– Как прошла встреча, что решила эта старая скотина Ханс? – спросила Юля. Она была настоящей хозяйкой офиса, по-моему, Ульфрид ее даже немного боялся.
– Тебе конверт. – Я передала Юле деньги. – Взял. Я только переживаю: ляпнула не подумав, согласилась работать без официального оформления. Он настаивал, что так будет удобнее для всех.
– И сколько же он тебе предложил? – удивилась Юля.
– Триста долларов в месяц.
У девушки отвисла челюсть.
– С ума сошла?! Конечно, нельзя соглашаться, начальный оклад тысяча долларов и обязательное оформление! Ну и подонок Ханс! Он у меня попляшет, я знаю, кому звонить, ужас, что творит. – Юля переживала ситуацию как личное оскорбление.
На следующий день я получила письмо от Ханса, в котором он подчеркнул, что, несмотря на отрицательное впечатление, которое я на него произвела (мой английский недостаточно хорош – раз, я не выключила телефон во время завтрака в отеле – два, и самое главное, нарушила договоренность оставить вопрос про оформление между нами – три), он берет меня на работу. Я читала и покрывалась краской – до этого момента я думала, что совершила единственную ошибку – согласилась работать на невыгодных условиях. А тут целый список провинностей.
Всю ночь я не могла заснуть, ворочалась, а утром написала ответ: спасибо, но вынуждена отказаться.
78
Тут же подвернулась другая вакансия, от которой я отказываться не стала – надо начинать и куда-то двигаться. Никогда не знаешь, что ждет тебя за углом, пока не заглянешь. Тем более предложение было интересное.
– Вы мне подходите. Знаете, сколько я брал молодых девчонок, заканчивалось одним и тем же – они в меня влюблялись, а это мешает работе. Вам тридцать пять, у вас семья, я думаю, с нами такой беды не случится, – сказал наниматель.
Он был явно доволен собой. Немного за тридцать, худой, долговязый и с лысиной, которую уже нет смысла маскировать. Фирма называлась «Солнечный сад» и специализировалась на оказании оригинальных услуг. Место, в котором мне предстояло работать, оказалось настолько интересным и неординарным, что я захотела стать помощником удивительного парня Сереги Канявеги.
Клиентами компании были финансово состоятельные люди, но испытывающие проблемы с фантазией. Сергей же, напротив, был гол как сокол, а вот с различными замечательными идеями у него все было в порядке. Приехав в Санкт-Петербург из небольшого кабардино-балкарского села, он быстро нашел применение своим талантам. Северный город нуждался в горячем предприимчивом парне.
Первым делом Канявега обзавелся офисом. Выбор пал на Зубовский особняк на Исаакиевской площади, занимаемый Российским институтом истории искусств. Впечатляющая атмосфера дворца, начиная с парадного вестибюля с античными статуями и колоннами, величественной лестницей и интерьерами, сохранившимися с XIX века, подходила как нельзя кстати. За небольшие деньги, передаваемые лично заместителю ответственного по административно-хозяйственной работе института, Сергей договорился об аренде стола. Большой старый стол из карельской березы стоял в углу у окна Красной «итальянской» гостиной. Гранитные монолиты Исаакия за окном подчеркивали исключительный размах предприятия.
В будние дни работники института, дивные старомодные люди, тихо занимались своими делами. В большом зале с камином, старинными картинами в затейливых рамах и окнами в два этажа размещалось несколько рабочих столов. В эти дни у меня была всего лишь одна обязанность – не мешая аспирантам, корпевшим над научными темами, отвечать на звонки и назначать встречи с клиентами на вторник. По вторникам в институте наступал библиотечный день, особняк вымирал, зато в деятельности нашей фирмы начиналось движение. Приезжал Канявега, вешал на входе в Красную гостиную заготовленную табличку «Солнечный сад» и распахивал двери самого пышного зала графского особняка – Малахитовой гостиной. И в прежние-то времена она дала бы фору знаменитому залу Зимнего дворца, а уж по вторникам лета две тысячи третьего, когда мы принимали посетителей, эта зеленая гостиная в стиле французского рококо с зеркалами, люстрой и позолотой оказывала ошеломляющее воздействие. Оторопевших от роскоши офиса клиентов я приглашала за большой стол посередине гостиной и подавала кофе. Канявега как бы мельком сообщал, что остальные сотрудники сейчас на выезде (крупное мероприятие), да и у него совсем мало времени, вот вырвался, так сказать, лично помочь.
Особняк графа Зубова, Исаакиевская пл, 5. 1843–1847 годы.
Первый владелец, генерал-губернатор Финляндии граф Арсений Закревский, купил участок напротив строящегося Исаакиевского собора и заказал архитектору Г. А. Боссе строительство собственного дома, однако уже через три года был вынужден его продать, чтобы расплатиться с долгами дочери. Сохранились подробности продажи дома: граф запросил цену в семьдесят тысяч рублей, на что покупатель заметил, что и за сто тысяч покупка была бы выгодной. Закревский ответил, что ему нужна такая сумма разом, чтобы снять с себя денежную повинность, а больше не дают, да и то в рассрочку, поэтому просит освободить его и от дома, и от долга. Сделка состоялась, а через четыре года здание уже было продано за сто сорок тысяч рублей.
В 1869 году особняк перешел к графу Зубову. При нем был изменен внешний вид здания – сдержанный фасад украсила богатая лепнина, на центральном аттике появился герб Зубовых. Роскошные интерьеры, созданные Боссе, были сохранены. В 1912 году молодой Валентин Платонович Зубов основал и разместил в собственном доме первый в России Институт истории искусств.
Началось все с покупки западных книг по искусству, которых в России катастрофически не хватало, потом при библиотеке открылись курсы для всех желающих, переросшие в подобие свободного университета. Тут царила творческая атмосфера, дворец стал центром художественной жизни города. В его стенах выступали Блок и Есенин, Мейерхольд и Маяковский.
После революции 1917 года Зубову удалось договориться с новой властью, он отдал особняк государству и назначил себя директором института. В 1925 году ему пришлось покинуть родину, но вопреки бурным перипетиям жизни страны институт продолжает свою деятельность и размещается в этом здании и сейчас.
Мне посчастливилось работать в особняке Зубова в июне-июле 2003 года. Теперь планирую попасть туда с экскурсией, уже водят.
Заказчики обращались за праздником: сделать запоминающийся подарок, удивить необычным сюрпризом (в те годы о подобных услугах еще и не слыхивали). Директор принимал озабоченный вид, изображая кипучий мыслительный процесс и спустя пару минут «озарялся» потрясающей идеей – эврика! Набор идей был стандартный и не такой уж и большой, но надо признать, выглядело все первозданно. Чем можно было удивить человека, у которого все есть? Марками, например, с собственным портретом (без атрибуции Почты России, но этого никто не замечал) или тайной возможностью попасть за кулисы оперного театра (по нечетным в Михайловском работала знакомая гардеробщица, которая за небольшую плату водила гостей в гримерки. Канявега обладал непревзойденной способностью находить общий язык абсолютно с любым человеком, что позволяло очаровывать, убеждать и заключать выгодные сделки в самых разных локациях).
У Сергея имелось два брата – президент Путин и Дима. С первым было общее отчество и некоторое сходство внешности, но главное, все вставало на свои места (родной город, дворец, возможности). Со вторым братом они были совсем не похожи. Дима работал клоуном в цирке, и мы однажды возили медвежат на детский праздник в Сертолово – в этом мероприятии мне довелось поучаствовать, так как братья Канявеги еще не обзавелись машинами, а со знакомым такси что-то не сложилось. В мой «Пассат» набились клоуны, и мы догоняли микроавтобус с клетками.
Хорошо продавалась экскурсия, которую мне удалось организовать через Витю, – еще недавно он кроил для меня комбинезоны, а теперь работал машинистом метро. За пятьдесят долларов он соглашался брать детишек в кабину. Всего один перегон, но у ребят дух захватывало, ведь ничего подобного они не видели прежде, некоторые спускались под землю на эскалаторе впервые в жизни.
Канявега продавал сюрпризы по цене, которую считывал с реакции клиента. Подземелье метро уходило минимум за тысячу (режимный объект!), иногда за две. Голодные цирковые за сто долларов готовы были привести кого угодно, а продать на детский утренник слона или верблюда с доставкой на дом можно было в десятки раз дороже.
Однажды пришел клиент с просьбой помочь вернуть девушку. Парень хотел просить прощения, нужна была дико экстравагантная идея.
– А что, если самый настоящий дипломат? Мы договоримся с посольством. Придет истинный мастер переговоров, с шикарным букетом, попросит за вас. О, точно! – хлопнул себя по лбу Серега. – Нужно, чтобы он пришел не домой, а на работу! Где она работает, в бассейне? На глазах изумленных коллег, чтобы все видели. Это будет потрясающе!
– Да, но где мы возьмем дипломата? – спросила я, когда клиент, воодушевленный гениальной идеей, ушел.
– Мужа твоего попросим, пусть до работы зайдет. Отдам половину, – сказал директор и зевнул. – Сегодня хороший день, продали песок с Везувия и фокусников.
Сашка был в костюме и благоухал. Появление дипломата с огромным букетом роз и облаком воздушных шаров видели все сотрудники спортивного центра. Молодая красивая тренер онемела от неожиданности. Клиент потом звонил и благодарил. За полчаса мы заработали четыреста долларов. При моей зарплате двести в месяц это было щедро. Каневега умел быть барином.
Уже в первый месяц сидения в Красной гостиной в другие дни, кроме библиотечного, я стала изнывать от безделья. Звонили клиенты не так часто, а старомодные люди со мной не общались. Пока они занимались древнерусской певческой традицией, памятниками античности и придворной музыкальной культурой России, я пялилась в окно и разглядывала исполинские колонны Исаакия.