Признаться, голосом я даванул не нарочно, само получилось. Но получилось хорошо — физрук аж голову в плечи вжал, но сказал почти недрогнувшим голосом:
— Наше с тобой давнее знакомство, Елисеев, не дает тебе права на поблажки.
Я хотел было ему объяснить, в чем он, собственно, неправ, но тут пришли от директора и попросили меня срочно к нему подойти, пришлось казать:
— Простите, Дмитрий Семенович, закончим разговор в следующий раз. Если он, конечно, будет.
— Елисеев, — заволновался физрук, — ты же на меня не собираешься жаловаться?
— Вряд ли меня директор вызывает для того, чтобы я мог на вас пожаловаться, — только и бросил я перед тем, как уйти.
Физрук за мной не бросился, но его голос, доносившийся до меня, стал куда менее уверенным и зычным. Но для меня вызов к директору был такой же неожиданностью, как и для физрука, потому что косячить я ничего не косячил в последнее время и подставлять меня никто не подставлял. Разве что с защищенного школьного склада пропала тушка Сысоева? Такой вариант я исключить не мог, потому что хоть и поставил там защиту и сигналку, но реальный уровень Накреха я не знал и не исключал, что он все это легко и непринужденно обойдет.
Реальность оказалась куда неожиданней: в директорском кабинете, кроме самого Андреева, обнаружился еще и Кирилл Лазарев.
— Добрый день, — нейтрально поприветствовал я обоих.
— Добрый день, Ярослав. Твой отец попросил меня о приватном разговоре с тобой.
Насколько я знал, в школе не приветствовались визиты родственников, так что понятно, почему Лазарева не пустили дальше директорского кабинета. Но непонятно, почему он вообще решил, что мне родственник?
— Давайте сразу расставим точки над i. Кирилл Андреевич Лазарев мне совершенно посторонний человек. И в этой школе учится его единственный сын — Андрей.
— Зачем же так категорично? — растерялся Андреев. — Родная кровь — всегда родная кровь.
— Не в этом случае. С Андреем Кирилловичем мы достигли договоренности о том, что мы деловые партнеры, и только.
Мои слова о деловом партнерстве вызвали у директора гримасу раздражения. Видать, решил, что я слишком юн и неопытен для такого. Возможно, он вообще посчитал, что все успехи моего клана оказались возможными только при помощи Лазаревых. Но я-то прекрасно помнил, кому и чем я обязан.
— Кирилл Андреевич просил меня о разговоре с вами, Ярослав. Я дал свое на то разрешение и сейчас вас покину, а вы уж сами договаривайтесь, в каких родственных связях состоите, — решил директор.
Он вышел в приемную, а я привычным жестом поставил защиту от прослушивания, догадываясь, что директор точно будет греть уши, а ему необязательно знать, о чем мы будем говорить. Впрочем, Кирилл Лазарев активировал свой артефакт от прослушки, но начинать разговор не торопился. По его лицу вообще сложно было понять, о чем он думает. Иной раз оно напоминало маску, как будто Лазарева ничего не волновало. Снималась маска при мне очень редко, и сейчас точно был не тот случай.
— Слушаю вас, Кирилл Андреевич. Какая необходимость привела вас в это время в школу?
— Как ты только что сказал Антону Глебовичу, мы — деловые партнеры. Поэтому у меня к тебе будет деловое предложение. Мы с Андреем Кирилловичем совершенно случайно узнали, что в твое владение перешел недостроенный санаторий.
— Нет, — категорично ответил я.
— Что нет? Ты меня даже недослушал.
— Я не собираюсь восстанавливать санаторий, отдавая потом кому-то вечный процент от прибыли с него.
— Я разве говорил о долевом участии? Ярослав, не торопись. Клан Лазаревых даст вам деньги в долг.
Этот вариант мне тоже не особо понравился. Как любил повторять Серый, берешь деньги чужие и на время, а отдавать приходится свои и навсегда. Причем еще и сумму куда большую, чем занимал. Захотелось встать и молча выйти, но чужие подростковые комплексы лелеять не следовало, поэтому я решил не показывать, что мне лазаревское предложение в принципе неинтересно, и спросил:
— И под какой процент?
— Заем будет беспроцентный. Сроки возврата оговорим особо, но мы не собираемся их делать жесткими. Лазаревы — клан небедный, мы можем подождать пять-десять лет без всяких проблем.
Настолько небедный, что деньги для одного из сыновей Кирилла нашлись только тогда, когда тот смог бы полностью обойтись без них. До этого, видать, у Лазарева было совсем плохо с деньгами, копейки лишней не могли выделить. А сейчас показывают себя любящими родственниками. Хорошо хоть не клянчат денег, как Елисеевы, прикрываясь общей кровью. Почему некоторые люди вспоминают о том, что кровь — не вода, только тогда, когда это нужно им, и напрочь забывают, когда нужно второй стороне? Так что нет, никаких родственных поблажек.
— Деловое предложение — это когда выгоду получают обе стороны. В чем вы видите свою?
— В хороших отношениях с кланом Елисеевых.
— У нас и без того хорошие отношения. Поэтому давайте, Кирилл Андреевич, вы четко скажете, какие именно услуги и в каком объеме вы хотите получить с нашего клана.
— А то, что я хочу просто помочь, не принимается?
Я покрутил головой.
— Тогда в качестве оплаты я хотел бы попросить пожизненное обследование и лечение у ваших целителей. За плату, разумеется, но со скидкой.
Предложение было, прямо скажем необременительное, потому что и Андрей Кириллович, и Мария Тимофеевна, когда у нас появлялись, то всегда проверялись и при необходимости подлечивались нашими целителями. На удивление Лазарева близко сошлась с моей мамой и даже присылала подарки сестре. Она выглядела искренней, и мне иной раз хотелось назвать ее бабушкой, как она просила. По отношению к другим членам семейства такого желания не возникало.
— Хорошо, я вас услышал, Кирилл Андреевич, я подумаю.
— Подумайте, Ярослав Кириллович, — он нарочно подчеркнул мое отчество, чтобы показать, что мы с ним не чужие. — Потому что в ближайшее время появится очень много желающих вам помочь, и не все такие бескорыстные, как мы. А так вы сразу показываете, что место занято, и тем самым избавляетесь от назойливых любителей погреть руки за чужой счет.
— Я учту. Спасибо за предложение, Кирилл Андреевич, оно очень щедрое, признаю. Но я не могу ответить согласием, пока не проконсультируюсь со специалистами своего клана. Мы планировали обойтись без привлечения посторонних средств.
— Ярослав Кириллович, я уверен, что у вас получится достроить санаторий и без привлечения чужих денег, но с ними дело пойдет быстрее и санаторий начнет приносить доход куда раньше.
А значит, предложение не из тех, от которых можно отказаться. Серый зубами вцепится в возможность построить все за чужие деньги с гибким графиком возвращения. Кстати о графике…
— Как скоро мы должны будем вернуть вам деньги?
— Как вам будет удобнее. К примеру, первый транш — через год после запуска санатория.
— Какую сумму вы сможете нам выделить, Кирилл Андреевич?
— Любую, Ярослав Кириллович. В пределах разумного, разумеется.
Он обозначил улыбку кончиками губ. Наверное, его забавлял этот разговор. Мне же было непонятно, почему с этим разговором пришел именно Кирилл, а не кто-то из его родителей.
— Когда я должен сообщить свое решение, Кирилл Андреевич?
— Когда определитесь, Ярослав Кириллович. Я вас не тороплю. Мария Тимофеевна хотела бы видеть вас в субботу на семейном обеде. Возможно, там?
На этом разговор мы закончили. Не стоило нервировать директора школы больше необходимого. Он и без того уже весь извелся в своей приемной, пытаясь пробиться через мою защиту. Желание быть в курсе жизни учеников было бы похвальным, если бы имело хоть какое-то отношение к учебе. А так это лишь пустое любопытство. Или не очень пустое, если Андреев докладывает Ефремову. В любом случае, директору не светит узнать, о чем мы говорили, пусть даже оно перестанет быть секретом, если я соглашусь. А я, скорее всего, соглашусь. Нужно только прикинуть риски, потому что не хотелось бы расстаться с санаторием, польстившись на беспроцентный заем и оказавшись не в состоянии вернуть его вовремя.
Глава 17
Признаться, мне показалось, что цесаревич, хоть и согласился с отцом, но сам восторга по поводу учебы у меня не испытывал. Наверняка уверился, что предложенная плата чрезмерна, поскольку опирался на местные расценки. А по ним даже самые уникальные занятия не стоят даже близко к тому, на что расщедрился император. Александр, поди, тоже понадеялся, что я откажусь от платы и буду с ним заниматься просто так, ради хороших отношений с будущим главой страны. Но нет, я имел наглость не отказаться и даже настоял на стандартной ученической клятве, в свою очередь, пообещав ее расторгнуть, если Александру внезапно придется занять место отца.
Александр, давая клятву, морщился, как будто ему это казалось глупым выпендрежем, набиванием себе цены. Светлана, та тараторила радостно, в предвкушении настоящих знаний. Уж она точно знала, что я не пускаю пыль в глаза, поскольку видела, на что я способен.
Скепсис Александра развеялся с началом занятия. Это было… Как будто раньше он был слепым, а сейчас неожиданно прозрел. Видеть магию во всех проявлениях было волшебно. Становились куда понятнее многие заклинания, схему которых он теперь мог рассмотреть не только на картинке, но и вживую. Преображение было весьма занятно наблюдать со стороны, особенно когда я перешел к объяснениям, где на самом деле зарождается магия и как она распределяется по телу. Александр смог увидеть собственный источник и каналы, и их же у сестры и у меня. И если у сестры все выглядело примерно так же, то у меня все еще оставались последствия от захода в зону без магии: стенки источника казались намного толще и рыхлее. Да еще и каналы после ритуала Ступеней были многочисленней и разветвленней. Цесаревич этого не отметить не мог.
— Ярослав, я вижу, что твоя энергетическая система отличается от нашей с сестрой. Почему так?
— На самом деле ваш вариант — это норма, если ничего не делать дополнительно. Сеть каналов увеличивается после определенного ритуала, — ответил я. — Чем выше уровень ритуала, тем больше открывается возможностей и тем более точные манипуляции с магией доступны.