– Но мне вот что непонятно. – Я морщусь от неприятного ощущения в желудке. Так и знала, что он до этого доберется. – Почему у тебя с уровнями полный порядок?
Пожимаю плечами.
– Честно? Сама не знаю. Так быть не должно. Только не говори никому, ладно? А иначе мне крышка.
Несколько секунд Бен молчит, переваривая услышанное, потом кивает.
– Почему ты ничего не рассказала Эми и Джаззу? О нем нужно сообщить, он опасен.
– Нет, нельзя. Тогда станет известно, что я рассказала матери Феб о том, что ее дочь зачистили.
– И что?
– Тихоням так себя вести не положено. Ты еще не забыл, что за мной наблюдают? Если они начнут разбираться в том, что случилось, то могут найти кое-что такое, что придется им не по вкусу.
– Ладно, – говорит наконец Бен. – Но пообещай, что никогда не будешь гулять по этой тропинке в одиночку. Никогда. Обещаешь?
Я обещаю.
Джазз отвозит Бена домой – это всего лишь в нескольких милях от нашего дома. Дом кирпичный, с большим садом и стоит особняком. К стене прислонены велосипеды, у входа собака. Зовут ее Скай, и она совсем не похожа на Зверя. Скай – прелестный, непоседливый золотой терьер, который прыгает вокруг нас, радостно виляя хвостом. Родители подарили Бену щенка, когда он только-только начал жить у них.
Из гаража выходит в комбинезоне мама Бена. Она симпатичнее и моложе, чем я думала, – ей лет тридцать, у нее длинные, завязанные сзади темные волосы.
Бен представляет нас, и глаза ее вспыхивают.
– Кайла? Я так рада с тобой познакомиться. – Она ведет нас – меня, Джазза и Эми – в мастерскую, заполненную оборудованием, металлоломом и скульптурами. Показывает почти законченную сову: скрученные металлические петли – когти, гайки – глаза, подшипники вместо глаз, лопасти вентилятора – перья. Выброшенный за ненадобностью металлический мусор превратился в лесное существо, которое выглядит так, словно вот-вот взмахнет крыльями и улетит.
– Как у меня на рисунке, – говорю я и вдруг замечаю, что мой лист пришпилен к стене. Она делает свою сову с моей.
Оставляем Бена дома и уезжаем. Я вижу в окно, как он машет нам и возвращается в гараж.
Спокойная, тихая, легкая, вот такая была у Бена жизнь. И теплые чувства, связывавшие его с матерью и даже с щенком-переростком, бросались в глаза. Без ПБВ, без «пилюль счастья», без выскакивающих из засады сумасшедших.
Без меня.
Вечером ко мне заглядывает Эми – поболтать. Так и знала, что придет.
– Послушай, Кайла. Я вот думала… Может, папа и мама правы.
– Правы? Насчет чего?
– Насчет вас с Беном. Я так понимаю, что вы поспорили из-за чего-то и он почти отключился. Ни он, ни ты справиться с этим не в силах… Может, все-таки рановато? Может, вам не стоит встречаться? По крайней мере пока.
– Дело не в этом! – горячо возражаю я.
– Тогда в чем?
Врать ей я не хочу, а больше сказать нечего, поэтому я просто повторяю:
– Дело не в этом.
– Ладно. Помогать тебе видеться с Беном мы больше не можем, так что отныне решай сама. Спокойной ночи. – Она поднимается и выходит из комнаты.
Себастиан вздрагивает.
– Похоже, котик, остались мы с тобой вдвоем, – говорю я, и он урчит, похоже вполне довольный такой судьбой.
Никаких поцелуев до двадцати одного года.
Ха.
Возражать Эми бесполезно, хотя вывод свой она сделала, основываясь на ошибочном рассуждении. Бену и впрямь будет лучше без меня. Как бы ни было больно, я уйду из его жизни, пока не принесла беду.
Глава 43
На следующее утро прихожу на урок биологии раньше Бена – надо бы сменить место, сесть с кем-то еще. Но вместо мисс Ферн снова приходит Хаттен, а садиться ближе к нему мне не хочется. В общем, иду к задней парте, к Бену.
– Надо поговорить в перерыве, – шепчет он.
– Не могу.
Бен вскидывает брови.
– Почему?
– Занята.
– Это тебе будет интересно. И еще кое-что про мисс Ферн. Встретимся возле библиотеки, ладно?
– Но…
– Тихо, все, – призывает Хаттен. – Надеюсь, вы провели уик-энд так же хорошо, как и я. – Он усмехается, как бы намекая, что все получилось совсем даже наоборот, и кое-кто из девочек хихикает. Наклоняется к передней парте. На нем узкие черные брюки, облегающая тело темная рубашка с расстегнутыми пуговицами. Шелк?
Бен толкает меня в бок.
– Перестань пялиться. – Я вздрагиваю и оглядываю класс. Все девчонки – и даже некоторые мальчишки – не сводят глаз с преподавателя, совершенно им очарованные. Я же просто нервничаю.
– Сегодня мы продолжим изучение мозга, – говорит он, и мне становится еще тревожнее.
Но дальше Хаттен переходит к разбору ошибок в наших прошлых работах. Нам показывают бесконечные слайды, сканы и рисунки мозга – и урок, минута за минутой, движется к концу. Ничего не случается до самого звонка, когда он подмигивает мне.
На этот раз незамеченным знак внимания не остается, и завистливые взгляды дают понять, что меня ждет расплата. Позже.
Любопытство все-таки берет верх. Бен топчется возле библиотеки.
– Ну, что у тебя?
Он смотрит на меня, и по его лицу проходит тень.
– Не здесь. Идем прогуляемся.
Я иду за ним к школьным воротам. Смотрим по сторонам – влево, вправо – и выскальзываем в рощу. Туда, где Феб рисовала свою малиновку, вроде бы давным-давно, а на самом деле совсем недавно. Не прошло еще и трех недель. Идем молча по главной дорожке, потом сворачиваем на тропинку и углубляемся в чащу. Бен по-прежнему ничего не говорит и только мрачнеет и замыкается. Желание поговорить, если оно и было, испарилось.
– Так что там с мисс Ферн? – напоминаю я, не выдержав.
Он вздыхает.
– Ладно, начнем с нее. Я говорил, что мой отец – учитель в начальной школе? Вчера он и еще один преподаватель навещали мисс Ферн, с которой учились в колледже, в больнице.
– И как она?
– Выздоравливает. Множественные переломы: лежит на вытяжке.
– Так она действительно попала в автомобильную аварию, как все говорят? Это был несчастный случай?
– Несчастный – да, но не случай. Ее столкнули с шоссе.
– Лордеры? – шепотом спрашиваю я.
– Нет. – Бен качает головой. – Следствие еще идет.
– Но если не лордеры, кто еще мог сделать такое?
Он пожимает плечами.
– Понятия не имею. Просто подумал, что тебе будет интересно.
– Это все? Мне надо возвращаться…
– Кайла, послушай. Я обещал не предпринимать ничего, не поговорив раньше с тобой. Вот и разговариваю.
– О чем? – спрашиваю я с беспокойством. Что-то не так.
– Вот об этом. – Он закатывает рукав, обнажая «Лево». Яркий металлический браслет с цифрами на зеленом фоне – 7.8. Почему так высоко? Особенно счастливым Бен не выглядит. Он сжимает браслет другой рукой и резко поворачивает. Лицо искажает гримаса боли.
– Остановись! Что ты делаешь!
– Посмотри. – Бен вытягивает руку и поворачивает так, чтобы я увидела браслет. Цифры на зеленом изменились незначительно – 7.6, хотя после такого обращения с прибором уровни должны были бы улететь на дно.
– Не понимаю. Как ты это сделал?
– Принял одну из тех таблеток, что дал Эйден, и теперь, что бы ни делал, уровень не опускается. Много чего пробовал, но цифры одни и те же.
– И что?
– Неужели не понимаешь? Связь между «Лево» и мозгом блокируется таблетками. Прибор можно снять и не отключиться. – Лицо его сияет, глаза блестят от возбуждения. Как у больного.
– Ты не знаешь этого наверняка, – возражаю я, но мысли уже бегут в новом направлении. А если он прав? «Лево» считывает эмоции посредством чипа, хирургическим путем имплантированного в мозг. При слишком низком уровне он активирует устройство, которое на короткое время останавливает кровоснабжение мозга и вызывает потерю сознания, отключку; при еще более низком уровне кровоснабжение прекращается перманентно; далее следуют судороги и смерть. А если уровень не меняется?
– Да! Все складывается! Эйден ведь и говорил, что террористы снимают «Лево». Таблетки блокируют связь между мозгом и браслетом. Должны. – Он хватает меня за руку, заглядывает в глаза. – Подумай, Кайла, как здорово быть самим собой. Чувствовать что хочешь.
Он притягивает меня к себе, обнимает, и мое сердце бьется быстрее, в кожу как будто вонзаются тысячи иголочек, а тело желает чего-то неведомого и запретного. Чего-то, что мне до́лжно избегать из-за «Лево». Каково оно, без него? Мы могли стать теми, кем хочется, быть вместе. Никто не мог бы сказать, что мы дестабилизируем наши уровни. Мы могли бы радоваться или печалиться – как угодно.
Да только это сказка. В этом мире для нас места не будет.
Я отстраняюсь.
– Что ты планируешь?
– Думаю принять несколько таблеток, а потом срезать и уничтожить «Лево».
Страх распускает щупальца внутри. Нет, Бен, нет.
– Что? Ты с ума сошел?
– Нет. Я был сумасшедшим, когда поверил всему, что мне сказали. Теперь я в своем рассудке. Эйден был прав, хотя и не до конца откровенен. С нами обошлись несправедливо. Посмотри хотя бы на то, что произошло вчера. Если бы рядом не оказалось Джазза и Эми…
Бен вздыхает, не договорив. Мне тоже не хочется об этом думать. Прошлым вечером я сопроводила это воспоминание к маленькой дверце в темном уголке мозга, пинком загнала его в камеру и заперла крепко-накрепко. И вспоминать о нем не желаю – чтобы не вылезло.
– Нет, Бен, ты не должен это делать.
– Эйден сказал, что террористы делали и у них получилось.
– Но получилось не у всех. Он сказал, что были и сбои. Ты не знаешь, как они это делали. И не забывай про боль. Ты ощущал ее, когда повернул свой браслет. Я же видела по твоему лицу. Какие-то связи остаются.
Он пожимает плечами.
– Переживу.
– Ошибешься – можешь умереть.
– А какой смысл жить вот так, как живем мы?
– Не говори так. И «Лево» невозможно срезать обычными ножницами, а уничтожить прибор практически невозможно.
– У мамы в мастерской есть инструмент, который режет любой металл. Я постоянно помогаю ей и знаю, как им пользоваться.