Ох, если бы я не понимала, что мне пока стоит молчать – вот тогда бы вам, отшельники недоделанные, я высказала все, что думаю, и услышанное вам вряд ли могло понравиться! Только вот мне ясно, что пока стоит помолчать – не просто же так Пес Веры ведет успокаивающие разговоры.
– Должен сказать, что наша спутница готовить совершенно не умеет... – чуть развел руками инквизитор. – Порядок наводить тоже не может – увы, но далеко не всех женщин можно назвать хорошими хозяйками, так что окончательный выбор слуги остается за вами. Но сейчас меня интересует другое – как вы намерены поступить с нами?
– Сколько вопросов сразу!.. – хохотнул принц. – Ничего, скоро все узнаете и увидите.
– Я так понимаю, что дорожные сумки нам тоже следует снять?
– А то как же!.. – хмыкнул чернокнижник. – Вы просто мысли мои читаете – только что собирался приказать вам всем снять свои сумки и отбросить их в сторону. С трудом представляю, что может взять с собой в дорогу инквизитор. Будет любопытно посмотреть содержимое вашего мешка.
– Да хоть сейчас смотрите, тем более что в этом нет ничего секретного... – Павлен скинул с себя дорожный мешок и бросил его вперед, едва ли не под ноги принцу. В мешке что-то застучало, забрякало, и взгляды обоих мужчин – и принца, и чернокнижника на мгновение оказались прикованы к мешку. Этой секунды вполне хватило Псу Веры – я увидела, как Павлен молниеносным движением руки что-то бросил в сторону парочки отшельников...
Все, что произошло дальше, смешалось для меня в одну кучу. Я увидела, как принц и чернокнижник – каждый вцепился в свое горло, с трудом переводя дыхание, и что-то хрипя при этом. Одновременно с этим раздался крик Павлена, который метнулся к этой парочке:
– Держите их! Быстрей! Не дайте сбросить с шеи цепочки!
Повинуясь приказу, я бросилась вперед, и с радостью поняла, что мои ноги уже могут двигаться, хотя в них все еще чувствуется тяжесть. Одновременно с этим пропала и изматывающая головная боль. Фу, сразу стало легче не только на душе, но и на сердце, а с остальным потом разберемся! Сейчас наше внимание было сосредоточено только на этих двоих, шеи у которых были, и верно, обхвачены тонкими цепочками из светлого металла – как видно, именно эти цепочки Пес Веры бросил в каждого из отступников, когда те на миг отвлеклись. Сейчас двое мужчин лишь что-то шипели, не в силах сбросить с себя светлый металл – похоже, одно только прикосновение рук к этому железу вызывало жуткую боль. Однако сдаваться просто так, без боя, они тоже не пожелали...
Не знаю, как мы сумели действовать настолько слаженно, но жить захочешь – все получится. К тому же на нашей стороне была внезапность... Не прошло и минуты, как принц со своим приятелем оказались скручены по рукам и ногам, а, главное, Павлен затянул на шее каждого из этих двоих по тонкому кожаному ремешку, хорошенько прикрепив к нему все те же цепочки. Уж не знаю, что это были за ремешки, и что за цепочки, но, похоже, они связали магические силы у здешних хозяев, и теперь парочка отшельников ничего не может предпринять против нас. Судя по страдальческому виду пленников, эти двое все еще находятся в растерянном состоянии, а может, наши пленники пока что не в состоянии говорить – вон, принц страдальчески закатил глаза и его мелко потряхивает, а чернокнижника просто-таки корежит в судорогах. Сейчас эта парочка никак не может придти в себя от произошедшего – как видно, не ожидали ничего подобного.
– Господин Павлен, поясните мне, что происходит?.. – потряс головой Коннел, которому крепко попало по уху от принца, когда тот по мере своих сил пытался выбраться из медвежьих объятий нашего проводника.
– Просто я занимаюсь своим делом – обуздываю нечисть... – спокойно произнес Пес Веры. – Разумеется, о сыне короля Корайна не следует говорить в подобном тоне, но что есть – то есть, и от невеселой действительности никуда не денешься. Как ни горько это признать, но сын нашего венценосного повелителя попал в сети черного колдовства, и я намерен предпринять все возможное, чтоб спасти если не его тело, то хотя бы душу.
– Фу... – выдохнул Якуб. – А я уж думал, что мы все пропали! Ну, господин Павлен, ну!.. Слов нет, никак не ожидал!..
– Я с самого начала рассчитывал именно на то, что они не примут меня всерьез, решат, что я из тех, кто не способен дать должный отпор... – кивнул Павлен. – Ну, и еще хотел переговорить с принцем, чтоб понять, чего от него можно ожидать. Увы, наш разговор оказался бесполезным, хотя об этом можно было догадаться с самого начала.
– А что это было, ну, то, что вы накинули им на шею?.. – спросил Коннел.
– Надеюсь, вы не подумали, что я отправился в Зайрос с пустыми руками или должным образом неподготовленный к нескольким вариантам возможного развития событий?.. – поинтересовался инквизитор, не сводя глаз с пленников. – Это отец Витор надеялся воззвать к родственным чувствам любимого брата, а я человек более прагматичный, и давно не верю в вечное благородство души и нерушимую общность семейных уз. Проще говоря, смотрю на жизнь с должным прагматизмом и цинизмом – увы, в моем деле иначе нельзя.
– А вы лихо набросились на них эти цепочки!.. – в голосе Якуба слышалось настоящее восхищение.
– Да, у меня был всего один миг, когда эта парочка отвлеклась, и я не имел права на ошибку. Не буду утомлять вас подробностями, тем более что они вам вряд ли интересны.
– Скажите, а что это за цепи такие, если с нас враз спало все наведенное, да и эти двое все еще не оклемались? Вон как их колотит...
– А иначе с черным колдовством нельзя... – Павлен принялся отряхивать свою одежду, которую успел испачкать во время схватки. – Эти цепочки сделаны из серебра, которое когда-то держали в своих руках Светлые Боги, спустившиеся на нашу грешную землю. Вот потому-то сейчас все, что сделано из того удивительного металла, враз нейтрализует любое черное колдовство, и до той поры, пока это серебро находится на теле какого-то человека, он не в состоянии заниматься темной магией. Что же касается этих кожаных ремешков, то, как вы понимаете, они тоже не простые – не дают выйти из повиновения тому, на кого надеты. Ну, и самое главное: тот, кто носит такое... украшение, самостоятельно снять его не может, как бы ему не хотелось от него избавиться. Чтоб вы знали: этот чернокнижник, что постоянно находится возле принца – он колдун далеко не из самых слабых, но за последние несколько лет от сравнительно спокойной жизни несколько расслабился, чуть обленился и потому слегка потерял сноровку. Результат, как говорится, налицо.
– То есть до тех пор, пока на этих двоих будут...
– Скажите прямо – ошейники... – посоветовал Пес Веры. – Между собой мы их так и называем. Так вот, до той поры, пока на нашей парочке будут эти ошейники, и принц, и его приятель – оба будут вынуждены нам подчиняться. Правда, о полном подчинении речи тоже не идет – определенная самостоятельность у этих людей все же остается.
– Думаю, в загашниках Святой Инквизиции найдется немало такого, о чем обычные люди и слыхом не слыхивали... – вообще-то мне стоило бы помолчать, только вот сделать это было сложно. Похоже, я переволновалась чуть больше, чем допустимо, вот меня и пробило на излишнюю болтовню.
– Вы даже не представляете, что там можно отыскать... – согласился Павлен. – А насколько большое значение придавалось нашей экспедиции сюда – об этом говорят те реликвии, которые мне дозволили взять с собой.
– Какой тут неприятный свет... – я покосилась на голубовато-зеленоватое пламя, освещающее пещеру. – Это какое-то чудо или колдовство?
– Верно, свет весьма неприятный... – кивнул головой Павлен. – Только вот, думаю, никаких чудес здесь нет, все очень просто. Я, разумеется, не занимался изучением природы этого пламени – понятно, что нам сейчас не до того. Могу лишь предположить, что, скорей всего, это горит фосфористый водород. Он образуется при гниении отмерших растительных и животных организмов и воздействия на них... Извините, я, кажется, излишне увлекся, а в настоящее время нам не до научных теорий.
Если честно, то я ничего не поняла из слов господина инквизитора – какой-то водород, да еще и фосфористый! Хоть бы кто объяснил, что это такое... В очередной раз убеждаюсь, что Павлен совсем не так прост, как это может показаться на первый взгляд.
– И долго эти двое будут дергаться?.. – не выдержал Коннел. Вообще-то его можно понять: мне тоже неприятно смотреть на то, как лежащие на земле мужчины содрогаются, словно в приступе эпилепсии.
– Ну, это зависит от индивидуальных особенностей организма. Видите ли, если кому-то враз перекрывают имеющиеся у него силы и лишают возможностей, которыми он пользовался много лет, то просто так и без последствий это не проходит. К тому же требуется какое-то время, чтоб эти люди осознали все происходящее и начали адекватно реагировать.
– Но где же святые отцы?.. – я задала давно интересующий меня вопрос.
– Мне это тоже интересно... – отозвался Павлен.
– Может, взять факел, и поискать... – начал, было, Коннел, но инквизитор его перебил.
– Не стоит. Сейчас эти грешники в себя придут и ответят нам на все вопросы.
– А если они вам ничего не скажут?
– Не сомневайтесь – они расскажут все... – в голосе инквизитора была такая уверенность, что я предпочла прикусить язык.
Прошло еще несколько минут, и постепенно у лежащих на земле мужчин судороги становились реже и слабее, а взгляд – более осмысленным. Наверное, они все еще пытались понять, что же, собственно, произошло, только вот Павлен не стал терять время понапрасну.
– А вот теперь, господа хорошие, мы с вами побеседуем на моих условиях... – Пес Веры присел подле лежащих мужчин. – Пообщаемся, как и положено разговаривать борцу за веру с отступниками и еретиками. Сразу предупреждаю: вопросов к вам у меня накопилось более чем достаточно, но для начала скажите – где святые отцы? Что вы с ними сделали? Советую отвечать без задержек и лжи, а иначе наша беседа перейдет в иную плоскость. Еще сразу же хочу сообщить: у меня есть полномочия вытряхивать из вас необходимые сведения теми способами, которые я сочту нужными и необходим