аз – недавно. Миша явился по каким-то делам, и не один. Я с трудом узнала Катю: она была ярко накрашена и выглядела как пэтэушница. Девица смотрела на меня с вызовом, конечно, уже понимала, что я ему никакая не сестра. Не знаю, как он объяснял появление ребенка, меня это совершенно не интересовало. Катя была его «проектом», он растил и воспитывал свою будущую жертву, как ухаживают за цветком в горшке. Тем более она действительно жила дома, с родителями. – Дед звонил, обещал денег Никите передать. Прислал? – спросила я. – Да. Но их уже нет. Катя умерла. Я не мог не поддержать ее родителей, – ответил муж. В мае у нас бывает жаркая погода, отчаянные люди едут в Озерки купаться. Вода, как змея, холодная и опасная. Схватит судорогой – и конец. Миша, наверное, женихом в семье рисовался, раз деньги на похороны взяли. Конечно, я сочувствовала трагедии. Но я была на дне, поэтому набрала телефонный номер Кати. Трубку подняла мама, она не могла понять, что я ей говорю. Какой Миша, какая жена, какой ребенок?! Передала трубку мужу. Он выслушал меня и произнес:
– Больше нам никогда не звоните.
35
Отхватив в «Доме тканей» фиолетовой плащовки, я сшила первые три комбинезона. Мерки снимала с Никиты, образцом послужила модель из валютного магазина «Березка».
Их продали, пока я оформляла бумаги. Кому-то из покупателей не хватило, продавец заглянула в служебное помещение:
– Зинаида Ивановна, только три штуки? Тут же улетели, пусть еще приносит!
Хотелось петь. Скорее домой и шить ночи напролет. Чем больше я сдам товара, тем солиднее будет выплата, я смогу купить много фиолетовой ткани. Мы скоро будем богатыми!
36
К концу лета я раздала долги, слезла с мели и почувствовала себя сильной и свободной.
– Сейчас я вам выберу самый сладкий арбуз. Вот этот, слышите, как звенит? – Его синие глаза ласково обнимали и тут же пугались своей смелости.
Оказалось, с ним было смешно, спокойно и уютно. Я была не прочь поболтать – я возвращалась из ДЛТ, где получила деньги, и пребывала в отличном настроении.
– Я помогу донести. Не может быть, я живу в одном доме с самой красивой девушкой на свете?
Клетка с арбузами стояла во дворе нашего дома. Уже почти стемнело. Увидев, что парень закрывает палатку, я подбежала – подождите, мне очень нужен арбуз!
– Я живу с мамой и бабушкой. Они чудесные, давай завтра тебя с ними познакомлю?
Их трехкомнатная квартира, такая же, как наша, только зеркальная, располагалась в соседней парадной. Андрей предупредил, что придет не один. На пороге стояли две женщины, пятидесяти двух и семидесяти шести лет, онемевшие от волнения. Увидев меня, они ахнули: святая богоматерь!
Двадцатилетняя Эля с годовалым Никитой, истинно непорочная мадонна с младенцем, сошла с небес. Как дар за пролитые горькие слезы.
Елена Петровна не стала скрывать: с Андрюшей беда. Единственный сын, растили вдвоем с бабушкой, души не чаяли. Спокойный, послушный, с отличием окончил Суворовское училище, потом командное военно-морское имени Фрунзе.
Женился на Оле. Он знал про Аркадия, конечно, – женщина старше на двенадцать лет, она имеет право на прошлую жизнь. Родилась Анечка, и все пошло под откос. Увидел их где-то вместе. Молчал, не рассказывал, ушел в себя. Дочь не признал. Службу бросил, жену с ребенком выгнал, начал пить.
Ему нельзя, ему нельзя, ему нельзя. Андрей уходил в запои, не возвращаясь по несколько дней. Потом умирал, молил о прощении и снова погружал семью в ад. Бабушка слегла, у матери горе. Проклятая водка.
В мае удалось вшить ампулу. Каждый день в тревоге. Когда сын дома, спокойнее, уходит – сердце не на месте, страх сковывает.
– Оле с Анечкой помогаю. Они с Аркадием поженятся, ему надо решить в семье проблемы, и они распишутся. Андрюша не знает, что я к ним хожу, не дай бог. Сорвется. Сына чуть не потеряла. – Елена Петровна смахнула слезу. – А для меня она родная внучка! Носик у нее мой.
– Доченька, приходи с мальчонкой, я пирог поставлю! – бабушка суетилась, подливая чаю. – Вы молодые, в кино сходите, а я малыша потетёшкаю.
– А я выходной завтра возьму! Ой, сейчас же найду железную дорогу, Андрюша ее очень любил, – вспомнила Елена Петровна.
Женщины с надеждой смотрели на меня. В их глазах сверкала жажда спасения.
37
Елена Петровна работала следователем-криминалистом и сразу предложила помощь: раз подписи были подделаны, надо провести почерковедческую экспертизу.
Хотя Миша не появлялся после развода, какие-то его вещи все еще находились в квартире. Заявлял, что жилплощадь терять не собирается.
Я нашла его старую записную книжку с образцом почерка, передала и свои записи, ведь я тоже участвовала в подлоге. Через неделю пришла в паспортный стол. К заявлению о подделке подписей приложила отчет почерковедческой экспертизы. Прописку бывшего мужа моментально аннулировали.
Я сидела за швейной машинкой в Никиной комнате. За стенкой спал малыш. Открылась дверь, Миша, преодолев небольшую прихожую в три шага, выволок меня за шею на пол и стал молча, жестко и холодно избивать. Мне удалось вырваться, я заперлась в своей комнате. У нас были двери со стеклянными филенками, закрашенными белой масляной краской. Миша выбил кулаком стекло, чтобы открыть завертку. Окровавленными руками схватил меня за волосы и принялся бить головой об пол. Никита, который спал в своей кроватке, проснулся и начал истошно кричать. Несколько раз мне удавалось вырваться. Я бежала на кухню и стучалась в окно. Миша оттаскивал меня и снова бил. Потом как будто отпускал, я снова бросалась звать на помощь. Наша квартира располагалась на втором этаже, под окном кухни всегда толпились люди – на заднем дворе универсама принимали стеклотару. Мужики, курившие у пункта приема бутылок, заметили в окне соседнего дома что-то неладное и поднялись к квартире.
Раздался звонок. Я вырвалась из рук мучителя, открыла задвижку и побежала мимо мужиков к лифту.
– Вызывайте скорую! – крикнул им Миша. – Моя жена сумасшедшая, у нее приступ, хотела выброситься из окна. Вы сами все видели, срочно нужна бригада!
У лифта я опомнилась и побежала назад к сыну. Никита стоял в кроватке и задыхался от крика, тело билось в судорогах. Я с трудом отцепила его посиневшие ручонки от бортика и прижала к себе. Не боялась, не кричала, не плакала – я старалась быть выдержанной.
К моменту, когда вошли врач и два здоровенных медбрата со смирительной рубашкой, мне удалось успокоить малыша, он только икал. Мы сидели тихонечко, обнявшись, на полу зловеще сверкали кроваво-белые осколки.
Врач закрыл за собой дверь, сел напротив и спросил, что случилось. Через две минуты выглянул в коридор:
– Идите в машину, отбой.
Я спокойно рассказала всю историю. Бывший муж решил закрыть меня в психиатрической больнице, узнав, что его прописку аннулировали в связи с моим заявлением. На учете не состою, четыре года назад провела в Скворцово-Степаново три недели из-за попытки суицида (первая любовь), имела неосторожность поделиться. Возможно, рассчитывал на пересмотр дела.
Приехала мама, они там с Мишей даже подрались (он пошел в травмпункт фиксировать ушиб мошонки), но я этого не видела, так как меня отправили в больницу с ранами головы. Вечером я оттуда сбежала – мной все равно никто не занимался, а ребенок брошен.
Филенка (от немецкого Füllung – начинка) – плоская вставка, утопленная и закрепленная в раме, часто прямоугольная. Филенчатая дверь состоит из каркаса (рамы) и филенок – они могут быть глухими или стеклянными
38
Увидев меня, Андрей был категоричен – с этого дня переезжаем к нему. Я и не сопротивлялась, Елена Петровна с бабушкой окружили таким хороводом тепла и заботы, каким меня в жизни никто не баловал. Я начала набирать вес. Женщины наперебой пекли горячие пирожки и сладкие блинчики, лишь бы не спугнуть домашний аромат, с неба сошедший в их скорбное бытие. Здесь малыш сделал первые шаги, сказал первое слово. Что может быть более целительным для измученной горем семьи? Иногда я замечала непрошеную слезу в глазах следователя-криминалиста, которую она тут же смахивала:
– Все в прошлом! И Андрюша-то как счастлив, каждый день повторяет: «Эля – моя единственная любимая женщина, а Никитка – мой единственный любимый сын». – От чувств глаза снова увлажнялись, а рука вскидывалась рисовать благословляющий крест.
Немного освоившись, я приступила к ремонту квартиры. Хотелось все переставить и обновить. В каждом пыльном углу сидела тоска, желтый потолок с тусклыми лампочками накрывал безысходностью.
С наступлением каждого нового сезона оказывалось, что Андрюше не в чем ходить. Куртки нет, сапог нет, от наивных вопросов «А как же в прошлом году?» Елена Петровна прятала взгляд. Сначала купила осенний гардероб, следом зимний. Потом я отхватила чешскую хрустальную люстру. Очередь стояла огромная, когда я дошла до прилавка, выбора уже не было – мне досталась малышка на одну лампочку с бусами из голубого винограда. Мы повесили драгоценность по центру большой комнаты, раньше в ней жила Елена Петровна, а теперь отдала ее нам. Нас же трое. Комната заиграла разноцветными зайчиками.
39
Через месяц Елена Петровна позвала меня на разговор.
– Мне три года до пенсии. Хочу больше времени быть с вами. Никите второй год, с ним надо заниматься. – Елена Петровна сделала усилие и, заглянув мне в глаза, произнесла главное: – Ты ведь нас прокормишь?
Это была сделка. В техникуме началась учеба, я пропустила год, еще трубить два. Ребенка удалось устроить в ясли, но это оказалось ежедневной пыткой – при расставании Никита орал так, как будто его сдавали в ломбард. Сердце разрывалось. И еще он часто болел. Бабушка была слишком стара, чтобы следить за ребенком, который встал на ноги и вошел в тот возраст, о котором говорят «глаз да глаз».
С другой стороны, я брала на себя обязательства. Уйти с работы за три года до пенсии – это потеря стажа, тарифов и еще черт там знает чего важного для тех, кто работает на дядю. И это теперь на моей совести.