«Когда?»
«Если ты захочешь увериться, что я рядом, спой. Сложи обо мне песню. И если мне понравится, я буду приходить каждый раз, когда она зазвучит».
«Какую?»
«Ты песенник. Придумай».
«Я забуду её в конце оборота клубка».
«Ты вспомнишь. Как мы вспоминаем своё естество».
«Я буду петь».
«Может случиться так, что мне надоест покой, и я снова решу спуститься. Если Нити к тому сроку будут ещё связаны, мы узнаем друг друга. Но это произойдёт не скоро».
«Я буду ждать».
Ответом была тишина.
Аркаис бросил последний взгляд в Источник и твёрдой поступью направился вниз по Ступеням.
Сегодня он уже дважды вошёл и вышел из врат. Его встретил рёв:
— Где она? — Однако в этот раз хранитель не торопился броситься на могущественного врага.
— Её больше нет. Ты же видел.
— Говори, куда девалось тело! Куда ты унёс его?!
— Тебе лучше не ведать.
Тангар остолбенел, но пока он искал подходящего ответа, мрак позади Сына Тархи отвердел и превратился в гладкий блестящий камень.
— Это значит, что ты преуспел? — Великий Раванга бросил благоговейный взор на чёрную твердь.
— Ты прав.
— Это казалось невозможным…
— Напротив. Это казалось невозможным, ибо мы того не допускали. Истину было угадать нетрудно, стоило открыть глаза. Но я, как и ты, слушал лишь себя и потому был так же слеп.
— И в чем же истина?
— Скажи, Раванга, кто доверит чужаку ключи от своих запоров?
— Я тебя не понимаю…
— Подумай, и ты поймёшь. Почему это соображение, весьма простое, не пришло в голову ни мне, ни тебе? Я спрошу иначе. Кто владеет ключом от дверей в твоём доме?
— У меня нет и никогда не было запоров. Не будет и впредь.
— У меня также. Может, потому мы не замечали очевидного.
— Где Маритха? — почти взмолился Тангар. Он не мог заставить противника силой, но жаждал, наконец, узнать, что же сделали с его Маритхой. — Что ты с ней сделал?
— Вернулась домой.
Сын Тархи полюбовался удивлением, таким разным на их обличьях.
— Туда? — Тангар осторожно взглянул на Дверь. — А что там?
Он явно подозревал нечто вроде склепа, где погребают умерших Великих Покровителей всей Аданты. Об этом ходят слухи.
— Домой? — переспросил Раванга, излучавший непомерное, огромное удивление, хоть на лице отразилось мало. — Ты хочешь сказать… она… уже была там? Ключами владеют хозяева… — задумчиво поглядел он на Дверь. — Она видела образ. Дверь её дома. Он и стал Ключом.
Постепенно начало проступать понимание.
— Когда же ты понял?
— Я так же глуп, как и ты. Не понял — узнал. Увидел в глазах нарутхи, хранящих память времён. Вся жизнь Маритхи, все её жизни — поиск забытого естества.
— Ты видел её? — непривычно хмуро справился Раванга.
— Нет.
Казалось, Великий рад.
— Но я её слышал. Вернее, уже не её.
— Да скажет мне кто-нибудь, — Тангар подошёл и встал рядом с вечными противниками, просительно заглядывая в глаза обоим, — что с Маритхой? Где она?
— Тебе нужна правда? Для тебя она будет горькой, — предупредил Сын Тархи.
— Это запретное знание, — быстро сказал Раванга.
— Никто не запрещал мне им делиться. Кроме тебя.
— Так что с ней? Что? — тревожился Тангар.
— Она вернулась домой, в свой мир, что за этой Дверью.
Тангар силился понять, но не мог.
— Какой-такой свой?
— Мир Бессмертных.
— Бессмертных? Зачем?
— Она принадлежит Бессмертным, хранитель! Это не её мир. Здесь её жизнь была несчастна, а следующая стала бы ещё горшей. Теперь она сбросила чужую Нить и вернулась туда, откуда вышла. Можешь радоваться, если рад.
— Бессмертная… — повторял Тангар. — Бессмертная? Это не шутка? — Он с надеждой взглянул на Великого, но тот застыл, опустив веки.
Аркаис усмехнулся, покачал головой.
— А как она… тут?
— Тебе не нужно знать всего. Важно, что давным-давно она обрела человеческое тело, осталась в нашем мире и с тех пор забыла своё истинное естество. Теперь же вернулась и счастлива.
— Она… помнит меня? — пробормотал хранитель, опуская глаза, но обоим Великим не стоило труда увидеть самую безумную надежду.
— Помнит. Но в нем ничего не осталось от Маритхи. Ты должен отпустить свою память о ней.
— Она меня любит!
— Он не любит самой Маритхи, что же говорить о тебе?
— Это как? Не любит самой… Он?!
— Уж скорее оно. Тебе тяжело понять, но это другое существо, с другим естеством. Ты остался в его памяти, и только.
Хранитель медленно повернулся и побрёл прочь, заметно прихрамывая.
Аркаис зашагал за ним. Однако скоро опередил и направился к тому боковому выходу, откуда Маритха спускалась в Храм. Останков Такхура не было видно, только пятна в том месте отмечали поле битвы. Ветры, бродившие в подземелье, тоже присмирели. На время.
— Эй! Погоди! Я прошу! — Тангар кричал ему вслед. — Так ты… — спросил он, когда Аркаис обернулся, — ты пришёл спасти её? Я-то думал… — оглянулся он на Равангу, недоумевая.
— Нет. Так вышло. Так должно было случиться. Меня принесло сюда ветром их воли.
— Бессмертных?
Сын Тархи склонил голову.
— Я хочу служить Бессмертным! — твёрдо сказал хранитель, его естество не терпело тоски и колебаний. — Я пойду за тобой! Если позволишь… — с надеждой глядел он на нового идола.
— Все мы служим Бессмертным. Даже Сыновья Тархи.
— Ты позволишь?
— Тебя нет на моем пути. Иди сам и служи, если хочешь. Каждый, кто здесь побывал, способен на это.
Тангар помрачнел, затем его лицо осветилось, и не только пламенем, в которое он взглянул.
— Я слушаю тебя.
Былой потерянности как не бывало. Даже его хромота поуменьшилась. Он решительно тронулся вперёд, подхватив свой факел и заплечный мешок, и быстро исчез в боковом проходе, ведущем в большой мир.
— Аркаис! — окликнул Великий, тоже следуя этим путём.
— Мы больше ничем не связаны, Раванга! — едва обернулся его противник.
— Это так… И все же я хочу напомнить, Сын Тархи, твоё обещание. Ты дал его Бессмертному. Тебе придётся исполнить обещанное.
— Я помню, — уронил Аркаис.
Они поднимались в полном молчании. Тангар брёл далеко впереди наедине со своими горестями.
Когда Сын Тархи вышел из узкого зева пещеры, солнце уже готово было сесть. Всего сутки забрал из жизни Храм Бессмертных, но в них притаилась вечность.
Он вдохнул свежий ветер и рассмеялся, отпуская их на свободу. Без сожаления. Казалось, лишь ветер вздохнул, все остальное было прежним. Земля не содрогнулась, и солнце не воссияло багровым пламенем сквозь слабую пелену. И мощь не исчезла, она истает не скоро, слишком велика. Он ощупал свою силу, заглянул во все отдалённые уголки, не столько стараясь запомнить, сколько в предвкушении нового, что теплилось внутри, готовое развернуться.
— Ты отпустил их, — раздался голос Раванги. — Благодарю тебя за это.
Извечный противник ему не ответил.
— Почему? И что ты сделал с Тангаром? — снова подал голос Великий.
Аркаис обернулся.
— Мне так захотелось. С Тангаром… Один небольшой опыт. Но боль вернётся, до исцеления ему ещё далеко. И это хорошо, не стоит забывать её так быстро. Я многое мог бы тебе рассказать, но мне жалко тратить время, потому что теперь оно бежит гораздо быстрее. Я покажу, потому что ты должен знать. Если ты по-прежнему готов ненадолго оставить Сферу.
Великий Раванга кивнул, и они погрузились друг в друга хорошо знакомыми Маритхе «далёкими» взглядами.
По возвращении Аркаис лишь усмехнулся, Раванга же осунулся. Его извечное спокойствие отдавало страданием.
— Значит, это я своими жалкими усилиями препятствовал возвращению?
— Значит. Быть может, твои старания возле той самой скалы последней песчинкой упали на груз её памяти.
— Но почему?! Они могли указать мне, но молчали… Всю жизнь я верил, что они ведут меня! Всю жизнь я шёл их путём. Всю жизнь упорно врачевал чужие тела и Нити, забывая о своих устремлениях. Но нет, они обратили свой взор на тебя! Они одарили тебя, Сына Тархи, Источником!
— Ты не хочешь слышать правды. Они не ведут ни тебя, ни меня, ни кого-то ещё. Ведёт судьба, сплетённая из наших Нитей и их законов. Поётся Великая Песня, и мы в ней — обрывки слов. Любой, самый благостный путь может стать ущербным, потому что выбран из страха. Ты помнишь, что я тогда сказал тебе, Раванга? Сначала освободись сам, а потом освобождай других.
— Ты ведь больше не Сын Тархи. Что ты такое?
Аркаис усмехнулся.
— Я зашёл слишком далеко. И выбрал другой Источник.
— И что ты будешь с ним делать?
— Я не собираюсь внезапно посвятить себя твоим благодеяниям, если ты об этом.
— Что же ты собираешься?
— Слушать Великую Песню и следовать за ней. Сыновья Тархи избавили меня от страха, и потому я им благодарен. Однако настала иная пора. Легко дать место новому страху — утратить Источник, и меня вновь отбросит назад, а обретение будет утеряно, рано или поздно.
— Тебе не кажется, что Бессмертные смеются над нами?
— Быть может, по-своему. Что из того?
— Всю жизнь я думал, что они смотрят на меня. Ведут. Наказывают за ошибки. Одаривают за труды. Но кто это был? Я сам?
— Мне кажется, это так.
— Маритха — из них. — Он поморщился, точно не мог переварить этой вести. — Не верится. Она была… так слаба. Даже уродлива.
— Она не была уродливой, Раванга. Не более тебя.
— Что ж, всегда можно вернуться… Я заставлю их говорить со мною. — Его черты не просто осунулись — заострились, глаза потеряли прежний мягкий блеск.
Теперь настала пора удивиться Аркаису:
— Что же… Твоя воля необычайно сильна. Возможно, ты преуспеешь.
— Ты думаешь, обрёл счастье? Источник не даст тебе жить в одиночестве. Он развернулся, и я уже вижу его и слышу. Пройдёт время, и к тебе начнут стекаться желающие приложиться. Куда бы ты ни направился, нигде не будет покоя. Ты устанешь, как я! Ты не выдержишь, ибо воля твоя всегда была слабее. И ты слишком долго был Сыном Тархи!