Стужа вдруг почувствовала, как будто что-то укололо ее сзади в шею. Она обернулась и завопила. Над ней висел Глаз Зарад-Крула. Вздувшиеся сосуды, налитые темной кровью, придавали Глазу отвратительный красный оттенок, черный зрачок был словно окно в ад, он горел неземной злобой.
Как только Стужа встретилась взглядом с Зарад-Крулом, она поняла, что пропала. Ее руки и ноги парализовал страх, кровь застыла у нее в жилах, она не могла сдвинуться с места, будто вросла в землю. Она хотела закричать, но ни звука не слетело с ее губ. Она услышала тихий вскрик, невнятное ругательство и поняла, что Креган помочь ей не в силах. Животные попали под те же чары, что и их хозяева, и на них тоже нельзя было рассчитывать. Мир погрузился в зловещую тишину.
Через некоторое время из каменистой бесплодной земли показались побеги. Они прорастали очень быстро и, словно изумрудные змеи, обвивали ее лодыжки. На концах побегов появились крошечные бутончики, и с фантастической скоростью распустились цветы всевозможных оттенков. Они наполнили воздух сладким дурманом. Стебли карабкались по ее бедрам, забирались в сапоги, залезали в рукава. Стужа почувствовала резкую боль, как будто кто-то ее укусил, еще раз, и вот раскрытые рты цветков принялись сосать ее кровь.
Стужу передернуло, и все внутренности словно свело судорогой, когда цветы впились в ее плоть, скользнули под пояс и поползли по груди. Она вспомнила, что держит в руке меч, и попыталась поднять его, но руки ее не слушались.
У нее сжалось горло. Капля пота стекла со лба, глаза обожгло солью, а она ничего не могла сделать.
Она чувствовала, что ее охватывает паника, которой ни в коем случае нельзя поддаваться. Собрав всю свою волю, она вызвала в памяти жуткий образ — кости, обглоданные бабочками. Она представила себе, как ее кости валяются вперемешку с костями Крегана, а из пустых глазниц растут две маргаритки, невинно покачивая головками.
Она терзала себя этой мыслью до тех пор, пока не начала вновь ощущать свою левую руку. Пальцами ей удалось сжать рукоять меча, но она смогла лишь чуть-чуть приподнять его. Глаз Зарад-Крула впился в нее взглядом, проникая во все мысли и пресекая все ее попытки освободится от чар. Его энергетический удар был так силен, что разум едва не покинул ее. Слезы обожгли ей щеки, она ощутила, что погружается в пустоту, из которой нет возврата.
И вдруг Стужа услышала, как беспомощно заржал Ашур. Этот звук проник ей прямо в мозг. Единорог снова заржал, потом еще и еще, и каждый раз это как будто вытягивало Стужу из той бездны, в которую ее засасывал чудовищный Глаз. Она сосредоточилась на этом звуке, представляя себе мучения друга, питая этим свою ярость и ненависть, которые ослабляли действие чар Зарад-Крула. «Мы не сдадимся, Ашур, — мысленно поклялась она. — Мы не погибнем».
Она напряглась. Пот струился по ее лицу и шее. Меч задрожал в ее руке. Кровь стучала у нее в висках, а мышцы сводило от боли, пока она билась за право распоряжаться собственным телом.
Ее веки затрепетали. Неимоверным усилием, ей удалось опустить их…
И чары рассеялись. Как только она сумела отвести взгляд, тело вновь стало подчиняться ее воле. Дикое рычание слетело с ее губ. Она взмахнула мечом, и, описав широкую сверкающую дугу, он врубился в зеленую массу. Неистово и отчаянно она рубила мечом и рвала рукой траву и цветы, что сковали нижнюю часть ее тела. Там, где цветы-кровососы впивались в нее, оставались красные следы. Крегана было почти не видно в пышной цветущей растительности, сквозь заросли можно было разглядеть лишь часть лица. Ноги животных тоже были спутаны, а цветы тянулись к их шеям. Ни Креган, ни Нери не шевелились, словно Глаз пригвоздил их к земле, а вот Ашур бешено мотал головой, хотя и не мог двигать ногами.
Возможно оттого, что единорог — неземное существо, он не был подвержен гипнотическим чарам Глаза. Стуже некогда было раздумывать об этом, она снова вспомнила слова Незнакомца о том, что единорог — оружие против Зарад-Крула.
С победным криком она оторвала от себя последнего кровососа. Прикрывая глаза рукой, Стужа подняла меч. Он почти не встретил сопротивления, проходя сквозь глазную ткань, и рассек черный зрачок.
Дымящаяся кровь и глазная жидкость стали выплескиваться на землю. Хищные цветки жадно набросились на эту омерзительную массу и принялись всасывать ее.
Стужа с удовлетворением оглядела свою работу. Сначала в Глазу отражалось лишь крайнее изумление и только потом боль, по мере того как содержимое Глаза — желтоватая вязкая жидкость — вытекало из него, словно из разбитого яйца, и медленно впитывалось в землю. Прозрачная оболочка являла собой тошнотворное зрелище. Некоторое время она еще колыхалась, вися в воздухе, а потом упала на землю. Стужу чуть не вывернуло наизнанку, когда она увидела, как смердящий студень испаряется, превращаясь в черное пятно.
Затем она неожиданно почувствовала, что в мозгу раздался невыносимо громкий крик, на мгновение оглушив ее. Но когда Стужа пришла в себя, она злорадно улыбнулась: в далеком Шардахе колдун Зарад-Крул навсегда ослеп на один глаз.
Креган вышел из оцепенения и принялся срывать с себя путы. Он яростно отдирал толстые жгуты растений от своих щиколоток и бедер. Ашур и Нери уже вырвались на свободу, и единорог старательно истоптал цветы.
Стужа улыбалась, но ее радость была недолгой. В воздухе послышался шум, от которого все внутри у нее оборвалось. Она взглянула в небо, потом посмотрела на Крегана. Он тоже слышал его — мерное хлопанье легких крыльев.
— Это те самые бабочки? — Страх прозвучал в его голосе.
— Скачи! — прокричала она Крегану, взлетая на спину Ашура. — Скачи так, будто за тобой черти гонятся!
Они неслись по равнине, и их тени, летевшие впереди них, искажались на каменистой земле. А справа, заслоняя звезды, летела еще одна тень, и сопровождавшее ее ритмичное хлопанье преследовало их по пятам. Креган бросил через плечо полный ужаса взгляд и прокричал что-то, пытаясь перекрыть свист ветра.
— Если мы продержимся до рассвета, они оставят нас в покое, — крикнула она в ответ.
Единорог шел все так же ровно, его выносливость была поистине сверхъестественной. Но Стужа боялась за Нери. Хотя у маленькой лошадки было храброе сердце, она слишком устала, чтобы долго выдерживать такую скачку.
Однако, задолго до того как в небе вспыхнули первые лучи солнца, хлопанье крыльев стало стихать. Стужа оглянулась и увидела удаляющуюся в сторону севера тень. Она придержала Ашура, не веря своим глазам. Рой бабочек держал путь на север. Она подала знак Крегану. Они остановились.
— Еще далеко до рассвета, а они почему-то улетели. — Шондосиец поскреб подбородок. — Сегодня ночью Зарад-Крул выбился из сил, — наконец предположил он. — Без глаза он вынужден управлять этими насекомыми одной только волей, а на таком расстоянии это требует невероятного напряжения.
Бабочки скрылись из виду, их поглотила тьма. Стужа и Креган спешились и повели животных на поводу. На Нери сегодня ночью уже нельзя было ехать верхом.
— Его безумие пустило глубокие корни, — заключил шондосиец. — Существует множество способов видеть на огромном расстоянии, но чрезмерная тяга к внешним эффектам заставила Зарад-Крула избрать для этой цели часть своего тела, что сделало его уязвимым.
— Тем не менее это позволило ему проверить свои возможности, — заметила она. — Эти цветочки не похожи были на простую демонстрацию силы.
— Это точно, — согласился он. — Практикуя такого рода магию, нельзя просто сидеть в безопасности в своей башне и пялиться в хрустальный шар. И все же он недооценил находчивость своих противников. Я шондосийский маг, а ты вообще нечто особенное.
Стужа пропустила его последние слови мимо ушей.
— Что же он сделает в следующий раз? Креган пожал плечами:
— Разве можно предугадать действия безумца? По крайней мере, в первом бою благодаря тебе мы одержали победу. Наверное, колдун просто умирает сейчас от боли, ведь остаться без глаза — это не шутка.
— Всего лишь маленькая победа в большой войне, — ответила она мрачно. — А раненое животное всегда смертельно опасно.
Стайка ночных птиц пролетела у них над головами, держа путь на юг, в сторону Календского моря.
Стужа вспомнила тех крылатых тварей, которых она видела сидя у костра в Кундалаконтире. Посланники, как сказал Креган. Шпионы — так поняла она.
Твари легко их выследили. Стужа и Креган так спешили, что даже не пытались сбить их со следа, а теперь делать это было поздно. Зарад-Крул уже узнал, куда они направляются, к тому же одежда Крегана выдала шондосийца. Не надо быть магом, чтобы догадаться, куда они держат путь.
— Долго еще? — спросила она.
— Трудно сказать, слишком темно. Около суток верхом. Если будем идти пешком, то дольше.
— Я хочу пересечь границу еще до захода солнца, — сказала она своему товарищу. — Нери выдержит?
— Выдержит, — уверенно ответил он. — Только ей надо немного отдохнуть. Но через реку Кокитус, по которой проходит граница между Роларофом и Шондо, можно переправиться всего в трех местах.
Стужа нахмурилась и склонила голову набок:
— И где ближайшая переправа?
— В Зонду. Там есть дамба, только ее охраняют, в Зонду ненавидят шондосийцев, и поэтому мне там появляться опасно. Две другие переправы — это броды, река в тех местах не очень бурная, и, соблюдая осторожность, через нее можно перейти. Они расположены дальше к северу.
— Тогда скачем в Зонду.
— Для тебя это тоже определенный риск, — предостерег он. — Хозяин «Скорбящей вдовы» наверняка сообщил наши приметы, а по законам чести, лорд Рольф должен отомстить за смерть сыновей, неважно, что зачинщиками стычки были они. В Роларофе такие обычаи, там верят, что всякого, кто не отомстит за родственника, ждут вечные муки.
— О чем ты говоришь? — перебила она его нетерпеливо.
— Если весть о драке в таверне достигла Зонду, нас схватят и продержат под стражей до тех пор, пока не появится Рольф.