— А вы родственница?
— Нет, — честно призналась Яна. — Я видела ее вчера, решила, что женщина одинокая и нуждается в помощи.
— Ясно, — полицейского как будто ее ответ удовлетворил. — Ну вы опоздали с помощью.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вся необходимая помощь ей уже оказана. Преставилась старушка. Еще вчера вечером.
— Как? — Яна почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Фельдшер в мгновение ока оказался рядом и подхватил ее под руки.
— Присаживайтесь, — он усадил ее на бетонный бортик лестницы и аккуратно забрал пакет из онемевших пальцев. — Дышите глубоко. Так, хорошо. Аркаш! Дай водички, — из машины скорой выпрыгнул водитель, неся в руках бутылочку воды. Яна сделала маленький глоток.
— Начальник, ну нельзя же так новости сообщать людям! — Фельдшер развернулся к полицейскому. — Девушка чуть в обморок не упала! Тебе ничего, а мне ее потом откачивать!
— Да я виноват, что ли? Она сказала, что бабку не знает, чего тогда переживать?
Фельдшер презрительно цокнул языком и снова обратился к Яне:
— В порядке?
Яна кивнула и осторожно встала.
— Я пойду.
— Может, подвезти?
— Нет, спасибо. Мне недалеко, я прогуляюсь.
Остаток дня Яна провела словно во сне. Она не понимала, что делать дальше. Старуха обещала рассказать ей о том, как устроен мир, какое место в нем занимает Яна, и как ей жить дальше, но не успела. Видимо, не нужно ей было передавать силы для того, чтобы умереть. Смерть и без того ее настигла.
В десять вечера Яна погасила свет, заперла магазин и пошла домой. Бросила быстрый взгляд на освещенные окна квартиры Марка и тут же в очередной раз мысленно себя за это отругала, пусть она и разорвала с ним связь, ее чувства почему-то никуда не делись, оставалось надеяться, что это остаточное явление и со временем они пройдут.
В ее коммунальной квартире царила обыкновенная вечерняя суета: кто-то кипятил на кухне чайник, в душе шумела вода, в соседней комнате бормотал телевизор. Яна завидовала тому, что люди вокруг живут и не подозревают, что среди них обитают призраки, какой-то псих убивает людей и экспериментирует с воскрешением мертвых. Они не думают, что многие встречи в их жизни предопределены, не знают, что души их должны пройти испытания, которые проваливали уже неоднократно в других воплощениях. Они просто живут и не задумываются о глубинных смыслах своего существования. Любят. Ненавидят. Радуются и грустят. Когда-то и Яна была такой.
Она открыла дверь своей комнаты, бросила на пол рюкзак и застыла в изумлении. На ее кровати сидела старуха.
— А ты думала, что я просто так уйду? — прохрипела она. — Нет, дорогуша. Ты — мое незаконченное дело.
— Ты чего хмурый такой? — Кулешов окинул Марка оценивающим взглядом. На подбородке у него темнела щетина, под глазами залегли темные тени, весь он выглядел каким-то помятым и больным.
— Ты проходить будешь? — Марк шире открыл дверь, пропуская Кулешова внутрь.
Тот быстро скинул ботинки, вручил Марку свою куртку и по-хозяйски прошел на кухню.
— Уезжаю сегодня, — крикнул Кулешов, сопровождая свои слова подозрительным грохотом. — Вот зашел попрощаться.
Марк прислонился к дверному косяку, наблюдая за тем, как Кулешов таскает из тарелки, приготовленные накануне Ольгой пирожки.
— Вкусно как, черт возьми!
— Можешь забрать с собой в дорогу, — великодушно разрешил Марк.
— Это спасибо! Это мы всегда с удовольствием! Но, вообще, я тут по делу, — посерьезнел Кулешов. — Сейчас у Яны в магазине видел ножи, точь-в-точь как тот, который ты нашел у Карины и которым Арсений убил Веронику.
— Любопытно, — насторожился Марк. — Думаешь, Карина могла купить его у Маргариты?
— Не знаю, — честно ответил Кулешов, — но это было бы настоящим подарком для нашего бесперспективного расследования. Пока я попросил Яну прислать мне контакты поставщика, попробую выяснить, кому он продавал такие ножи за последние несколько лет.
— Да кому угодно!
— Не соглашусь! Товар штучный, не штамповка. Даже у Яны в коробке было всего три штуки, так что, думаю, производство у них не массовое. В любом случае это единственная наша зацепка, так что будем ее отрабатывать. Меня еще беспокоит, что кто-то из отдела явно причастен ко всему этому, иначе я не могу объяснить, каким образом кинжал снова оказался у тебя.
— Тоже размышлял над этим, но если это не магия, то кто-то на самом деле подбросил нож мне в сумку.
— Мне это не дает покоя, — Кулешов поерзал на стуле, нервно косясь в сторону миски с пирожками. — Зачем это нужно было делать? То есть, почему нож должен быть именно у тебя? Зачем красть вещдок? В этом нет смысла! Арсений так и так сядет, независимо от того, предъявим мы на суде орудие преступления или нет, против него достаточно улик, чтобы упрятать за решетку на долгий срок. А подставлять тебя, подкидывая оружие, и вовсе глупо! При всем желании, а оно у меня, поверь, велико, привлечь тебя к этому делу никак не получится.
— Какая-то слишком сложная схема получается, не находишь? — Марк отлепился от стены и сел напротив Кулешова. — Мы находим список мест, которые обладают мощной энергетикой, и за последние несколько месяцев уже в двух точках из этого списка происходят ритуальные убийства. Каждый раз появляется какая-то женщина, которая знает обряд воскрешения и которая любезно делится им с теми, кто буквально помешан на идее вернуть к жизни мертвого человека. И оба раза в непосредственной близости от мест преступления оказывается Яна, а орудие убийства, загадочным образом попадает ко мне в руки. Это странно.
— Странно — слишком слабое слово, я бы выразился покрепче, — вздохнул Кулешов. — В понедельник начну поднимать старые дела, искать зацепки. Если где-то из списка Карины проходили ритуальные убийства, я это выясню.
— Обращайся, если понадобится моя помощь.
— Пока меня не будет, ты приглядывай за Яной. Не нравится мне, что она столько времени проводит в компании этой ведьмы.
— Обещаю, — сказал Марк и помрачнел еще больше.
— Слушай, не знаю, что там у вас происходит, но то она мрачнее тучи ходит, то ты. Я, конечно, не в свое дело лезть не хочу, но вы бы как-то уже поговорили, что ли.
— Мы и поговорили.
— Я так понимаю, результат тебя не устроил?
— Есть причины, по которым мы не можем быть вместе.
— Не нравится мне твой настрой, — заявил Кулешов. — Яна — именно та девушка, за которую нужно бороться.
Из спальни донесся заливистый женский смех, и Кулешов, удивленно вскинув брови, уставился на Марка.
— А это одна из тех причин, по которой я уже никогда не смогу быть с Яной.
Эпилог
Марк остановился у большого, заросшего со всех сторон одичавшим садом, дома. Он уже опаздывал, но все равно не торопился выходить из машины. Пока он не толкнул скрипучую дверь калитки, у него есть возможность уйти. Развернуться и мчаться отсюда не оглядываясь. Он продолжит жить так, как жил, не зная ничего из того, что может навсегда изменить его будущее.
Лика без вопросов поделилась с ним контактами регрессолога, ему даже показалось, что она обрадовалась тому, что он сам хочет разобраться в своем прошлом. Прямо она ничего не сказала, но в ее интонациях он уловил невысказанное одобрение.
Марк безоговорочно принял тот факт, что Яна выбрала для себя другую судьбу, разорвала вековую связь между ними, чтобы иметь возможность строить другую жизнь, принимать другие решения и, возможно, полюбить кого-то другого. Он не знал, как ее решение должно отразиться на нем, но понимал, что его чувства к ней нисколько не изменились. Марк не хотел быть с ней против ее воли, но он должен был убедиться в том, что они не совершают ошибку. Яна для себя перевернула эту страницу, она больше не хотела копаться в прошлом, а жаждала двигаться только вперед. Он же, напротив, решил выяснить, почему их история каждый раз заканчивалась трагически. Правда, его страшило то, что Яна может оказаться права и именно он всегда был причиной, по которой она погибала.
Марк щелкнул ремнем безопасности и вышел из машины. Под моросящим дождем пробежал до дома, спрятанного за деревьями, в два шага взлетел по ступеням и постучал в дверь. Та распахнулась мгновенно, как будто женщина все это время ждала его.
— Добрый день, проходите, — он прошел вслед за ней по длинному коридору до небольшого кабинета в самом его конце.
Женщина жестом велела Марку лечь, а сама в это время запустила метроном. Комната сразу наполнилась монотонным тиканьем.
— Я рада, что вы пришли, Марк, — донесся как будто издалека ее голос. — Начинаем. Десять, девять, восемь, семь…
И Марк провалился в пустоту.