Измазанное кровью лицо Чейви скривилось в усмешке. Он занес меч для последнего удара. Она смотрела на опускающийся на нее клинок и уже видела свою смерть. И все же она не собиралась сдаваться. Правой рукой она нащупала Жало Демона и рванула его из серебряных ножен.
Жуткий крик сотряс дом. Он раскатывался эхом, и в нем звучала жажда. Жажда крови.
До Стужи вдруг дошло, что кинжал был магический, и она чуть не выронила его. Жало Демона задрожал, и она сильнее сжала его рукоятку.
Только что Чейви был столь близок к тому, чтобы отомстить ей, и вдруг остановился как вкопанный и уставился на колдовское оружие. Она увидела, как меч дрогнул у него в руке.
В памяти вспыхнули слова Незнакомца: «Обнаженный кинжал потребует крови, либо крови врага, либо твоей».
Чейви стоял с открытой грудью, и невозможно было не принять это приглашение. Она замахнулась и вдруг увидела, что ее противник оцепенел от страха, он не шелохнулся бы даже для того, чтобы защититься. Широко открытыми глазами он завороженно смотрел, как лезвие входит в его сердце.
Жало Демона умолк, но через мгновение Чейви, словно подхватив душераздирающий вопль кинжала, с диким криком повалился на пол.
Разинув рот, Стужа уставилась на этот небольшой кинжал, стараясь не терять головы. Он заставил ее убить. Даже окровавленный, он блестел каким-то странным особенным блеском.
Ее первой мыслью было отшвырнуть его и бежать. Но возбуждение от битвы прошло, а вместе с ним испарился и страх. Его пересилили чутье ведьмы и здравый смысл, присущий воинам. Незнакомец дал ей этот кинжал не просто так. Жало Демона нельзя бросить. Она убрала его в ножны.
«Подходящее название», — подумала она.
Раздался стон. Кажется, Тан еще был жив. Хозяин гостиницы стоял перед ним на коленях, пытаясь перетянуть ему рану своим фартуком и остановить кровь. Разумеется, он боялся мести бургомистра, если тот узнает, что два его сына погибли в этой таверне.
Старик, из-за которого все началось, подошел к Стуже, протянул ей меч и набросил на плечи плащ.
— Пожалуй, самое время уносить отсюда ноги, — прошептал он. — У них есть еще два брата и папаша, весьма вспыльчивый. За нами обязательно будет погоня.
Она заковыляла к двери. С мечтой о мягкой постели пришлось распрощаться. Ее заменит жесткая земля, если ей вообще удастся уснуть этой ночью.
— Стойте! — кричал хозяин. — Ущерб…
Тьма поглотила Шазад. На улице у таверны собрался народ. Все хотели узнать, что случилось.
Стужа натянула капюшон, пытаясь протиснуться сквозь толпу, но люди сжали ее со всех сторон, забрасывая вопросами. Однако ей нечего было бояться, ведь она всего лишь женщина, а меча под плащом не видно. Стужа думала только об одном: как бы побыстрее убраться отсюда. Вдалеке раздались испуганные крики. Собравшиеся у «Скорбящей вдовы» начали в панике разбегаться, о Стуже тут же забыли. Люди выбегали из-за угла, в ужасе оглядываясь назад.
И тут показался Ашур. Его глаза горели, рог сиял в лунном свете. Это Ашур обратил в бегство толпу.
Старик прошептал:
— Не беспокойся, они видят взбесившуюся лошадь и боятся, что она их затопчет, — только и всего.
Улица постепенно опустела. Ашур проскочил мимо Стужи, резко остановился и развернулся. Она ухватилась за его спутанную гриву и вскочила к нему на спину.
Единорог несся по булыжным мостовым, и искры летели у него из-под копыт. Они выскочили за ворота. Шазад остался далеко позади. Задыхаясь, Стужа обернулась и увидела, что старик скачет за ней на одной из тех лошадей, что были привязаны у постоялого двора.
При полной луне они мчались по Гаргасской равнине на запад. Ашур был не намного быстрее обычного коня, зато обладал сверхъестественной выносливостью, и гнедая лошадка, на которой скакал старик, прилагала поистине героические усилия, чтобы не отставать от него.
Они долго скакали в ночи без всякого отдыха.
Над Шазадом вспыхнул огромный красный глаз и принялся ощупывать город в поисках Книги Последней Битвы или той ауры, что он смутно уловил в Великом Лесу.
В небольшой таверне он напал на след этой ауры, оставшейся на щите. Щит был сделан эсгарийским мастером.
Глава 3
Кутаясь в плащ, она смотрела на яркое пламя костра. Порывистый ветер поднимал искры и горячую золу, унося их в ночь. Он развевал спутанные волосы Стужи, и они хлестали по лицу. Никогда еще она так не уставала, однако уснуть ей никак не удавалось. Ее мучили кошмары, страшные видения преследовали Стужу и наяву. Она оглядела темные пятна на рукавах. Ее спутник стоял невдалеке у края обрыва, которым заканчивалась площадка на холме, где они устроили привал, и смотрел на равнину внизу. Ветер трепал на нем лохмотья, он обхватил себя руками за плечи, пытаясь согреться.
Наверное, у нее осталась какая-то доля колдовского чутья, поскольку она ощутила, что за ними гонятся. Однако было бесполезно вглядываться в темноту, а старик слишком замерз на ветру. Она позвала его к костру.
— Как плечо? — спросил он, устраиваясь у огня.
Стужа коснулась раны и поморщилась. Адская боль. Она почувствовала, как лопнула корочка запекшейся крови.
— Жить буду, — объявила она. — Но, думаю, зря. Впереди меня не ждет ничего хорошего.
Она стала рассматривать своего нового знакомого в неверном свете костра. Не так уж он и стар. Хотя виски уже поседели, на лице только начали появляться морщины. Взгляд темных, глубоко посаженных глаз еще сохранял живость. Она посмотрела на его руки. Они были грязными и обветренными, но кожа на них была довольно гладкой.
— Как твое имя?
Он пожал плечами, не отводя взгляда от огня:
— С тех пор как я покинул родину, у меня было много имен, и не все они лестные. Называй меня просто Старик.
Они замолчали, только завывание ветра нарушало тишину. Костер начал затухать, и Стужа подбросила в него последнее полено.
— Я думал, эсгарийцы запрещают своим женщинам носить оружие, — небрежно заметил он.
Стужа вздрогнула от неожиданности:
— Как ты узнал, что я эсгарийка?
— Ты хорошо говоришь на роларофском, почти без акцента. — Старик улыбнулся. — Но только «почти».
— Для старика у тебя острый слух.
Резкий порыв ветра разметал костер, унося дым и искры в сторону обрыва. Старик отодвинулся от огня и подсел к ней. Она прижала колени к груди и обняла их.
— Если можно, я повторю вопрос. Что заставило эсгарийскую женщину взять меч, несмотря на законы и обычаи ее народа?
Она отвела глаза:
— Мне совершенно не хочется об этом говорить.
— Я чувствую, как ты страдаешь, — мягко сказал он. — Поговорим, и тебе станет легче.
Она ударила кулаком по земле, морщась от острой боли в раненом плече.
— Вовсе я не страдаю и не собираюсь ни о чем говорить, — прошипела она. — По крайней мере с незнакомцем, который отказывается назвать свое имя!
Промелькнувшая тень на мгновение закрыла луну. Стужа взглянула на небо, на нем не было ни облачка.
— В третий раз за ночь, — мрачно сказал старик. — Голову даю на отсечение, за нами кто-то следит, и я не думаю, что это бургомистр Шазада.
Она кивнула:
— Я тоже видела. Это всего лишь птица.
Он покачал головой:
— Да нет, это не птица. Это посланник. Он будет рыскать, пока не найдет того, кого ищет, а потом доложит своему господину.
— Откуда ты знаешь о таких вещах? Ты что, маг или колдун?
В ее голосе послышалось презрение, хотя она и не хотела его показывать. Но ведь человек, который позволял сыновьям бургомистра издеваться над собой, наверняка не может быть магом.
— За свою жизнь я прошел немало дорог, — ответил он спокойно. — Острый слух помог мне кое-чему научиться.
В его глазах отразился огонь костра, и она заметила, что в них промелькнуло что-то странное. Старик заговорил снова:
— Ну а ты, Стужа? Хотя я знаю не так уж много, я чувствую слабую силу, заключенную в тебе.
— Когда-то я была ведьмой, — сказала она и прикусила язык. С какой стати ей откровенничать с этим старым бродягой? А впрочем, почему бы и нет? Он знает, откуда она родом, значит, ему известно, что, она посвящена в тайны Така, бога ведьм, как и все представительницы женского пола в Эсгарии. Она поклялась себе не слишком распускать язык, однако со стариком было так легко говорить, и к тому же она уже сказала ему, как ее зовут. — Но я утратила свой дар.
Ветер, бушующий на открытой площадке, где они расположились, стал холоднее. И от этого плечо у нее заболело еще сильнее. Она ближе пододвинулась к костру.
— Я называю это место Кундалаконтир — «Проклятое Ветром Место», — тихо сказал старик, пока она укутывала плащом ноги.
— Очень многие используют это слово, не понимая всего ужаса, который в нем таится.
Он пристально посмотрел на нее:
— Это и есть твоя тайна, Стужа? На тебе лежит проклятие?
— Мать прокляла меня на смертном одре. — Она закусила губу и больше ничего не сказала.
Снова чья-то тень закрыла луну, Стужа посмотрела вверх и увидела похожее на птицу существо, которое быстро пронеслось прямо над ними, рассекая крыльями воздух. Оно долго кружилось над их костром. Затем с жутким криком полетело на север и исчезло в темноте.
Старик вскочил и бросил в костер пригоршню земли, чтобы свет от него не был таким ярким. Стужа подбежала к краю обрыва и всмотрелась в темноту, царившую над равниной, силясь разглядеть хоть какие-то признаки погони или слежки. Ничего. Она поспешила обратно к своему попутчику.
Ветер утих, и все замерло.
— Я уезжаю отсюда, — вдруг объявила она. — Нас слишком легко заметить на этой площадке.
— Согласен, — сказал старик. Он угрюмо вглядывался в небо на севере. — Здесь неспокойно, кто-то пытается отыскать одного из нас. — Он многозначительно посмотрел на нее. — И я не знаю, кого именно.
Неподалеку паслись Ашур и гнедая кобыла старика. Стужа тихо свистнула. Единорог прискакал к ней, кобыла за ним.