Я опустил подбородок на грудь и вжался в сиденье.
Проснулся я от стука. Мне как будто долбили по голове молотком. Я медленно открыл глаза. Щекой я прислонялся к стеклу, и как раз в него кто-то стучал.
– Что ты делаешь в моей машине?!
Это был мистер Говард.
– Вылезай! – крикнул он.
Я растерялся и защёлкнул замок на двери. Мистер Говард разинул рот и поспешил обогнуть машину. Я потянулся запереть и ту дверь, но он меня опередил и залез на водительское сиденье.
– Ну?! – спросил он, выпучив глаза.
Я открыл рот, но не знал, что сказать, и вообще ещё не до конца проснулся. Дождь перестал, и школьники высыпали на площадку. Переменка уже началась, а я даже не услышал звонка.
– Почему ты не в форме? Кто твой классный руководитель? Придётся с ним поговорить.
Я перевёл дыхание. Сил больше не было врать.
– Я здесь не учусь. Вообще нигде не учусь.
Мистер Говард нахмурился и внимательно на меня посмотрел.
– Мы ведь уже с тобой тут встречались, да?
Я кивнул. Он опустил взгляд и как будто только сейчас заметил, как грязно у него в салоне. Он поспешно собрал мусор с пола и бросил на заднее сиденье.
– Идём в кабинет директора, позвоним твоим родителям. Нельзя вот так залезать в машины чужих людей. – Он потянулся к ручке двери.
– Вы не чужой! – возразил я. – Вы мистер Говард.
Он обернулся и нахмурился.
– Вы лучший учитель в школе. Вас все любят! Особенно мисс Хаксли.
У него отвисла челюсть.
– Прости?
– Мисс Хаксли, учительница испанского! Которая улетела в Австралию, потому что вам не хватило храбрости ей признаться! Помните?
Он покраснел.
– Н-не понимаю, о чём ты.
Я посмотрел на площадку и заметил Чарли с Маркусом. Маркус подпрыгивал на носках, как боксёр перед поединком. Он начал делать выпады и попал Чарли в плечо. Тот отлетел спиной в забор.
– Что с вами со всеми не так?! – не выдержал я и повернулся обратно к мистеру Говарду. – Почему без меня вы ничего нормально сделать не можете? Почему вы не поговорили с мисс Хаксли до того, как она уехала? Не позвонили, ничего не сказали?!
Он похлопал глазами.
– Честное слово, я не понимаю, о чём ты!
– Мисс Хаксли спросила, что вы к ней чувствуете, когда собиралась уезжать! – закричал я. – А вы не ответили! Вы её отпустили! А в моём мире признались, потому что я вам посоветовал!
Мистер Говард моргнул.
– Поверить не могу, что вы промолчали! А теперь – ну посмотрите на себя! Вы купаетесь в жалости к себе, а надо взять телефон и сказать ей всю правду.
Я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Я понимал, что пора бы уже дать дёру, но хотел сначала перевести дыхание.
– Н-но… как? Откуда ты всё это знаешь? – промямлил он.
– Этого я не могу объяснить. – От злости на глаза у меня наворачивались слёзы. – Дело в том, что я вас знаю, мистер Говард. Поверьте мне на слово. И неделя выдалась – просто кошмар. Ночью я почти не спал и… ну, решил немножко вздремнуть. И сел к вам в машину, потому что знал, что вы хороший и не рассердитесь.
Мистер Говард открыл рот и снова его закрыл.
– Позвоните мисс Хаксли, объясните, что совершили ошибку, и признайтесь, что вы её любите! Хорошо? Сделаете? Обещаете?
Он медленно кивнул. Я набрал воздуха в лёгкие, выпрыгнул из машины и понёсся прочь на всех парах.
Глава тридцать седьмая. Ангел
Когда я пробегал мимо игровой площадки, Маркус Гранди держал руки Чарли за спиной и прижимал его щекой к ограде. Чарли посмотрел на меня. Лицо у него было всё сплющенное. Я хотел крикнуть Маркусу, чтобы тот его отпустил, а потом вспомнил, как Чарли был уверен в том, что они друзья.
Ладно.
Если ему нужны такие друзья – пожалуйста.
– Максвелл! Подожди! – крикнул он, с трудом выговаривая слова.
Я не оглядываясь побежал дальше.
На главной улице я повернул к библиотеке. Мистер Говард, наверное, уже поговорил с миссис Ллойд. И прямо сейчас они звонят во всякие там службы и рассказывают про странного мальчика – похоже, бездомного. А потом они начнут расспрашивать учеников, и Чарли или Бекс им скажет, где я живу.
В библиотеке я пошёл в самый дальний отдел за большими книжными шкафами. Сердце у меня оборвалось. Бекс в школьной форме сидела за столом, уткнувшись носом в книгу. Я зашагал прямо к ней, и она подняла взгляд.
– Решил сегодня не идти в школу?
Я кивнул.
– Я тоже, – сказала она, не улыбаясь. – Позвонила и притворилась своей мамой. Легкотня. А ты как это провернул?
Я пожал плечами.
– Присаживайся, если хочешь, – предложила она, кивая на стул.
Я молча сел и посмотрел на сестру. Надо как можно лучше подобрать слова, чтобы вернуть пуговицу. Это мой единственный шанс снова оказаться дома.
– Ты ведь тоже ходишь в старшую школу «Грин Миллс»? – спросила она.
Я кивнул.
– Терпеть её не могу, – добавила Бекс. – Там так скучно!
– Да всё не так плохо, – тихо проговорил я. – Зависит от того, кто твои друзья.
Она мрачно на меня посмотрела и снова уткнулась в книгу.
– Почему ты забрала пуговицу, Бекс? – спросил я. Она не оторвала взгляда от страницы.
– Не понимаю, о чём ты.
– Из тебя и воришка, и лгунья неважные, – сказал я.
Первый признак того, что человек врёт, – это когда он не хочет смотреть тебе в глаза. А Бекс явно не хотела. Потом она взглянула на меня, и лицо у неё было спокойное, а вот глаза – ни капли. Она очень часто моргала. Это ещё один признак.
– Ты крадёшь для кого-то другого, да? Лак для ногтей, чехол, теперь ещё и пуговицу.
Бекс закатила глаза.
– Тебе-то какая разница? – спросила она, склоняя голову набок.
Её ужимки меня уже сильно раздражали. В груди снова закипала злость. Прямо как тогда, в машине мистера Говарда. Я подался вперёд.
– Хорошо, я сейчас тебе кое-что скажу, и звучать это будет безумно, невероятно, и поверить в это будет сложно. Приготовься, тебе точно крышу снесёт. Слушаешь?
У неё опустились плечи, и вся она как-то обмякла.
– Не надо так со мной разговаривать.
Я стиснул зубы.
– Просто помолчи и послушай, ладно? – сказал я и ткнул в неё пальцем. Ноздри у меня раздулись от ярости.
Она медленно кивнула.
– Ну так слушай внимательно. Я тебя знаю, Бекс Беккет. Как – не могу объяснить, но знаю. Причём отлично. Ты не любишь грибы, но ешь их на пицце. Под водой тебе плавать легче, чем на поверхности. В шесть лет ты выучила имена всех королей и королев Англии.
Она разинула рот и явно хотела что-то сказать, но я вскинул руку.
– Нет-нет, дай мне закончить. У тебя в углу комнаты какое-то время жил паук, и ты звала его Малькольм, а твои родители так друг друга ненавидели, что клеили на еду бумажки со своими именами, чтобы ничем не делиться.
Я перевёл дыхание.
– Что? – выдохнула она.
– Они терпеть друг друга не могли, даже молоко себе покупали каждый своё!
Она захлопала глазами.
– Н-но… откуда ты…
– Это сейчас не важно. Суть в том, что Бекс, которую я знаю, очень умная. Она готовит рефераты по истории, хотя её никто не просит, любит учиться и узнавать новое. Её обижает девчонка по имени Клодия, но эта Бекс остаётся собой и не делается одной из подпевал Клодии.
У Бекс по щеке медленно скатилась слеза.
– Бекс, которую я знаю, не крадёт косметику, чехлы в магазинах и уж тем более серебряные пуговицы у бедных стариков! Бекс, которую я знаю, не боится быть такой, какая она есть, несмотря на то что те, кто её побаивается, иногда пытаются над ней издеваться. Ты же понимаешь, что Клодия тебя боится, поэтому и проходу не даёт! Конечно, не вот эту противную тебя, а настоящую – умную, смелую, независимую, которой плевать на чужое мнение.
Я откинулся на спинку стула. На меня вдруг накатила страшная усталость.
Бекс наморщила лоб.
– Кто ты, Максвелл? Знаешь, лицо у тебя смутно знакомое. Как будто ты мог бы быть моим… двоюродным братом или вроде того.
Я отодвинул стул и поднялся.
– Считай меня своим ангелом-хранителем.
Бекс моргнула, открыла рот и снова закрыла. Я молча развернулся и ушёл.
Глава тридцать восьмая. Чай
Я вернулся к Рэгу, сел на диван и положил яйцо на колени. Без пуговицы пробовать не имело смысла. Бекс, наверное, её уже продала. Надежды не осталось. Я застрял здесь навсегда. Я смотрел на огонь в газовом камине, когда Рэг вышел из кухни с чаем и печеньем. Тогда я решил ещё раз его расспросить.
– Где, говоришь, твой дед добыл это яйцо?
Он опустил поднос на журнальный столик.
– Во Вьетнаме. Он трижды объехал вокруг света. И вечно попадал в переделки. И, как он мне рассказывал, в одном кафе в каком-то переулке Хошимина ему предложили сыграть в карты. Так вышло, что он победил, но местные начали его обвинять в шулерстве и отказались платить. Дедушка пытался с ними спорить, но потом всё-таки удрал, прихватив с полки это яйцо. В качестве платы за победу.
– То есть украл?
– Не знаю, считать ли это воровством. Они были ему должны, так что, пожалуй, он имел право забрать небольшой сувенир. Правда, дедушка говорил, что эта шкатулка сломала ему жизнь: видимо, кара его всё-таки настигла.
Я посмотрел на Рэга:
– В каком смысле – сломала жизнь?
Рэг немножко подумал и ответил:
– О, даже не знаю. Кажется, он потерял друзей. Подробностей я не помню.
У меня сдавило горло. Я подался вперёд и прошептал:
– Потерял друзей? Как это? Куда они делись?
– Не знаю. Может, у них испортились отношения, – беспечно ответил Рэг. – Характер у него был непростой.
– Они… исчезли? Эти потерянные друзья? – Сердце у меня стучало от волнения. – Куда они пропали? А потом они вернулись? Почему ты раньше об этом не рассказывал?!
Рэг нахмурился.
– Я… не знаю, Максвелл. Мне казалось, это не так важно.
В животе у меня всё бурлило. Рэг спокойно потягивал чай. Он как будто не понимал, о чём я его спрашиваю.