Вот тут я реально напрягся, потому что то, что делается в поместье, мой собеседник знать был не должен. И если в своих я был уверен, значит, утечка шла со стороны Ефремова.
— Более того, в забранных у вас документах нет информации о химерах, — продолжал проявлять неприятную осведомленность «Иван Иванович», — поэтому я делаю закономерный вывод, что либо вы придержали их для себя, либо еще не нашли.
Либо они так и канули в Лету вместе с Морусом. Но про Моруса он не знает, следовательно, слив идет не от Ефремова.
— И за эти жалкие бумажки я готов заплатить сто миллионов и волховскую методику роста магии. Согласитесь, хорошая цена?
— Соглашусь. Проблема в том, что у меня нет этих жалких бумажек.
— Но могу я надеяться, что, если они появятся, вы мне их уступите?
— Надеяться вы можете на что угодно, — разрешил я. — Но я не заключаю договоры на то, чего у меня нет.
Мой собеседник не очень талантливо показал, что он расстроился. По-видимому, целью разговора были вовсе не документы.
— Что ж, в таком случае я действительно зря отнял ваше время. Отложим разговор, скажем, на месяц?
— Не буду вас обнадеживать. — Я все-таки встал. — Вряд ли что-то изменится через месяц.
— Сто миллионов стоят того, чтобы ради них перерыть все бумаги Вишневских…
— Возможно. До свидания.
Я развернулся и пошел к выходу, его прощальные слова были направлены мне в спину. Чем первым радовать Ефремова? Тем, что у него в подразделении крот? Или тем, что Глазьевы собираются плодить химер? Последнее, конечно, неправда, но ведь я этого могу не знать…
Интерлюдия 11
Глазьев-старший нервничал. Пусть они все продумали и ничего не могло пойти наперекосяк. Пусть брат супруги, Олег Кочергин, был куда ответственней Романа и всегда знал, когда можно отступить, а когда нужно нажать. Но от случайностей никто не застрахован. Тем более что эта сволочь Елисеев — сам сплошная случайность. Кто бы мог подумать, что сопляку удастся играть на уровне прожженных интриганов. Но Олег уверил, что это случайность и что даже если не удастся вернуть деньги, то подвести под монастырь — вполне. Очень уж Олега разозлил развод Глазьевых, да еще и несколько раз подряд. И вот сейчас как раз шел один из этапов выполнения плана.
Егор Дмитриевич изо всех сил старался казаться невозмутимым, хотя внутри все дрожало от нетерпения. И предвкушения? Да он предвкушал, как вся эта компания улетит сначала под стражу, потом — под суд, а потом и в тюрьму на столько лет, что когда выйдут — от их клана и пыли не останется. На стороне Глазьевых был опыт, а удача — дама капризная: сегодня она благоволит Елисееву, а завтра разворачивается к нему своей божественной задницей, которая способна и не таких придавить, если вообще не раскатать в лепешку.
После ужина Глазьев приказал подать чай в кабинет и заперся там до возвращения Олега. Шурин долго ждать себя не заставил: чай даже не успел остыть.
— Ну что? — спросил Глазьев, впившись взглядом в невозмутимое лицо Олега.
— А ты как думаешь? — подмигнул тот, проходя к столу и садясь напротив зятя.
— Олег, нормально сказать можешь? — вспылил Глазьев. — По краю же ходим.
— Слушай, кто мы, а кто он, — лениво протянул Кочергин. — Он может знать пару штучек благодаря своему учителю, но в интригах он же лох лохом. Ну да, проверили меня, что я под личиной. Но никто же не подумает, что у меня их две одновременно.
Глазьев неохотно кивнул. Это было редкое умение, и если одну личину можно было пробить артефактом, то две уже никакому артефакту не поддавались, что он неоднократно проверял.
— Ну вот, на нас никто не подумает, — продолжал Кочергин. — Мальца я конкретно зацепил методикой роста магии. Как бы он ни выпендривался, а слабосилок всегда остается слабосилком, а они падки на такие вещи. Сколько балбесам ни говори, что уровень, который тебе дан, может расти только естественным путем, и то ненамного, они всегда надеются на чудо, которое позволит им стать сильнейшими и утереть нос другим.
— Ермолина говорила, что Елисеев как раз такой методикой владеет, — напомнил Глазьев.
— Там скорее выявление слабосилков на грани, — не согласился Кочергин. — Ты же помнишь уровень магии ее сестры? Мы же ее проверяли. Если бы Елисеев владел такой методикой, уровень был бы повыше.
— Возможно, — кивнул Глазьев.
— Так что заглотил наживку дурачок, не сомневайся. Глазки у него блестели, когда выпытывал. Конечно, он сказал, что у него бумаг по химерам нет, как мы и думали. Но у Императорской гвардии их тоже нет, значит, есть у этого гаденыша они где-то в заначке. Если не на руках — то в тайниках дома Вишневских. Найдет. Я ему месяц дам. А потом созвонюсь, договоримся о встрече-передаче и сообщаем в Императорскую гвардию. Прихватят его тепленьким, и отвечать будет не как подросток, процесс эмансипации прошел — получай все по полной.
Кочергин довольно откинулся на спинку стула.
— Хотелось бы верить, — с сомнением протянул Глазьев.
— Не верить надо, а делать. Как только докажем, что у него на руках была запрещенка, не сданная Гвардии, сразу можно потребовать возвращение наших выплат, напирая на то, что они были получены с привлечением незаконных методов. Егор, да все продумано. Что здесь может сорваться? Максимум — этот дурачок ничего не найдет. Но я в него верю.
— Ты уверен, что он ничего не заподозрил?
— Да что ты такой подозрительный? Никак с нами не свяжут. Да, мне пытались сесть на хвост, но я их легко сбросил, просто поменяв обе личины. По голосу на меня тоже не выйти. Все, хвосты обрублены, наживка проглочена, остается ждать, когда можно будет тащить рыбку, крупную жирную рыбку, часть активов которой нам наверняка удастся прибрать. А пока подтолкнуть его надо.
— Как? — скептически спросил Глазьев.
— Он хапнул больше, чем может в себя впихнуть. Нужно добить, чтобы ему срочно потребовались деньги. Уступи ему участок под промышленную стройку. Я знаю, у тебя есть недалеко от его базы. Чтобы было достоверней, попытайся всучить вместе с Ермолиной. Все равно от нее толку нет, даже сестру раскрутить не смогла. А ограничений ты с ней имеешь слишком много.
— Занятно. До меня доходили слухи, что они ищут земельный участок. Может, и сложится. Позвоню. Но не сегодня и не завтра. Через неделю, — решил Глазьев. — Ермолину бы я сбагрил с превеликим удовольствием. И вот еще что. Если у него внезапно найдутся эти документы, нужно будет снять копии перед тем, как отдавать Императорской гвардии.
— Сделаем, разумеется, — без тени сомнения ответил Кочергин. — Знания лишними не бывают. Авось что-нибудь для себя найдем.
Глава 19
— Он? — Постников широким жестом раскрыл передо мной ноут.
На открытой странице я увидел фотографию моего недавнего собеседника и полное досье на него. Как я и подумал, это оказался родственник Романа Глазьева. Кочергин Олег Федорович, брат жены Глазьева-старшего. Со столь примечательной семейной особенностью, как близко посаженные глаза, ему в разведке делать нечего.
— Он, красавчик, — кивнул я. — Быстро сработали, молодцы.
— По твоему фантому — да не найти? Запись голоса тоже нашли, сравнили. Один к одному. Так что точно он. Если там не было трех личин, конечно.
— Не было, я проверил.
Я задумался. Время подбиралось к десяти. Прилично ли звонить Ефремову? Насколько это вообще срочно? Но хотелось бы отрывать полковника от законного отдыха, но, если не позвонить, наверняка он потом заявит, что преступников не удалось задержать только из-за моей нерасторопности.
— У меня еще не все, — тем временем продолжил Постников. — Что касается Глазьевых, я не уверен, что они действительно не хотят эту информацию. Они тоже проводили эксперименты с химерами. Но пытались в частичную химеризацию с сохранением мозгов. Опыты проводили с приговоренными к смертной казни, и, насколько мне известно, ни одного удачного результата не было. Ни одного подопытного не сохранилось. Сейчас либо не проводят, либо шифруются лучше.
— Вот это поворот… — удивился я.
— Теперь еще один вопрос, уже не касающийся этой сделки.
— Подожди, позвоню Ефремову, проинформирую, — решился я. — А то поздно уже.
И чтобы не откладывать в дальний ящик, сразу достал ту трубку, что была для связи с императорской гвардией. Видно, полковник ее постоянно держал при себе, потому что ответил сразу.
— Елисеев, только не говори, что у тебя очередной труп, — прорычал он в трубку.
— Не скажу, — согласился я. — И даже не знаю, насколько это срочно, решать вам. Но не проинформировать вас не могу. Вы мне потом непременно скажете, что я что-то там нарушил.
— Ладно уж, Елисеев, не тяни резину, говори, — проворчал он уже не столь раздраженно.
— Начнем с того, что у вас там кто-то продает информацию о моем клане Глазьевым.
— С чего ты взял? — удивился он.
— У меня сегодня была занимательная беседа с шурином Глазьева неким Кочергиным. Он себя старательно выдавал за другого человека, аж под двумя личинами сидел и артефактом изменения голоса, но мы его все равно вычислили и опознали. Так вот, он владел информацией, которую ему неоткуда было получить, кроме как от вас.
— Возможно, — неохотно ответил Ефремов. — Но трудно доказуемо. С таким же успехом он мог получить информацию от твоих домочадцев.
— Тогда она была бы немного другой, — возразил я. — Кроме того, представитель семьи Глазьевых, под маской анонимности, разумеется, предложил мне сто миллионов и волховскую методику роста магии за документы Вишневских о создании химер.
— А такая методика вообще есть? — удивился Ефремов. — Погоди-ка? За ЧТО они тебе ее предложили?
— За записки Вишневских о химерах. Сказал, что точно знает, что они не у вас, — ехидно ответил я.
— Твою ж мать! Глазьевы вообще берега попутали?
— Похоже. А они могут перевести деньги так, чтобы на них не вышли?
— Могут. С какой-нибудь подставной зарубежной фирмы, — даже не задумался Ефремов. — Кланы такое не единожды проворачивали, чтобы на покупателя информации было почти невозможно выйти.