— Я готов, — сказал мужчина и безропотно позволил Кулешову себя увести. Яна бросила взгляд на воду и увидела венок, стремительно уносящийся быстрым течением. Розмарин, роза, рута. Прощание.
Глава 21
Яна села на переднее сиденье, сзади устроились Кулешов и поникший Александр Кузнецов. Он не оказывал никакого сопротивления, покорно позволил усадить себя в машину, не спрашивал, кто они и куда собираются его везти.
Марк не спешил заводить двигатель, и какое-то время они сидели в полной тишине. Кулешов первым нарушил молчание:
— Зачем вы убили Елизавету Романову?
Кузнецов всхлипнул и зашелся в беззвучных рыданиях. Вид плачущего мужчины вызывал у Яны отвращение, поэтому она отвернулась к окну. Она понимала боль его утраты, но не могла принять, что он решился на убийство, чтобы облегчить свои страдания. Он отнял жизнь у молодой девушки в погоне за безрассудной идеей воскресить умершую жену, посчитал, что она больше достойна жить, чем юная Лиза Романова, у которой тоже были родные и друзья, которые сейчас так же скорбели по ней.
— Вам не понять, — проскулил Кузнецов, вытирая лицо рукавом куртки.
— Поверь, мы люди довольно широких взглядов, — многозначительно заявил Кулешов.
— Они обещали ее вернуть, — всхлипнул Кузнецов.
— Давай по порядку: кто, кого и, главное, как?
Мужчина сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и начал рассказ:
— Люба умерла по моей вине. Она плохо плавала, а я, собираясь на рыбалку, забыл положить спасательные жилеты. Погода портилась, и Люба нервничала, предлагала приехать на реку в другой раз, но я ее успокоил: лодка надежная, а надвигающаяся туча наверняка пройдет стороной, поэтому незачем менять планы. Сказал ей, что главное, не прыгать за борт, и все будет в порядке. Шутил. Думал, со мной она в полной безопасности. Я только успел забросить удочки, как поднялся ветер, лодку стало мотать во все стороны, пошел дождь. Люба запаниковала. Я разозлился. Она кричала, чтобы я бросал свои удочки и скорее вел лодку к берегу. Я говорил, что собрать снаряжение — дело двух минут, и она опять разводит панику на ровном месте. Пока я возился с удочками, ветер превратился в настоящий ураган, нас мотало на волнах, Люба в панике вцепилась в борт лодки и продолжала кричать, обвиняла меня в том, что я никогда ее не слушаю и готов рисковать жизнью ради своей идиотской рыбалки. Я продолжал злиться. Когда завел мотор и начал разворачивать лодку к берегу, почувствовал, как в нас ударила волна. Лодка подпрыгнула, я чудом удержался, а вот Люба… Люба — нет. Она моментально ушла под воду и вынырнула уже в нескольких метрах от лодки. Я видел, как она барахталась в воде, но ее уносило течением все дальше и дальше. Я пытался до нее добраться, но в какой-то момент она просто исчезла. Секунду назад я еще видел ее полные ужаса глаза, а потом все… Только бушующие волны.
Кузнецов снова начал всхлипывать, переживая тот трагический день.
— После похорон я был не в себе. Много пил. Не выходил из дома. Мать приходила ко мне каждый день, приносила еду, убирала, но мне было все равно, я просто хотел, чтобы меня оставили в покое. Звонили друзья, убеждали, что нужно жить дальше, что Люба хотела бы видеть меня счастливым… Бред… Люба хотела бы жить, а не гнить в сырой могиле. Родные даже затащили меня как-то к психиатру. Та сочувственно покивала, сказала, что у меня депрессия, выписала таблетки и предложила «проработать травму». Дура. Ей не понять, каково это своими руками убить любимого человека. Не помню, как жил последние два года. Все как будто в тумане.
— А как ты познакомился с Елизаветой Романовой? — спросил Кулешов.
— Я с ней не был знаком, — покачал головой Кузнецов. — Увидел ее на фестивале прошлой весной: милая такая, улыбчивая. Люба когда-то тоже так улыбалась.
— Ты поэтому решил ее убить?
— Я не хотел! — с жаром воскликнул Кузнецов. — Она сказала, что это обмен! Лиза будет жить, но в то же время это будет уже не она, а Люба! Она вернется ко мне!
— Кто сказал?
— Как-то вечером на даче ко мне в дверь постучали. Я открыл, там была женщина. Она сказала, что угодила колесом в колею и не может выехать, просила помочь. Это было в апреле, почти все дачи еще стояли закрытые на зиму, ей повезло, что я оказался там. Было уже темно, я успел немного выпить, о чем ей честно сказал. На что она ответила, что если я ей не помогу, то придется вызывать эвакуатор и ждать несколько часов, пока они сюда доедут, на улице холодно, час поздний, а ей нужно домой. Я сдался. Завел машину и вытащил ее из колеи. Убедился, что с машиной все в порядке. Женщина меня поблагодарила и уже собралась уезжать, как вдруг сказала, что Люба меня ждет. Я так и остолбенел. Что это значит? В смысле ждет? Ждет, что я последую за ней? Но женщина покачала головой. Сказала, Люба ждет, что я позову ее к себе. Это было похоже на жестокую шутку, о чем я и сказал. Женщина вышла из машины, встала передо мной и глядя в глаза, ответила, что она слышит мертвых. Смерть — это не конец. Если я хочу, то могу вернуть жену. И я согласился.
— И что было потом? — спросил Кулешов, когда пауза затянулась.
— Потом она мне позвонила. Сказала, что я должен выбрать девушку. Я испугался. Но она успокоила меня, ответила, что ничего плохого не случится, никто не пострадает. Предложила сходить на какой-то праздник, вроде того, что был здесь на реке. Я послушался и там увидел ее. Смотрел и не верил своим глазам. Представлял, как Люба будет улыбаться мне этой веселой улыбкой, как я снова буду держать ее за руку, обнимать, вдыхать аромат ее волос… Я узнал, как зовут девушку, а найти ее в соцсетях не составило труда, молодежь же везде ставит геометки, ничего не скрывает, при желании можно даже домашний адрес по фото из окна вычислить… На следующий день женщина снова мне позвонила. Я рассказал ей про Лизу. Она мой выбор одобрила и велела ждать дальнейших указаний. Я ждал. Но она пропала на несколько месяцев. Решил, что она меня кинула, злился. Часами просматривал фотки Лизы, фантазировал, гадал, понравится ли Любе тело, которое я для нее выбрал… Иногда провожал Лизу от метро до дома, старался держаться в стороне, чтобы она ненароком меня не заметила. Хотелось поскорее уже выйти из тени, перестать скрываться. Но звонка от женщины все не было, я чувствовал, что меня обманули, снова забрали у меня жену! А две недели назад женщина объявилась. Она не позвонила. Оставила в почтовом ящике большой конверт. Там была инструкция. И ампула со снотворным. Я должен был сплести венок, приехать на фестиваль и каким-то образом увести Лизу от людей, чтобы никто не видел, как я ее… я…
Кузнецов снова зашелся в рыданиях. Никто не проронил ни слова. Все молча ждали, когда он успокоится и продолжит рассказ. Яне противно было даже смотреть на него, поэтому она продолжала вглядываться в темноту за окном.
— Я должен был надеть на нее венок и опустить в воду. Река очистила бы ее душу, освободила бы сосуд…
— Так это называется? — зло прошипела Яна. — Утопить девушку — значит очистить сосуд? А ведь у нее тоже были родные, ее тоже любили, а ты отнял ее жизнь, чтобы вернуть свою жену! Которая умерла по твоей вине! Ты просто хотел облегчить свои страдания!
Кузнецов дернулся, как от пощечины, а Марк мягко положил руку Яне на плечо успокаивая.
— Но Люба не должна была умереть! — прохныкал Кузнецов.
— Нет! Она была бы жива, если бы ты не забыл жилеты, если бы ты не поплыл рыбачить в плохую погоду, если бы ты развернул лодку к берегу, когда она тебя об этом просила!
— Я хотел искупить вину!
— Убив невинную девушку?
— Никто бы даже не догадался, что произошла подмена! — Глаза Кузнецова вспыхнули, он походил на безумного фанатика, и Кулешов на всякий случай покрепче ухватил его за локоть, опасаясь, что мужчина набросится на Яну. — Она должна была умереть, чтобы ее душа освободила тело, а на ее место пришла бы Люба! Внешне она осталась бы той же Лизой Романовой, и только я знал бы, что это на самом деле моя жена!
— А как же душа Лизы Романовой? Что было бы с ней? Почему ты решил, что она недостойна того, чтобы жить?
Кузнецов задохнулся, не в силах подобрать подходящий ответ.
— Ты слабый, жалкий, ничтожный человек! Что бы сказала твоя жена, узнав, что ты убил человека для того, чтобы ее вернуть? — выдохнула Яна и снова отвернулась.
В машине опять повисла пауза. Яна украдкой вытирала злые слезы, Марк поглядывал на нее с тревогой, Кулешов возился на заднем сидении, доставая из кармана телефон.
— Эта женщина предложила тебе провести ритуал? — он вывел на экран невесть откуда взявшееся у него фото Маргариты. — Она приходила к тебе той ночью на даче?
Кузнецов внимательно рассматривал изображение, после чего отрицательно замотал головой:
— Впервые вижу.
Глава 22
— Ты не боишься ночевать одна? — Марк не спешил уходить, хотя Яна уже отперла дверь своей квартиры, готовая вот-вот переступить порог.
— Нет, мы же нашли убийцу, — устало сказала Яна. — Лиза вряд ли еще появится, разве что попрощаться.
— Ты сегодня снова рисковала, — добавил он тихо.
— Да, я знаю, хотя и обещала тебе больше так не делать, — она вяло улыбнулась. — Но, мне так страшно, когда они появляются. Призраки, — пояснила Яна, хотя Марк и без того понял, что она имела в виду. — Я проживаю каждое мгновение их смерти, их ужас смешивается с моим, и это невозможно контролировать. Я говорила, что моя мама видела то же самое? — Марк покачал головой. — Она начала пить, чтобы заглушить видения. Я росла без матери, потому что на ней было то же проклятье, что и на мне. И мне страшно, что я тоже не справлюсь. Тоже сломаюсь, как сломалась она.
— Нет, Яна, ты другая.
— Ты не знаешь, каково это, Марк. Ты не понимаешь, что значит, когда ты не принадлежишь себе, не можешь контролировать происходящее. Иногда мне хочется уснуть, а проснувшись обнаружить, что это был просто ужасный кошмар. Самый страшный в моей жизни. Но я просыпаюсь и вижу перед собой утопленницу. Или повешенную. Или жестоко убитую девушку в свадебном платье. Ты не представляешь, как страшно засыпать и как страшно просыпаться. Как я боюсь оставаться одна. Как я боюсь однажды увидеть кого-то из близких. Но самый главный страх в том, что я не смогу им помочь, и тогда эти души останутся рядом со мной навсегда, будут изводить меня до тех пор, пока я не сдамся.