Миша, обдумав новость, предпринял еще один шаг к решению квартирного вопроса. Он не мог простить первый обман – на вопрос «Где живешь?» я наивно ответила: «Дома». Сказала бы: «В общежитии», прошел бы мимо. Жилплощадь вроде и есть, но по факту нет. Возможно, будущий малыш и пригодится.
Он купил букет цветов и явился в нашу трешку на Омской. Отец открыл дверь, на лестнице стоял Миша с широкой улыбкой и распахнутыми объятиями:
– Здравствуй, папа!
Папаша, правда, восторга не разделил и спустил его с лестницы. Миша вылетел из подъезда, отряхнулся, приосанился, поднял подбородок и, скосив на меня взгляд, цокнул языком: прощай!
Он приехал из маленького города Демидова, что в Смоленской области. Приезжие должны были иметь прописку, ему удалось за деньги оформить временную у дальних родственников в пригороде Ленинграда, но это доставляло неудобство. Решить квартирный вопрос было идеей фикс, можно и жениться. Беда – девки попадались сплошь лимитчицы. Нашел одну, которая живет «дома», и такой облом.
Миша испарился, но хорошее дело он все же сделал – отец, увидев замаячившие на горизонте пеленки, надумал меняться. Если до этого он препятствовал любой попытке раздела жилья, считая, что ему и так хорошо одному в трехкомнатной квартире, то тут он сам нашел варианты и очень быстро оформил размен.
Ему досталась однокомнатная квартира на Петроградской, мы с сестрой и мамой получили две комнаты в коммуналке на окраине города, общей площадью 23 квадратных метра.
Невероятным образом моя жизнь изменилась, появился свой дом, куда вернулась я настоящая. Несмотря на давление и отсутствие поддержки родных (кроме сестры, которая держала нейтралитет, против рождения ребенка были все), я чувствовала силы, предвкушала счастье и лелеяла новую любовь.
Мартовское солнце обжигало сугробы. Веселые, со связкой рулонов обоев, мы с сестрой перепрыгивали через ручейки, струящиеся по черной влажной земле, когда нас остановил чужой окрик:
– Эля!
28
Ника досадовала: ну как, как в таком большом городе не разминуться?! От Миши, конечно, не ускользнула наша покупка: «Обои! Вы разменялись? Ты хорошо выглядишь». Не успели прийти домой, в дверях записка: «Увидев тебя с нашим будущим малышом, я понял: мы должны быть вместе». Я колебалась, но недолго – мама возобновила натиск, только-только утихнувший с окончанием возможного срока аборта. Теперь, раз ребенку все равно быть, по крайней мере не у матери-одиночки, а у замужней! Позор – рожать безотцовщину! Алименты, да хотя бы строчка в документах не пустая! Миша был предупредителен. Даже вызвался помочь в разводе с Колей. Я никак не могла зазвать бывшего в ЗАГС – посылала ему телеграммы, писала дату и время встречи и без толку торчала в назначенном месте. Миша решил, что эффективнее будет съездить в Саблино. Осмотрел дверь, на звонок за которой никто не отозвался, быстро нашел в разорванном дерматине спрятанный ключ, открыл квартиру и подтолкнул меня – иди, найди что-нибудь ценное, забирай и пиши записку. – Что написала? – спросил он, когда я вышла из подъезда. Он ждал меня на детской площадке во дворе. В серванте стоял хрусталь, доставаемый по праздникам. В небольшом салатнике грудой лежали украшения свекрови – золотые серьги и перстни. В советское время серванты, салатники и ювелирные изделия были у всех одинаковые. Я сердилась на мужа, написала гневный ультиматум: «Отдам кольцо матери, когда наконец придешь в ЗАГС!» – и положила на стол.
– Какая ж ты идиотка! Пиши под диктовку: «Милый Коля, люблю, скучаю, взяла, как обещала, мамино кольцо в чистку, увидимся в среду», – сказал Миша.
И хотя я, размазывая слезы, не хотела ничего такого писать, уловка неожиданно сработала, Коля на встречу явился.
– Я не подозревал, что ты такая хитрая дрянь! Поначалу я даже обрадовался, ну как же – приехала домой, «милый Коля», а потом до меня дошло, что ты нас обокрала! – бывший муж был в ярости. У них с матерью заявление в милиции не приняли, сказали, разбирайтесь сами, мы в семейные дела не вмешиваемся.
Мне уже было все равно – что воля, что неволя. Я испытывала тяжелый токсикоз, родители взяли дело стремительного развода и скоропалительного же нового брака в свои руки (Сева даже раздобыл для жениха справку, что он моряк дальнего плавания, чтобы не ждать положенные три месяца, а расписаться как можно скорее).
Сервант – застекленный шкаф для посуды, близкий родственник буфета. В советское время почти в каждом доме имелся сервант – в нем хранили праздничные сервизы и милые сердцу безделушки – сувениры и статуэтки. Главное отличие серванта – шкаф имеет одно отделение, у него нет тумб и ящиков. Сервант может быть книжным, аптечным, но чаще всего, конечно, столовым.
Белое платье взяла напрокат. По дороге в ЗАГС такси притормозило у рынка – Миша сунул в руки связку тюльпанов. Весь на нервах, он скосил взгляд на колени: «Невеста! В дырявом платье!», губа оттопырилась в презрительной мине. Я спрятала лицо в холодные бутоны, а подпорченное молью место прикрыла длинной фатой.
Нас оставили в комнате жениха и невесты. Это такое место в ЗАГСе, где брачующиеся собираются с духом, чтобы под марш Мендельсона торжественно выйти в зал регистрации.
– С этого момента твоя жизнь меняется. Теперь ты будешь слушать и делать то, что я скажу, твои вольные привычки и замашки остались в прошлом, – жених выплевывал слова мне прямо в лицо. – За любой поступок без моего разрешения ты будешь наказана.
Распахнулись двери, нас пригласили на красную дорожку. Пышный парадный интерьер дворца контрастировал с тощей кучкой гостей: в зале стояли тетка в длинном красном платье, мама с Севой и двое свидетелей. Дуэт музыкантов со скрипкой и арфой подчеркивал трагичность происходящего.
Когда ведущая спросила, согласна ли я выйти замуж за Михаила, я зарыдала в голос, как плакальщица на похоронах. Фотограф растерялся, а тетка в красном махнула ему рукой – что с беременной взять? Регистрировать надо, срочно.
29
Первым же делом после свадьбы Миша занялся пропиской. Так как ордер на комнаты был единый, требовалось согласие всех жильцов. И если мама сдалась – делайте что хотите! – (я не переставала плакать), то Ника заявила: «Только через мой труп!» Миша заставил меня выкрасть их паспорта из серванта – ему было на руку, что личное присутствие согласных жильцов не требовалось. Оставалось подделать подписи. У нас с сестрой почерки похожи, поэтому я расписалась за нее, Миша же круглыми буквами вывел подпись за маму.
Дело сделано, на двадцати трех квадратных метрах нас стало четверо.
Вы спросите, чем он занимался? Миша окончил Лесотехническую академию, но разводить сады и озеленять планету не собирался. Он скупал у иностранных студентов джинсы и магнитофоны, которые те привозили в СССР из заграничных каникул для перепродажи. В стране был жуткий дефицит. Посредники, которые имели валюту и вели незаконную торговую деятельность, назывались фарцовщиками.
Годом раньше, в один из редких дней, когда я не болела, Миша сводил меня в гости. Среди его деловых подопечных был индийский студент Радж, он влюбился в русскую девушку Нину.
– Она ему говорит, что беременна! Я таких знаю, хочет обвести его вокруг пальца и женить на себе. – Как всех изворотливых дельцов, Мишу больше всего возмущала чужая хитрость. – Присмотрись по-женски, я козел, если она беременна!
Девушка, конечно, была беременна и много лет спустя рассказала мне неприятную историю из того времени.
Нина и Радж поженились, у них родилась дочка. Жили у бабушки Нины в проходной комнате за занавеской. На каникулах Радж съездил в Германию и привез технику, несколько магнитофонов на продажу. Миша зашел, когда их не было дома, дверь открыла старая бабушка.
– Здравствуйте, Людмила Степановна, Радж просил коробки забрать. Откуда выносить? – спросил он, оглядываясь.
Бабушка отдала технику, и Миши след простыл. Позвонили по прежнему телефону: квартиру занимали новые жильцы, и где искать Мишу, не знали. Потом Нина вспомнила – Миша как-то приходил с девушкой, она говорила, что учится в техникуме на модельера. Имя у нее редкое, есть шанс отыскать.
В техникуме развели руками – у нас учатся четыре девушки с именем Эля, вот адреса, может, найдете ту, которая нужна.
Это было, когда я жила в Мурине в зеленом доме у пруда. Даже если бы они меня нашли тогда, я ничем не смогла бы помочь – в тот момент уже я была беременна, а Миша, узнав об этом, исчез.
30
Мы переехали на окраину города. В нашей семье никто никогда не жил в коммунальных квартирах. Нам повезло, это была не страшная питерская коммуналка с бесконечным мрачным коридором, а обычная трехкомнатная квартира в новом панельном доме. Соседями оказалась пожилая пара, тихие милые люди. Николай Иванович и Антонина Александровна стали нам как родные, мы поддерживали теплые отношения и много лет спустя, когда уже разъехались.
Я выбрала себе маленькую квадратную комнату, Ника заняла тринадцатиметровую. Мы сразу же сделали ремонт, поменяли обои, покрасили кухню, стену в ванной оклеили зеркальным полотном, а в туалете положили коврик. Любой, кто бывал у нас дома, удивлялся: квартира совсем не похожа на коммунальную. По-домашнему, уютно, и отношения между жильцами почти семейные.
В конце лета я родила сына. Первыми, кто встретил меня с новорожденным, были соседи. Николай Иванович открыл бутылочку советского шампанского, Антонина Александровна прослезилась. Они полюбили малыша как внука, звали его Никиткой и с удовольствием нянчились в свободное время.
В октябре случилась беда. Моя свекровь, грузная деспотичная женщина, слегла с инсультом. Миша сказал собираться и ехать в Демидов. У него там имелось безотлагательное дело – надо успеть найти, где мать хранила деньги.
31 В Демидове росли огурцы. Любой клочок земли в маленьком старинном городке был отдан под грядки – огурцы приносили отличный доход, демидовские славились на всю область.