Лада открыла дверь, пропустила Игоря. Обычно он всегда выглядел щеголем, а сейчас показался помятым, серым и уставшим. Хотела спастись от его поцелуя, но это до конца не получилось, когда он обнял ее и поцеловал (хотел в губы, но она увернулась). Но даже и от такого скромного причмока, от его прикосновений, от всего его вида ей сделалось противно до невозможности и, не успев к этому времени придумать план розыгрыша и мести, она все–таки заставила себя улыбнуться. Правда, спросила с подковыркой:
— Где пропадал–то? А то теща с тестем ждут любимого зятя, а его нет и нет?!
— В налоговую документы отправлял. — нисколько не смутившись, ловко отговорился Игорь и поспешно отправился мыть руки, а Ладе захотелось в этот момент подойти к нему и влепить пощечину.
За обедом откупорили бутылку итальянского вина, почаевничали, и родители начали собираться на дачу, почти не поговорив о предстоящей свадьбе молодых, до которой был целый месяц. Собираясь на дачу, старшие по привычке пригласили молодых, хотя и знали, что они редко отправлялись с ними, а если когда и появлялись на даче, то только в те дни, когда там готовили шашлык. Сегодня же ничего похожего не намечалось, поэтому Лада отговорилась:
— Пап, мы в киношку собрались.
— Собрались, значит, собрались — вам виднее.
Поэтому, когда Антон Тимофеевич позвонил по мобильнику и предупредил водителя, что они выходят, Лада с Игорем проводили родителей до двери. Когда же она захлопнулась, Лада презрительно взглянула на Игоря и процедила:
— Убирайся!
Игорь удивленно вскинул голову, машинально поправил очки и посмотрел на Ладу так невинно, что та чуть не рассмеялась, вспомнив сцену у супермаркета, и подумала: «Вот артист!»
— Не понял?! — по–настоящему удивленно, даже наивно посмотрел он на Ладу сквозь очки, и можно было вполне предположить, что удивление его вполне законно: именно такое появляется у человека, действительно не понимающего что, собственно, происходит.
— Память отшибло?! Могу напомнить, как лизался в машине у супермаркета!
— Очевидно, вышло какое–то недоразумение. Я на работе весь день парился, а потом документы в налоговую сдавал! Не веришь?!
— Значит, не сознаёшься?! Тогда тем более — убирайся! Видеть тебя не могу.
— Что такое говоришь–то?! У нас ведь свадьба скоро!
— Это ничего не значит. В общем, всё — катись!
Лада открыла входную дверь, встала чуть в сторонке и, ехидно скривившись, жестом поторопила:
— Более твоей ноги здесь не будет!
Как ни тяжело было Игорю Севрюкову подчиниться Ладе, но сопротивляться — еще тяжелее, к тому же и глупо. Она и прежде иногда бывала своенравной, ироничной — такой, что даже не хотелось с ней говорить. Но через день–другой успокаивалась, становилась такой, какой была всегда: рассудительной, покладистой. И неужели сегодняшний разговор в машине с Аллой мог так повлиять. Ведь ничего особенного- то и не случилось: ну, поговорили, ну. И какой мужчина откажется подвезти девушку после работы. Так всё и было. Отнес Игорь документы в налоговую инспекцию, находящуюся в соседнем здании с администрацией, поболтал с Аллой, ее подругами, а тут и рабочему дню конец. Алла и попросила тогда подвезти до магазина. Что в этом особенного?! Ничего! Правда, Игорь сейчас думал о том, что лежало на поверхности, но по–настоящему вспоминалось и волновало почему–то то, что затаилось глубоко в душе. Они довольно часто виделись, когда он приходил по делам в налоговую инспекцию из своего «Роспотребнадзора», и их служебные встречи с Немыкиной никак не влияли на личные отношения, хотя однажды зашли уж слишком далеко.
Случилось это в мае, когда Лада уехала в Москву на защиту диплома. Машины у нее тогда не было, квартиры тоже, поэтому по привычке остановилась у родственницы. К тому времени Игорь и Лада встречались несколько месяцев, и уже тогда все завидовали Севрюкову, имея в виду, конечно, его будущего тестя — ставшего зимой главой района. До избрания на пост главы он был директором ООО «Княжсккарьер» и занимался добычей известняка, глины, поставляя стройматериалы на цементный завод и в Москву, которая по–прежнему строилась на удивление другим городам, несмотря на кризис.
Да, Игорю завидовали в Княжске, где всё как на ладони. И родители Севрюкова тоже на виду: мама–стоматолог, папа — хирург. Неспроста и сын окончил медицинский, легко устроился в «Роспотребнадзор». И теперь всё шло к тому, что Игорь станет зятем самого Самохвалова, о котором ходили слухи: о его богатстве, связях — на виду был человек! Все потенциальные невесты пытались навредить Ладе. Ведь неспроста, как только она уезжала из Княжска, по городу начинали виться не лучшие слухи. Особенно они стали опасными в мае. Сразу разнеслось: «Игорь Севрюков ухлестывает за Немыкиной!» Этому, конечно, можно было верить, можно не верить, но сам–то Игорь знал, что кто–то неспроста пустил такой слух. И почему–то ему сперва казалось, что автором его является сама Алла, пригласившая в памятный майский вечер в гости, когда они изрядно погуляли в ресторане, отмечая день рождения ее подруги.
Из ресторана разъезжались на такси. И так получилось, что Игорь вызвался проводить Аллу. Ехать хотя и недалеко, в Заречье. За мостом через Княжу они отпустили машину и немного прошли пешком. Алла жила в новом микрорайоне с родителями, которые в те майские дни рванули на Средиземное море, и поэтому запросто пригласила Севрюкова на чай. Сперва они пытались смотреть какой–то фильм и тихо переговаривались, устроившись на диване, а потом разогрелись, особенно Аллочка. Они целовались долго и так смачно, что поцелуи не могли закончиться ничем иным, чем закончились. В тот вечер Игорь так и не вспомнил о Ладе, а подумал о ней лишь тогда, когда ранним утром пробирался из микрорайона к мосту.
Скандал разгорелся позже, когда родители Аллы узнали, что их дочь беременна. И если мать более или менее спокойно восприняла это событие, то отец взбеленился по–настоящему Немыкин возглавлял районный отдел культуры, неимоверно дорожил занимаемой должностью, всячески старался угодить районному начальству. Когда же узнал, что Алла забеременела от Игоря и, похоже, намеренно не скрывала этого, то возненавидел дочь:
— Ты хотя бы понимаешь, что натворила? — день и ночь цеплялся Немыкин к Алле, сверкая потевшей в таких случаях лысиной. — О чем думала, шлюха, когда ложилась с Севрюковым?! Ведь он — будущий зять главы района! Ты хоть подумала об этом? Тебе что — мужиков не хватает? Я на задних лапках прыгаю перед начальством, всё просчитываю на несколько ходов вперед, а она раз — и в дамках!
Подобные разговоры время от времени повторялись, и в конце концов жена Немыкина не выдержала и встала на защиту дочери:
— Что ты к ней привязался? Жизнь девочке отравляешь! Ей и без твоего занудства несладко! Отстань от нее!
После таких разговоров ему ничего не оставалось, как замолкнуть и махнуть на всё рукой. Была, правда, мысль поговорить с Игорем, пристыдить его, но не осмелился, так как все в городе видели, что Игорь открыто встречается с дочкой самого Самохвалова, а становиться на пути у него, даже из- за дочери, — это всё равно что плевать против ветра.
С тех пор прошло несколько месяцев, но лишь в последнее время Игорь заметил, что Алла опять начала мелькать перед ним, особенно, когда прошел слух, что они с Ладой подали заявление. И с того дня Игорь вдруг по–настоящему понял Аллу, что она нисколько не забыла весеннее приключение, а лишь ждала подходящего случая, чтобы напомнить о нем, видимо, пропитавшись ожиданием мести и поэтому уподобилась капле, которая точит камень. Спохватившись, она отчаянно пыталась обратить на себя внимание, даже, может, расстроить свадьбу. И очень обрадовалась, когда Игорь согласился подвезти после работы и, соблазнившись ее присутствием, непонятно зачем начал прилюдно целоваться, хотя первоначально, у нее да, наверное, и у него и мыслей об этом не было. Но это все–таки произошло, хотя Алла пока не знала о том результате, которого вольно или невольно добилась.
Зато Игорь все прекрасно ощутил. Особенно, когда оказался за дверью квартиры Самохваловых. «А теперь что делать — к Аллочке завалиться?! — подумал Севрюков, выскочив из подъезда. — А что — она только рада будет!» Все–таки он отправился к себе домой, зная, что через час или два Лада обязательно позвонит, начнет выяснять что да как, а он станет юлить, оправдываться. Но Игорю не пришлось ничего этого делать, потому что в этот вечер Лада так и не позвонила.
Она до ночи маялась в квартире, надеясь, что Игорь все- таки вернется. Тогда, издеваясь, она выслушает его объяснения и, наверное, простит. Но чем дольше ждала, тем большая обида застилала душу. Почему–то более всего стало обидно оттого, что именно из–за Игоря потеряла Николая — школьного друга, с которым встречалась с шестого класса, знала его с тогдашних своих тринадцати лет. Они оба были такими наивными, не испорченными, искренне верили в настоящие отношения, хотя их детство пришлось на середину девяностых годов. Только две недели до призыва Николая в армию ее сердце разрывалось от счастья. И никто не знал об этом счастье.
Когда же Николай демобилизовался, то лишь на месяц хватило им тепла и светлых чувств. Потом, когда Лада начала настаивать, чтобы он поступал в институт, Николай вдруг заупрямился, стал уклоняться от встреч, а она сперва не поняла, почему именно. И только когда уж совсем допекла, он честно признался, что его зарплаты не хватит даже на самое дешевое обучение, даже если и мать будет помогать. А сидеть на чьей–то шее — это не для него.
Помнится, Лада тогда обиделась, укорила в лени, посчитав Николая недалеким человеком, и даже пожалела, что ждала его из армии, строила какие–то планы, а, как оказалось, у него даже не хватило ума, чтобы понять, что без образования в нынешней жизни пропадешь. Но как объяснить это человеку, считающему, что шоферская баранка прокормит лучше любого диплома. Николай продолжал работать на продуктовой базе и разъезжал по городским магазинам. В одном из них и познакомился с разбитной продавщицей Валей, неожиданно быстро женился, словно делал это кому–то назло. Когда же Лада узнала об этом, то постаралась выжечь Шишкина из своего сердца, забыть о нем раз и навсегда.