудиться Макото и Шуноморо, которые, видимо, проспорили остаток ночи, оказалось куда более трудной задачей. И если второй кое-как, но все же разлепил глаза, ворча и зевая, то вот юного Такэга старику пришлось наградить парой пинков и даже облить водой.