Верховный волхв столь подозрительно уставился на младшего товарища, что у того задергалось веко, а все потому, что он понятия не имел, каким должен быть правильный ответ на этот вопрос: обвинят в небрежении или чрезмерном рвении — результат один, все равно отругают. Поэтому он решил сказать правду:
— Не контактирую. Вы же запретили.
— И правильно запретил. Ты сейчас воочию убедишься в моей прозорливости. Смотри.
Он широким жестом бросил перед Варсонофием фотографии, которые разлетелись по всему столу. На фотографиях были запечатлены трупы химер с разных ракурсов.
— Убедился? — гордо сказал Верховный.
Варсонофий подумал, не переложил ли главный волхв в зелье провидения галлюциногенных грибов. В небольшом количестве они хорошо расширяли сознание, но стоило немного превысить дозировку, как сознание расширялось столь сильно, что его не всегда можно было вернуть в норму, а принявший неправильное зелье начинал видеть то, чего не видел никто другой. Вслух, разумеется, Варсонофий ничего такого не предположил, лишь осторожно поинтересовался:
— В чем я должен убедиться?
— В том, что Елисееву и его учителю нельзя доверять.
Варсонофий поднял фотографии, чтобы рассмотреть поближе, потом еще одну и еще. Потом вопросительно посмотрел на начальство, но то стояло, выпятив грудь в ожидании восторгов от младшего волхва и не торопилось пояснять свои смутные фразы.
— Я не вижу их на этих фотографиях, — намекнул Варсонофий. — Или я не там смотрю?
— Ты не там думаешь! — взбеленился Верховный, не дождавшийся ожидаемого признания. — Химеры раньше были только у Вишневских, и не появлялись с их смерти до этого времени. А сейчас появились. Значит, что? — Он ткнул пальцем в одну из фотографий. — Значит, Елисеев продолжил грязное дело прежних владельцев поместья и его учитель его в этом грязном деле поддержал.
— Химеры появились рядом с поместьем Елисеевых? — с сомнением спросил Варсонофий и поднял еще одну фотографию.
— Разумеется, нет. На другом конце города. Но мы же знаем, откуда они взялись.
Верховный говорил торжествующе, со столь противными нотами в голосе, что Варсонофий не выдержал и ответил недипломатично:
— Разумеется, знаем, из фотошопа. Тот, кто это делал, не очень им владеет. И я сейчас даже не про тени, а про то, что вырезано криво, очень неаккуратно. Вот смотрите — осталось от прежнего фона. Уверен, что эти химеры уже где-то засветились на ранних фотографиях времен живых Вишневских.
— Да? — Верховный всмотрелся и нахмурился. — Может, я и погорячился насчет Елисеева и он не так плох…
— Разумеется, не так плох, если его пытаются подставить. Возможно, ему вообще срочно помощь нужна, — намекнул Варсонофий. — Ему и его учителю, который пропал и не подает о себе вестей.
— Торопиться мы не будем. Все это. — Верховный потряс собранными со стола фотографиями, которые он стыдливо перевернул тыльной стороной вверх. — Требует проверки.
Он широким жестом указал Варсонофию на дверь, всем своим видом намекая, чтобы тот убрался как можно быстрее. Никому не хочется находится в компании того, кто выявил твою некомпетентность, и Верховный волхв не был исключением.
Глава 29
На хвост нам упал еще и Серый, который воспринял фальшивый пост как личное оскорбление и был готов биться за наказание преступников до конца.
— Вы же понимаете, что это только начало? — ворчал он всю дорогу. — Не укажем сволочам их место сейчас, потом наплачемся.
— Натратимся, ты хотел сказать, — ехидно поправил его Постников.
— И это тоже, — не смутился Серый. — Лучше пресечь это сразу, чем потом бездарно тратить клановую казну, которая и без того не резиновая. Да у меня денег не хватает на все, что запланировано. А тут еще выяснилось, что мы за посёлок налог должны. Конечно, только в конце года, но размер там, — он зашипел, не в силах справиться с эмоциями.
Пропуск на него не выписали, поэтому Серому пришлось оставаться в машине, которую тоже не пустили за ворота. Мы же с Постниковым добрались до Ефремова пешком. В его епархии царила суета, даже секретаря на месте не оказалось. Пришлось стучаться и входить в кабинет полковника самим. Полковника?
— Дмитрий Максимович, так вас можно поздравить с новым званием? — Я указал на сияющие новехонькие погоны генерал-майора. — Неожиданно, но заслуженно.
Это были не единственные изменения: в кабинете теперь работала камера, записывающая всех посетителей. Подход после предательства Зимина правильный, но за словами в этом кабинете теперь нужно следить тщательней, чтобы не сболтнуть ничего лишнего.
— Да брось, Ярослав. — Притворяться смущенным у Ефремова получалось плохо, да он и не особо старался. — На самом деле Его Императорское Величество посчитал, что столь крупной структурой, как Императорская гвардия, должен руководить военный в чине не ниже генерала, иначе несолидно.
Для придания вескости своим словам он стукнул по столу руками, одна из которых была сжата в кулак. Не просто так сжата: там просматривался работающий артефакт. Пассивного свойства, поэтому концентрироваться на нем я не стал.
— Но генералом-то сделали вас, — заметил я, — а не кого-то из ваших подчиненных. Значит, посчитали, что вы на своем месте.
— А ты, значит, считаешь, что я не на своем, — неожиданно оскорбился Ефремов.
— С чего вы взяли, Дмитрий Максимович? — удивился я. — Мне это даже в голову не приходило. Я к вам всегда относился с уважением как к умному человеку и сильному и умелому магу.
Поскольку мы пришли не для того, чтобы говорить комплименты хозяину кабинета, я достал заявление в двух экземплярах и положил на стол.
— Ох и льстец же ты, Елисеев. — Ефремов покрутил головой. — Ох и льстец. Но льстишь в правильную сторону. — Он прочитал заявление, оставил там свои подпись и печать, после чего подвинул наш экземпляр ко мне. — Владельцу портала мы штраф уже выписали. За размещение недостоверных сведений, порочащих клан. Отобьет у него желание размещать еще что непроверенное против вас. К сожалению, установить, кто прислал, не удалось. Только место, откуда цепанулись к вайфаю.
Он посмотрел на нас с превосходством, которое слетело сразу после слов Постникова:
— Тот, кто отправлял, все равно был под иллюзией, а та камера иллюзии не показывает.
— Можно подумать, другие камеры показывают, — разочарованно хмыкнул Ефремов, насторожился, посмотрел сначала на меня, потом на Постникова и, хотя мы старались сохранять невозмутимость, все же что-то углядел. — Елисеев, только не говори, что твои камеры показывают.
— Я вообще ничего не говорил, Дмитрий Ефремович.
Он прищурился, потом с намеком протянул:
— Кажется, кто-то хотел меня поздравить. Мое ведомство не отказалось бы от таких камер. Скажем, десяток, а?
— Бесплатно? — офигел я от ефремовской наглости. — Как сказал бы Сергей Евгеньевич, которого сюда не пропустили, и теперь я понимаю почему, бюджет нашего клана и без того трещит по швам, а такие артефакты — это дорогие ингредиенты.
— Вы же с Глазьевых получили больше, чем собирались, — проявил осведомленность Ефремов.
— И тем не менее денег нам не хватает. У нас сейчас огромный дефицит бюджета. И вообще, Дмитрий Максимович, хотите профессиональную помощь моего клана — давайте заключать договор.
— Вот ты как, — недовольно засопел он. — А ведь я всегда прихожу тебе на помощь, Елисеев. Можно сказать, бегу по первому слову. Жадный ты и неблагодарный.
— Вы же не просто так помогаете: вы либо выполняете свои служебные обязанности, либо имеете выгоду для своего подразделения, а чаще — и то и другое сразу, — напомнил я. — Более того, я и подарки вашему ведомству делал, исключительно из личной симпатии. Но тратить дорогостоящие ингредиенты на еще один подарок вам — меня Сергей Евгеньевич не просто не поймет, в нынешних обстоятельствах он меня съест без соли и перца.
— Елисеев, ты же понимаешь, что я занимаюсь безопасностью страны, — продолжил давить Ефремов, невзирая на мою пылкую речь.
— Дмитрий Максимович, вы же понимаете, что безопасность страны зависит в том числе и от силы кланов. И если наш клан разорится только потому, что вам захотелось получить что-то на халяву, это не пойдет на пользу ни вам, ни государству в целом. Подозреваю, что вы и так получили с нас больше, чем с любого другого клана. Хорошие отношения между нами мне дороги, не спорю, но в последнее время мне кажется, что вы просто беззастенчиво меня используете.
Ефремов уставился на меня взглядом, который на кого другого подействовал бы замораживающе. Я свой взгляд не отвел, я так смотреть тоже умею. Еще неизвестно кто кого пересмотрит.
— Уел, Елисеев, — хмыкнул Ефремов. — Будет договор. А что еще интересного ты можешь предложить моему ведомству? Чтобы, так сказать, не переписывать договор по десять раз.
Я пожал плечами.
— Во-первых, откуда мне знать, что вам интересно? А во-вторых, артефакты делаю только я, а я не умею растягивать время и делать больше, чем могу.
— Елисеев, цени нашу тактичность. Технологии государственного значения, а мы не просим их передать, поскольку понимаем, что это секрет волхвов. Поэтому просим пойти навстречу и нам. Кстати, а почему артефакты ты делаешь один? — неожиданно спросил Ефремов. — У вас что, больше магов нет?
— Артефакторов — нет, — подтвердил я, не понимая, к чему он клонит.
— А почему нет? Вот целители тебе понадобились — и их уже четверо. Что не так с артефакторами?
— Специфика обучения, — отрезал я. — Извините, пояснять не могу.
— А то, что у тебя даже учеников нет, это нормально? — продолжал наседать Ефремов.
— Куда мне ученики? Я сам еще ученик.
— Елисеев, не смеши. Такой уровень, как у тебя, отнюдь не ученический. Или ты делаешь не сам?
И вот тут я подзавис. Что ни ответь — везде вылезают неприятности. В норме в моем нынешнем возрасте ни знаний, ни умений таких не должно быть. И появляются они не за год и не за два.