сударь, уже договорились, и я, признаться, совсем не жалею об этом.
После того как Цебеш нанял албанцев для охраны, обстановка несколько разрядилась. Уно и Старик завели неторопливые беседы на философские темы, а Ду и Тэрцо изредка отпускали скабрезные шуточки, надеясь, видимо, смутить ими Ольгу. Ольга заметила, что Цебеш с неудовольствием поглядывает на ящики албанцев, подозревая в них контрабанду или еще какую-нибудь грядущую неприятность. Также она заметила и то, как внимательно, даже испытывающе, смотрел на нее иногда Уно.
Дорога тем временем постепенно подсыхала. Они ехали, почти не останавливаясь, весь день и к вечеру оказались на окраине славного своим серебром города Граца.
— Направо. Вот в этот переулочек, — скомандовал Цебеш. Он чувствовал себя в лабиринте улиц так уверенно, словно Грац был его родным домом. Когда телега остановилась у высокого кирпичного забора, за которым темнели двух-трехэтажные постройки, он велел остановить лошадей, аккуратно слез на вымощенную брусчаткой мостовую и, буркнув: «Ждите здесь», скрылся в темноте.
— Непохоже на гостиницу или таверну, — недовольно проворчал Тэрцо по-албански. — Это, случаем, не городская тюрьма?
— Мария, — вполголоса обратился Уно к Ольге, — мне все кажется, что я вас где-то встречал. Вы меня... не помните?
— Нет. А где вы могли меня видеть?
— Нигде, наверное. Похоже, это просто внешнее сходство.
— Ох, не нравится мне это место. Там, за забором, кто-то поет, что ли? — не унимался Тэрцо.
— Монастырь, наверное. Где еще может остановиться на постой наш странный валашский посол, — подхватил Ду.
— Кажется, он вообще не валах... и не посол. Какая, однако, нам разница, коли он уплатил за неделю вперед.
Совсем рядом в каменном заборе скрипнула калитка, и появившийся оттуда Цебеш скомандовал:
— Поехали. Быстро.
Через некоторое время в заборе обнаружились ворота, моментально открывшиеся перед ними. Телега въехала в просторный дворик, окруженный со всех сторон постройками или этим самым забором.
— Позаботься о лошадях, — приказал Старик человеку, появившемуся возле телеги.
У дверей одной из построек их уже кто-то встречал — долговязый человек в рабочем фартуке поклонился Цебешу и сделал приглашающий жест. Цебеш скомандовал, обращаясь к албанцам и Ольге:
— Следуйте за этим человеком. Он покажет, где вы будете спать, пока мы будем находиться под защитой этого славного цеха.
Албанцы, недоуменно оглядываясь, двинулись вслед за провожатым по коридорам, волоча на себе все три ящика, которые они привезли на телеге.
— Что за цех? У кого мы остановились? — беспокойным полушепотом спросила Ольга у Цебеша, который уже собрался куда-то уйти.
— Это вольные каменщики Граца. Их мастер — просвещенный человек. Он иногда помогает скрываться от преследований протестантам и всяким сумасшедшим вроде меня. Не беспокойся. Школа каменщиков живет довольно закрыто, так что на несколько дней я могу гарантировать, что наше пребывание в Граце останется тайной.
— А потом?
— Потом будет видно.
Его преосвященству, Великому инквизитору Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны кардиналу Джеронимо, от офицера Крайнской полиции Христа Стефана Карадича
Милостивый государь, сообщаю Вам, что означенный в списке поиска под номером 1 субъект был мной обнаружен после оперативно-розыскной деятельности и работы с агентурой 30 сентября сего, 1618 года Господа нашего, проживающим в поместье Теодориха фон Лицена.
От заслуживающих доверия информаторов мне доподлинно известно, что в ряде владений, а именно в герцогствах Каринтии, Штирии и Крайны, субъект обладает большим влиянием на темные крестьянские массы. Пользуясь антипапскими, а в местах компактного проживания славян и антигерманскими настроениями части населения, он активно вербует себе сторонников. Умело манипулируя фактами, используя как демагогические приемы, так и отдельные реальные случаи несправедливости, необоснованного насилия и произвола со стороны имперских и местных властей и представителей Святой Инквизиции, субъект сумел сформировать на обозначенной территории разветвленную агентурную сеть, занимающуюся сбором информации, контрабандой, торговлей оружием. Ходят упорные слухи о его связях с преступными шайками, похищающими людей. Реальных фактов, подтверждающих эти слухи, мне обнаружить не удалось, однако в целях подрыва авторитета означенного субъекта в среде его сторонников считаю необходимым эти слухи всячески поддерживать.
Тот факт, что субъект был предупрежден о весьма профессионально производившейся слежке и смог безнаказанно ускользнуть из поместья Лиценов, говорит, что либо сам Лицен, либо кто-то из его окружения, слуг предупредил субъекта и оказал ему деятельное содействие. В связи с этим считаю необходимым рекомендовать местному трибуналу Святой Инквизиции провести дополнительное дознание на предмет выяснения сподвижников субъекта в поместье фон Лицена, а также в местечке, именуемом Вис, где субъект получил не только всемерное содействие со стороны местных жителей, но и возможность совершить безнаказанное и дерзкое убийство, напав на уполномоченного комиссара полиции Христа Шульца фон Шицена.
Организация и проведение мероприятий по опросу свидетелей, сбору улик и преследованию субъекта вынудили нас разделить силы. В результате чего, прибыв в Вис вечером 1 октября, позднее, чем произошло убийство, мы уже ничем не смогли помочь комиссару Шульцу. В то же время прошу обратить Ваше внимание на то, что Шульц поехал в сопровождении всего одного солдата в погоню за субъектом вопреки моим настоятельным советам. Далее, Шульц, добравшись до Виса, отправил солдата в увольнение до вечера, а сам отправился по притонам местечка Вис, видимо, в поисках субъекта. За проявленную расхлябанность и отсутствие инициативы солдат, не отправившийся самостоятельно следом за Шульцем и поэтому не сумевший прийти к нему на помощь в необходимый момент, лишен жалованья сроком на месяц.
В результате розыскных мероприятий удалось обнаружить приметы и следы субъекта, направившегося, судя по свидетельским показаниям, из Виса в Вену, прикрываясь титулом валашского посла, под именем Владислав фон Цебеш. С ним вместе с момента встречи в поместье Лицен путешествует некая девица, именуемая Марией. Происхождение неизвестно. Судя по внешним приметам и языку — словенка или хорватка из крестьян. Судя по свидетельским показаниям, страдает приступами безумия, хотя другие свидетели утверждают, что она была от этих приступов субъектом излечена. Цель ее путешествия совместно с субъектом пока непонятна, как непонятны и дальнейшие планы субъекта.
В ходе дальнейшего расследования были обнаружены следы передвижения субъекта и означенной Марии из Виса в Грац. Однако в Граце следов их пребывания обнаружено не было. После одного дня поисков в Граце (2 октября) я не счел возможным задерживаться там дольше и отправился в Вену, разыскивая по дороге следы перемещения в Вену субъекта. Каковых следов обнаружено не было ни по дороге, ни в Вене. Из чего осмелюсь предположить, что Вена не являлась целью перемещений субъекта и сообщение о таковой цели свидетелями было сознательной дезинформацией, чтобы сбить нас с толку.
Однако я оставил трех человек во главе с капралом Матишем Корвином в Граце для проведения дальнейшего наблюдения в городе и, если представится такая возможность, для расследования на дороге из Лейбница в Грац, на которой последний раз нам встречались следы перемещений субъекта.
5 октября 1618 года. Вена
Ольгу разбудил колокол.
— Все на завтрак. Завтрак через полчаса. Поторапливайтесь. Все на завтрак, — монотонно бубнил кто-то, шагая по коридору за дверью.
Четвертое октября. Побеленные известью стены. Кровать, стол и стул. Солнечный свет едва проникает сквозь узкое слюдяное окно. Она торопливо оделась. В дверь уже стучали.
— Кто?
— Я. Вставай, одевайся, пока я бужу своих драбантов. — Цебеш, судя по голосу, с утра был в прекрасном расположении духа... Еще бы — вчера, показав, где их кельи (иначе эти аккуратные, но очень скромные по обстановке и размерам комнатки назвать было сложно), он куда-то исчез и, видимо, неплохо провел время.
Одевшись, торопливо поправив прическу и критически посмотрев на свое мутное отражение в стоящем на столе кувшине с водой (зеркало и даже зеркальце здесь, видимо, считалось невообразимым излишеством), Ольга отодвинула щеколду и вышла в коридор.
Навстречу ей уже шли Ду, Уно и Цебеш — и впрямь слегка припухший, но довольный.
— А где ваш третий?
— Он посторожит сундуки, пока мы едим, — буркнул Уно.
Представив себе, как трое албанцев теснились в комнате, лишь на самую малость большей, чем ее келья, Ольга невольно улыбнулась.
— Ничего смешного тут нет, — пробурчал заметивший это Уно. — Тип, который показывал нам спальню, так заинтересовался ящиками, что сейчас всего можно ожидать. Влезет, пока нас нет, и все распотрошит, если не оставить охрану... А вот, кстати, и он — поджидает нас у входа.
— Сколько раз говорить. Мы не в деревенском трактире. В школе цеха вольных каменщиков подобное просто невозможно. Мало того что воровство против их принципов, так еще и спрятать украденное некуда. А Тэрцо теперь не поест.
— На Аллаха надейся, а осла привязывай, — с умным видом изрек Ду. — А еды я ему с собой принесу.
— Верно, парень, — хлопнул его по плечу Уно. — А в следующий раз он для тебя захватит еды. Сторожить так сторожить.
— А что, разве мы в этой клетке надолго? — сразу скис Ду.
— На сутки, а может, и больше, — посерьезнел Цебеш. — У меня тут дела в городе. А вам лучше не показывать отсюда носа, пока я не вернусь. Братья-каменщики позаботятся о вас. Если вдруг что будет надо — передайте им деньги — купят и принесут все, что попросите.
За этим разговором они вышли из длинного барака, в котором были расположены их комнаты. Во дворе их действительно ждали.