МультикРассказ
Аркаша любит рисовать фломастером маленьких человечков и сочинять про них разные истории. Вот какую историю рассказал он недавно своему папе.
— В одном городе жил один человек — Миксер его звали. На первый взгляд он ничем не отличался от остальных жителей. А на второй можно было сразу увидеть, что Миксер никогда в жизни не был маленьким. Никто в городе не знал, откуда он взялся, хотя Миксер жил там от рождения и ни разу никуда не уезжал. И правда, если человек никогда не был маленьким, то как узнать, добрый он или злой? Этот самый Миксер ничего не понимал. Он не понимал, каким образом бабушка и Красная Шапочка остались живы, после того как их съел волк. Или где это видано, чтобы курица несла золотые яйца? Тем более Курочка Ряба. «Еще хорошо, — говорил мистер Миксер, — что эта самая Ряба взялась за свой куриный ум и начала нести нормальные диетические яйца. Но сколько напрасных слез пришлось пролить деду и бабе!» О разных там гномах, троллях, эльфах и феях Миксер и слышать не хотел, и если кто-нибудь начинал рассказывать при нем чудесную сказку, он затыкал уши пальцами и старался перекричать рассказчика:
— Прекратите обманывать людей! Ваши сказки до добра не доведут!
После таких выходок никто во всем городе не хотел с Миксером дружить. Вот он и бродил целыми днями один-одинешенек и считал ворон на деревьях. Потому что если с человеком никто не дружится, ему только и остается считать ворон.
Однажды, занимаясь этим скучным делом, Миксер нечаянно наткнулся на Крокодила Крокодиловича. Тот, как обычно, ходил по улицам и курил свои папиросы. Придя в себя, Миксер раскричался:
— Что еще за маскарад посреди рабочей недели? Что это за бездельник зеленый разгуливает по улицам и мешает людям заниматься важными делами?!
Крокодил Крокодилович не сразу вонял, чего от него хочет этот крикун. Но, как известно, он 6 мл очень добрым и воспитанным крокодилом.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал он на частом турецком языке (все крокодилы разговаривают но турецки). — Угощайтесь.
И он предложил Миксеру ароматную папиросу.
— Уберите ваши папиросы! — еще больше возмутился Миксер. — Вы только посмотрите: взрослый человек, а занимается глупостями. Наряжается противным зеленым крокодилом да еще угощает встречных своими вредными папиросами. Разве я не предупреждал, что все эти красивые сказочки до добра не доведут?
И Миксер схватил Крокодила Крокодиловича за нос, пытаясь сорвать с него маску. А тот и вправду был добрым и воспитанным крокодилом, но кому понравится, если его при всем честном народе схватят за нос? Короче говоря, Крокодил Крокодилович бросил папиросу, раскрыл свою зубастую пасть и поступил так, как поступил бы на его месте любой крокодил, даже и не очень воспитанный.
Аркаша закончил рисовать и посмотрел на папу.
— У всех сказок обычно хороший конец, — заметил папа, — потому что добро должно побеждать зло. А твоя сказка кончается печально.
Аркаша на минуту задумался, а потом сказал:
— Как раз очень хороший конец. Он ведь все равно исправится у него в животе.
Как Ленчик учил Аркашу ездить на двухколесном велосипедеРассказ
Папа купил Аркаше новый велосипед — двухколесный, зеленый, как кузнечик, с серебристым рулем и настоящим звонком. Такого ни у кого во дворе больше не было.
На трехколесном велосипеде Аркаша катался, можно сказать, с пеленок. Он даже мог ездить на нем, не держась руками за руль. Двухколесный «Школьник» — совсем другое дело. Не успел Аркаша сесть в седло, как тут же оказался на земле, а велосипед — на нем.
Ребята обступили их и начали давать Аркаше советы. Один, к примеру, сказал, что лучший способ научиться — это приставить велосипед к стене, забраться на него и, придерживаясь за стенку, тихонько нажать на педали. Другой сказал, что сперва нужно хорошенечко разбежаться, потом встать левой ногой на одну педаль, а правую перебросить через раму. Надо заметить, что никто из советчиков сам на двухколесном велосипеде никогда не сидел.
Всем спорам пришел конец, когда появился Ленчик из сороковой квартиры. Он вразвалочку подошел к ребятам, с видом знатока осмотрел велосипед, проверил, хорошо ли накачаны шины и, шмыгнув носом, изрек:
— Я тебя в два счета научу!
Ленчик на два года старше Аркаши. Он недавно провел месяц в пионерском лагере и очень этим гордился. Ребята ему даже завидовали и, как говорится, смотрели ему в рот.
— Если человек не умеет плавать, — громко, с важностью в голосе сказал Ленчик, — его бросают в воду, там, где поглубже. Он начинает тонуть, а при этом машет руками и ногами. И так до тех пор, пока не выплывет.
— А если не выплывет? — робко спросил Генка.
— Если бы да кабы… — недовольно покосился на него Ленчик. — Умолкни, малявка!
Дальше он обращался только к Аркаше, желая показать этим, что с остальными ему уже не о чем разговаривать.
— Айда со мной, если не дрейфишь!
— Кто дрейфит? — Аркаша, не раздумывая, двинул свой «Школьник» вперед.
Ребята вышли на улицу. Длинная, недавно залитая асфальтом, она круто поднималась в гору. По пути к ним пристало еще несколько любопытных мальчишек. Все гурьбой шли за Ленчиком, а Аркаша с замирающим сердцем думал: «И при чем тут плавание?»
На самом верху Ленчик остановился. Он велел Аркаше развернуть велосипед и, держа одной рукой руль, а другой — кожаное седло, скомандовал:
— Залезай! Плавать учатся — где глубже, а ездить — где круче.
Смысл этих слов дошел до Аркаши только тогда, когда он почувствовал, что катится на велосипеде под гору, да так быстро, что спиц на колесах не видно.
Аркаша в жизни не ездил верхом, но когда велосипед вдруг подбросил его в воздух, ему на мгновение показалось, что его «Школьник» совсем не «Школьник», а дикий, необъезженный мустанг.
Падать, говорят, тоже надо уметь. На обочине дороги вдруг появилась большая куча песка. Раньше Аркаша почему-то ее не замечал. Но теперь она ему очень пригодилась.
Когда ребята откопали Аркашу из кучи, Ленчик в утешение заметил:
— Это все ерунда: ниже земли не упадешь! — и со вздохом добавил: — Вот когда меня плавать учили, я чуть до дна не достал.
Вот такой вопрос!Рассказ
Запинка в том, что Аркаша не хочет ни сестрички, ни даже братика. Его друг Вовка — наоборот: он как раз хочет братика, но родители не торопятся.
Аркашины папа и мама уже не раз заговаривали с сыном, как со взрослым. А почему бы и нет? Ему восемь с половиной, он учится во втором классе и, конечно, все понимает. А если не все, так почти все.
Разбудите Аркашу посреди ночи и спросите, например, какое расстояние от Земли до Солнца. Он отчеканит не просыпаясь: сто сорок девять миллионов километров. Чуть ли не каждый вечер он выходит на балкон с театральным биноклем в руках. Зачем бинокль? Он смотрит на небо «вооруженным глазом» и ждет встречи с инопланетянами.
Аркаша никогда не спутает плезиозавра с птеродактилем, хотя эти страшные ящеры жили много миллионов лет назад и давно повымирали. Плезиозавр — обитатель моря, а птеродактиль — воздушного океана. Аркаша знает, что таксидермист не имеет никакого отношения к такси: это человек, набивающий чучела. Одним словом, он знает массу интересных вещей и очень любит листать энциклопедический словарь, который папа купил для себя. Между нами говоря, Аркаше даже известно, откуда берутся дети. И все-таки, несмотря на свои глубокие познания, он не желает ни сестрички, пи братика, а хочет быть у родителей единственным сыном — и старшим, и младшим.
— Эгоистом растет, — сказал однажды папа.
Как раз это слово Аркаша не совсем понял. Но на всякий случай сказал:
— Раз так, купите мне собаку.
Иметь собственную собаку — его заветная мечта. Причем ему не нужна большая. Он был бы рад совсем маленькому песику, карликовому пуделю, точно такому, как у его второго друга, Сашки. Но где там! Папа и слышать не хочет.
— Конечно, — сердится он, — с собакой ты возился бы день и ночь, а с маленькой сестричкой или братиком…
Мама как раз ничего против собаки не имеет, но собака, говорит она, все-таки не может заменить второго ребенка.
— Ты бы играл с малышом, рассказывал бы ему все, что знаешь. Старший брат — шутка ли? И вообще, не вечно же вы будете маленькими.
Аркаша молчит. Он свое слово сказал. Он хочет собаку. Но вскоре Аркаша понял, что к его слову мама меньше всего прислушивается. Вернее, сперва он только кое-что заметил, а уж потом все сообразил. А заметил Аркаша, что мамин домашний халат почему-то перестал сходиться у нее на животе. Любопытно, да? Аркаша тогда так посмотрел на маму, что ей стало не по себе.
— Да, — тихо сказала она, — такие дела…
С минуту она молчала, покручивая незастегивающуюся пуговицу. Потом подошла к сыну, обняла его и сказала:
— Вдвоем вам будет хорошо и весело.
Тут Аркаша уткнулся лицом в мамин живот и разревелся. Он почувствовал, как что-то самое нежное и дорогое, что прежде принадлежало только ему, теперь раскалывается на две части, и вторая часть, бо́льшая (так ему казалось), уплывает навечно к кому-то, кого он еще в глаза не видел и для кого он, Аркаша, будет старшим братом.
— Я зна… знаю… — давился Аркаша слезами и словами. — Теперь ты меня уже… уже меньше будешь лю… любить…
— Глупенький! — Мама прижала его к себе. — Ты у меня большой маленький дурачок. Мама — для всех детей мама. Она не может одного любить больше, а другого меньше…
Аркаша еще несколько раз всхлипнул и, размазывая кулаком слезы, поднял голову.
— Тогда я хочу братика.
Мама пожала плечами.
— Конечно, хорошо бы, но…
Аркашу ее «но» уже мало интересовало. На минуту он задумался, словно хотел и не смел что-то спросить, помолчал, а потом все-таки решился:
— Ну, а папа хотя бы знает, что у нас скоро будет ребенок?