Динка обиженно захлопала глазами и всхлипнула:
— Какой клиентурой, Антон Васильевич?! Вы что?!
Костя усмехнулся. Антон даже не удостоил его взглядом. Он сверлил Динку глазами.
— Я не в том смысле.
— А в каком? — невинно поинтересовалась она.
— Ты поняла.
— Нет.
— Давай без обиняков. — Он крепко взял ее за плечи. — Ты брала какие-нибудь передачки?
— Нет.
— Точно?
Динка нахмурилась, всем видом демонстрируя оскорбленную добродетель.
— И никто тебе ничего не предлагал?
— Никто… — Динка смотрела командиру прямо в глаза не мигая. — Вы о каких передачках говорите, Антон Васильевич? О тех, за которые Вальку… того?
— Тише! — Он испуганно оглянулся. — Верю, не брала. Может, тебя хотят вместо Вальки использовать, чтоб снова канал открылся?
— А зачем? — наивно спросила Динка. — Девочки говорят, что этим многие занимаются, зачем же меня специально заставлять? Легче ведь другую найти, кто этим уже промышляет…
— Ты об этом вообще забудь! — Антон вдруг сорвался на крик. — С нас хватит одного… Когда же это кончится?
— Что — это? — тихо спросила Динка.
По тому, как не на шутку испугался Антон, она поняла, что все может оказаться гораздо серьезнее, и сказала жалобно, уже не играя:
— Антон, я боюсь… Я не поеду домой… Я даже на улицу не выйду… — и еще крепче вцепилась ему в рукав.
— Тише, оторвешь. — Он мягко отстранил ее. — Не бойся. Я же тебя не бросаю.
— Давай… куда-нибудь поедем, — понизила голос Динка.
Костя тактично отвернулся.
— Зачем куда-нибудь? — удивился Антон. — Поедем ко мне.
— А Наташа?
— У нее есть своя квартира, — раздраженно ответил Антон. — Я думаю, она уже поняла, что ей пока не стоит у меня появляться.
— Ну… — Динка сделала вид, что колеблется. — Мне кажется, у меня нет другого выхода?
— Нет, — подтвердил Антон. — Сейчас отдохнешь, расслабишься, и мы все обсудим. Думаю, все-таки у тебя нет повода для такого беспокойства…
Динка активно завозражала. Антон улыбнулся:
— Я понимаю, ты напугана, но не преувеличивай опасность. Просто какой-то дурак начал тебя настойчиво добиваться. С мужчинами такое бывает.
— Спасибо, утешил, — фыркнула Динка.
Костя расхохотался.
— Я тоже думаю, что ты зря переживаешь, — сказал он. — Хотя, конечно, тип неприятный. Лучше ему сегодня на глаза не попадаться. А там у него хмелек выветрится, прочухается, и твой светлый образ у него из памяти сам собой исчезнет.
— Хорошо бы, — искренне вздохнула Динка.
— Ну ладно, что мы стоим? — Антон обхватил Динку за плечи и решительно направился к служебной стоянке машин, небрежно бросив Косте через плечо: — Пока.
— Классная у тебя тачка!
Динка искренне восхищалась, устраиваясь поудобнее на мягком велюровом кресле темно-синего БМВ. Она потрогала рычажок воздуховода, включила кондиционер, потом щелкнула клавишей магнитофона и откинулась назад.
— Дорогая?
— Какая разница? — хмыкнул Антон. — Главное, хорошо бегает.
Он мягко тронулся с места и поднял глаза в зеркало дальнего вида. Что-то заметил там и нахмурился.
Динка оглянулась. Вслед за ними со стоянки выруливал черный джип с тонированными стеклами.
— Ведь это служебная стоянка, сюда со стороны не пускают? — спросила она Антона.
— Да.
— А у кого из наших такая тачка крутая?
Антон опять глянул в зеркало и тихо выругался.
Глава 12
Нежась в густой ароматной пене, Динка с интересом осматривала ванную. На красивых стеклянных полочках множество флаконов и пузырьков с масками, шампунями, тюбики с кремами — все сплошь дорогие.
Наверное, все это тщательно подбирала Наталья. Чувствовалась женская рука и незаурядный вкус. И зеркальные шкафчики были развешаны так, что удобно было оглядывать себя со всех сторон. А толстые махровые полотенца, банные халаты, купальные шапочки и даже тапки были одинаковыми и подобраны в тон темно-малахитовым стенам.
Динка даже тихонько присвистнула, прикинув мысленно, во сколько могла обойтись такая роскошь. Одна ванна с гидромассажем потянет тысячи на три баксов. Интересно, откуда такие деньги?
— Малышка, ты еще долго? — заглянул в ванную Антон.
Защелки на двери не было — видимо, хозяева не считали нужным уединяться друг от друга.
— Ой, так хорошо… — протянула Динка.
— Ты так аппетитно плещешься, что хочется присоединиться, — заявил Антон.
— Присоединяйся, места хватит. — Динка шаловливо брызнула в него пеной. — Спинку потрешь!
Он не заставил себя долго упрашивать, мгновенно скинул одежду и влез в ванну. Обхватил скользкое Динкино тело, развернул спиной, наклонил… Динка ухватилась руками за поручень и застонала.
Антон такой сильный, такой волевой, такой изобретательный и неутомимый… Он единственный умеет доставлять ей такое наслаждение, он ведет себя, как хозяин, и это ей ужасно нравится…
— Антоша… — выдохнула она.
А потом он ее баловал. Сам вынул из ванны, вытер, закутал в большой уютный халат и отнес в гостиную на диван. Сварил кофе, налил в низкие широкие бокалы-тюльпаны темно-янтарный коньяк, достал коробку конфет.
Динка блаженствовала. Внутри разливалось разнеженно-счастливое чувство. Любовь?
Да, решила она про себя, это любовь. Но его невозможно не полюбить, вот я и попалась. А думала, что непробиваемая, вертела хвостом как хотела… Все равно было, что один, что другой…
Раньше ей нравилось, что ее любят, и она просто откликалась в ответ, а сейчас Динка любила сама. И это чувство переполняло ее. Казалось, еще чуть-чуть — и она взлетит от восторга, как воздушный шарик.
Сейчас она забыла и о припрятанных у Вадика баксах, и о самом Вадике, и о неприятном крепыше — сейчас во всем мире для нее существовал только Антон.
У него глаза… синие-синие… Мужественный подбородок… А какие ласковые руки…
Динка млела и чувствовала себя теперь растопленным маслом, медленно растекающимся по кожаной обивке дивана.
Антон сел рядом, подал ей бокал и обнял.
— Это французский, семилетней выдержки, — сказал он. — Не глотай сразу, а подержи немного во рту. Чувствуешь вкус?
Динка послушно затаила дыхание и набрала в рот коньяк. Обжигает.
Она быстро глотнула и сунула в рот конфету.
— У нас неправильно пьют коньяк, холодным, как водку, мгновенно проглатывают, — сказал Антон. — А его надо греть в ладонях, чтобы он напитался живым теплом. Вот так.
Он поднял бокал и показал Динке.
Она согласно кивнула. Она вообще сейчас готова была соглашаться с каждым его словом. Так здорово было ощущать себя с ним одним целым…
— Успокоилась? — спросил Антон. — А теперь постарайся вспомнить, что необычного ты заметила в тот день… Ну в свой первый рейс на Рим.
Он говорил небрежно и вкрадчиво, словно это простой дружеский треп, но Динка сразу напряглась. Она так и осталась полулежать в небрежной позе в его объятиях. Пожалуй, даже прижалась к нему посильнее.
— Ничего, милый, — мурлыкнула она. — Я так волновалась, что совсем ничего не помню…
— А почему ты волновалась, глупышка? — Он нежно коснулся губами ее виска.
— Ну, как же! Первый полет в таком экипаже… Ты мне сразу понравился, боялась опозориться, — смущенно пролепетала Динка.
— А Валентин? Может, он делал что-нибудь странное?
— Он был так мил, — вздохнула Динка. — Он почти все делал сам, я ему только помогала.
— А в салоне кто работал?
— В основном я.
— Может, кто из пассажиров вел себя странно?
— Антошенька, говорю же, я так волновалась… По-моему, я все время смотрела под ноги.
— Это зачем? — не понял он.
— Чтоб не споткнуться, — пояснила Динка. — У меня знаешь какие каблуки были? Во!
— О господи! — вздохнул он. — При чем здесь каблуки? Я говорю с тобой о Валентине. Пойми, это важно. Ты можешь сосредоточиться?
— С трудом, — честно сказала Динка.
— Вспомни, может, он что-нибудь прятал? Какой-нибудь сверток? В шкаф или в свою сумку?
— Ты считаешь его за идиота? — обиделась Динка. — Если Валентину и нужно было бы что-то спрятать, то для этого у него была масса возможностей. Пока я ходила по салону, можно было слона частями на борт пронести и по закуточкам распихать.
— Верно, — задумчиво сказал Антон.
— А что он прятал, Антоша? — невинно спросила Динка.
— Если бы я знал!
Он опять потер переносицу и выпил коньяк залпом.
Динка думала, что в ванной они оставили все силы, но, взбодренный коньяком и кофе, Антон и в постели оказался на высоте.
Динка едва дышала, разметавшись по широкой кровати. А он гладил ее ноги, живот, грудь, осторожно щекотал губами соски. И Динка опять чувствовала, как ее наполняет желание.
— Я больше не могу, — простонала она. — У меня нет сил…
— А тебе не надо ничего делать, — усмехнулся Антон. — Ты просто лежи.
Динка опомниться не успела, как уже чувствовала себя тестом для бубликов, которое скручивается в чьих-то ловких руках, а потом его обжигает жаром… И нечем дышать… И хочется вырваться, но еще больше хочется, чтоб стало еще горячее…
— Если ты что-нибудь вспомнишь, скажи, — обняв ее, шепнул, засыпая, Антон.
Утром Динка вспомнила, что нужно позвонить родителям. Мама, наверное, волнуется, особенно после того что произошло.
Динка проснулась чуть свет, Антон еще сладко сопел под одеялом. Чтоб не будить его, она взяла телефон и отправилась на кухню.
Мама вставала рано, так что Динка не боялась потревожить ее ранним звонком.
— Привет, — как можно бодрее сказала она. — Это я. Есть новости?
— Диночка! С тобой все в порядке?!
— Ну конечно, все, я вернулась из рейса. Нам пришлось ночевать в Риме, была гроза.
— А у нас снег выпал, — сказала мама.
— Я заметила, — буркнула Динка. — Я стою у окна.
Она отодвинула штору и замерла. Все девственно нетронутое, чистое-чистое, словно первозданное.
— Первый день творенья, — восторженно прошептала Динка.