— Извините, Дмитрий Максимович, но это секретная информация.
— Я отвечаю за секретность целой страны, Елисеев, — возмутился он.
— Тогда спрашивайте у императора. Даст допуск — расскажу, — поддел я его. — Или сам расскажет.
— Мутишь ты что-то, Елисеев, — недовольно сказал он. — А я беспокоюсь, между прочим.
— Если вас это успокоит, я мучу не против страны, а за.
— Не успокоит. Предпочитаю быть в курсе, а не есть успокоительные фразы.
— С этим не ко мне, Дмитрий Максимович. Хорошего вам дня, и не забудьте про Шувалову.
Телефон я отключил, не дождавшись прощальных слов от Ефремова. То, что глава Императорской гвардии был недоволен тем, что у нас с императором появились общие секреты, в которые его не посвящали, было понятно. И то, что Ефремов туда захочет влезть с любой стороны, тоже было предсказуемо. Но это решать только императору. Если он считает, что информация может утечь через гвардейцев, — не мне выступать против.
— Ну как, решил проблему? — поинтересовался Постников видя, что я убрал телефон, но продолжаю молчать.
— Определенные шаги в эту сторону сделал. Посмотрим, насколько они окажутся эффективными.
— Блин, как не вовремя эта твоя учеба, — проворчал Постников. — Нет бы этому гаду чуть раньше зашевелиться?
— Лучше бы он вообще не шевелился, а еще лучше — сразу сдох. Еще при попадании сюда. — И тут у меня в голове как щелкнуло. — Дань, а можно поднять записи столетней давности?
— Теоретически можно. А что это нам даст? — спросил он, заинтересованно скосив взгляд с дороги на меня, но тут же вернув обратно.
— Можно попытаться найти первого, в кого он вселился. Потому что при вселении Накрех не мог провести ритуал по причине отсутствия магии и наверняка совершал какие-то странные поступки.
Постников задумался, потом сказал:
— Дохлый номер. Слишком много времени прошло, чтобы мы отделили его поступки от поступков обычных сумасшедших. Часть архивов к этому времени наверняка утеряна. Кроме того, мы не знаем, появился ли он в Белоорске или другом городе. Теоретически даже другая страна может быть.
— Последнее — маловероятно, — разочарованно согласился я.
— Если бы хотя бы знать точный день его переселения сюда…
— А это можно попытаться выяснить…
Я отправил вызов Дамиану, и тот ответил сразу.
— Что, уже? — радостно спросил он.
— Пока нет. Ищем. Нужно точное количество дней, которое прошло от убийства у вас Накреха до сегодняшнего дня. И от моего убийства до сегодняшнего дня. Как вычислите, сообщите.
— Не убийства, а казни. Мальгус, я тебе что, мальчик на побегушках?
Ага, не мальчик, целый император, но сделает, что я прошу, потому что уверен — в его интересах. Ради кого другого он бы и пальцем не пошевелил, но ради себя любимого поднимет императорскую задницу с трона и узнает все, что нужно. Да и полезно ему побегать — со времени нашей последней встречи он прилично раздался вширь, чего не посчитал нужным скрыть в снохождении. Видать, стресс заедает.
— Дамиан, мог бы обратиться к другому, не стал бы тебя беспокоить. Но ведь и ты — лицо заинтересованное.
— Ладно, узнаю, — высокомерно бросил он. — Но вы там хоть что-то сделали?
— У нас тут уже целая война идет, так что я не очень-то могу отвлекаться.
— Невежливый ты тип, Мальгус, — скривил он губы в улыбке, — но прощаю. Поскольку действуешь в общих интересах. Сообщу, как точно все подсчитают. До встречи.
Ну хоть что-то. Я вынырнул из снохождения:
— Точная дата будет. Я запросил количество дней от даты смерти Накреха там. На случай, если время течет по-разному, я запросил то же от моей смерти.
— «Моей смерти» дико звучит.
— Там я умер, и от этого никуда не деться.
— Постарайся не умереть и здесь, — мрачно сказал Постников. — Пока мы хаотично мечемся, не зная, за что хвататься. И это очень плохо.
— Как только появится хотя бы одна зацепка, метаться перестанем. Но знаешь, мне кажется, что мы подобрались к Накреху совсем близко и он паникует.
— А мне кажется, что Мальцева подставляют неслучайно и он тоже как-то связан с Накрехом. В идеале бы ему все объяснить.
— Без разрешения императора не могу. И нет гарантии, что Накрех не сидит в клане Мальцева, а тот случайно не проболтается.
Интерлюдия 7
После ухода Елисеева, Новиков сразу заглянул в кабинет шефа. Тот сидел, задумчиво катая карандаш по столу, который, удивительное дело, не горел и не трескался.
— Игнат Мефодьевич, о чем вы с Елисеевым договорились. К чему мне готовиться?
Мальцев поднял на него глаза, прикидывая, что рассказать безопаснику. Потом решил держаться уговора с Елисеевым и сливать дезу всем. Да и внезапно ему пришла в голову мысль, как можно уже после своей смерти вынудить Елисеева поступить так, как нужно ему, Мальцеву. Конечно, для этого следовало вначале умереть, но ведь никто не знает, сколько кому отмеряно дней, а он уже, можно сказать, одной ногой в могиле. А когда двумя ногами будет, тогда и выйдет слово Новикова против Елисеева. Но сами мысли о смерти не радовали.
— Да ни к чему, Паша, — вяло сказал он. — Я ему под это дело сбагрил-таки Дианку. Договор, разумеется, подписать не смогли. Я пообещал выдать ему в управление пару предприятий, как гарантию. Но это пока секрет. Знаешь только ты и я.
— Как-то вы нерадостно говорите, Игнат Мефодьевич. Разве вы не этого хотели?
— С Дианкой-то? Этого. Но дело-то в другом. Почему вдруг наш человек пошел взрывать магазин Елисеева? Причем мы с тобой, Паша, ни сном ни духом. И артефакт у Фролова явно не наш был. Где он его взял? Почему он это сделал? Вот о чем надо беспокоиться. А если еще кто пойдет взрывать Елисеева? Второй внучки у меня нет. Да и запрещено у нас многоженство, хе-хе.
Смех был нерадостный, поэтому Новиков его не поддержал, ответил серьезно:
— Возможно, Игнат Мефодьевич, там что-то личное?
— Личное к Елисееву? Паш, не тупи. Было бы что-то личное, так мы бы с тобой об этом знали. Елисеев, считай, у нас под лупой. Как и Фролов… был.
Мальцев вздохнул.
— Странные дела творятся, Паша. Не нравятся мне они. Мне кажется, кто-то хочет нас стравить с Елисеевыми.
— Невелика сила, — пренебрежительно хмыкнул Новиков.
— Боюсь, Паша, если мы схлестнемся с этой невеликой силой, то от Мальцевых ничего не останется. Да и враждовать с теми, кто в фаворе у императора, себе дороже.
— Не настолько он в фаворе, чтобы о нем не забыли через пару лет.
Мальцев нахмурился.
— Паш, ты кого убеждаешь, меня или себя? Прошляпил парня в свое время, теперь внушаешь, что невелика потеря? Ан нет, велика, и парень мог бы сейчас на Мальцевых работать. И все, что он сейчас имеет… — Мальцев развел руки и обрисовал приличных размеров сферу. — Было бы наше. Но теперь такой возможности нет, потому что пацан тебя переиграл и вырос так, что его не придавишь. Недооценивать Елисеева нельзя. Его нужно иметь в союзниках, а не в противниках. И это моя официальная позиция, понял?
Новиков удивленно приподнял брови, но, поскольку начальник ожидающе на него смотрел, нехотя ответил:
— Понял, Игнат Мефодьевич, как не понять…
— А если понял, то чтобы выдавал ему сразу всю информацию по первому требованию.
— Он что-то уже просил? — Напрягся Новиков. — Игнат Мефодьевич, вы уверены, что это разумно — настолько доверять пацану? Он еще не муж вашей внучки, и неизвестно, станет ли, потому что слова словами, а договор — всегда надежнее.
— Это на будущее, — ответил Мальцев и небрежно махнул рукой. — Все, Паша, иди. И чтобы немедленно выяснил и почему Фролов взорвал дом, и кто ему за это заплатил. А главное — чем заплатил.
Новиков кивнул и ушел, хотя вид у него был не слишком довольным. Мальцев это отметил, но значения не придал, потому что его волновали вопросы посерьезнее, чем душевное равновесие безопасника. Мальцев пытался понять, чем именно ценны сведения, которые он передал Елисееву. Сведения, которые не были стерты лишь потому, что глава клана испытывал удовольствие, даже смотря на количество файлов, а уж когда он их открывал и читал отчеты, испытывал настоящее блаженство, потому что понимал — это все, что осталось от его врагов. Большого могущественного клана с развитыми технологиями.
Интерлюдия 8
Варсонофий с детским изумлением смотрел, как из-под руки Полины вырастает стебель, начинает выпускать в нужных местах веточки приобретая пока еще схематичное сходство с намеченной формой. Пальцы девушки так и метались над кустом, постоянно что-то где-то подправляя, а на лбу выступила испарина. Наконец она сделала последнее завершающее движение и резко выдохнула.
— Все на сегодня. У меня слишком мало сил.
— Зато каждая их капля идет в дело, — восторженно сказал Варсонофий. — Я никогда не видел, чтобы так филигранно обращались с растениями, а ведь многие мои коллеги — специалисты в этом вопросе. Эх, тебя бы с твоими талантами — да к нам.
— А вы из какого клана? — спросила Полина и тут же ойкнула, прикрыв губы руками. — Простите, я забыла, что нельзя спрашивать ничего о вас. Вы — наш гость, и все.
Она развела руки с таким огорчением, что Варсонофий похлопал ее по плечу и успокоил:
— Не переживай, ничего страшного не случилось. Ты еще слишком молода, чтобы понимать, что сначала стоит подумать, а уж потом говорить. — Он вздохнул. — Впрочем, я тебя старше, а этому так и не выучился. Возможно, дело не в возрасте?
— Я учусь не говорить лишнего, — вздохнула теперь уже Полина. — И не делать, но у меня плохо получается. Я недавно сильно проштрафилась, да еще и чуть не умерла.
— Тебя наказал Ярослав? — насторожился Варсонофий.
— Нет, что вы. — Полина задумалась, что она может рассказать, чтобы не упомянуть о покушении на Туманову, подругами с которой они не стали, хоть и прожили недолго в одной комнате. — Я сделала несколько неправильных поступков, не задумываясь об их последствиях, понимаете? И вот эти самые последствия меня чуть не убили.