Она с детства любила вот такие «утра первого снега», когда вся грязь, скука и тоска скрываются под белой пеленой — и сразу становится радостно и празднично. Ведь это так здорово, когда черное сменяется белым!
— Говори громче, не слышно! — потребовала мама. — Какое варенье?
— Вы обращались в милицию? — спросила Динка. — Воров нашли?
— Ах, воров! — Мама засмеялась дребезжащим смехом. — Ты знаешь, Диночка, у нас даже заявление не приняли. Ничего ведь не пропало… Говорят, нам хулиганов ловить некогда, у нас убийства нераскрытые…
— А икона? — спросила Динка.
— Так она же ничего не стоит, — вздохнула мама. — Говорят, если бы старинная была, другое дело, а так…
— Ясно…
Динка вдруг услышала в трубке отчетливый щелчок, и маму сразу стало хуже слышно, словно кто-то подключился к линии или снял параллельную трубку.
— Алло! — тут же крикнула мама. — Ты куда пропала?
— Я здесь, — Динка инстинктивно понизила голос. — Ладно, пока, я только хотела сказать, что жива-здорова.
— Подожди, ты когда приедешь? — встрепенулась мама. — Ты помнишь, что у папы скоро юбилей?
— Конечно, помню, — заверила Динка. — Все. Целую. Выберусь, как будет время.
Она аккуратно повесила трубку. И снова машинально глянула в окно.
Что такое? На девственно белом поле, на чистой пелене появилось огромное черное пятно. Оно возникло как раз под ее окном, неподалеку от козырька подъезда.
Черный джип с тонированными стеклами пропахал по снегу колею, выворотив наверх черные комья не успевшей замерзнуть грязи. Сзади, из выхлопной трубы, поднимался вверх синий дымок. Несколько секунд корпус автомобиля слегка вибрировал, как у закончившего посадочный пробег самолета. Затем обе правые дверцы распахнулись, и из джипа на снег выбрались три крепыша в черных куртках и темных спортивных штанах.
Джип был очень похож на тот, что выруливал за ними со стоянки аэропорта.
Динка даже не успела сразу испугаться, настолько ее разозлило то, что эти козлы принялись топтаться на месте, превращая прекрасный, свежий, чистый покров в грязную кашу. Она даже кулаки сжала.
Но в следующую секунду она поняла, что джип появился не просто так и что «козлы» явились по ее душу.
Они перестали топтаться и двинулись к подъезду. Один остался стоять снаружи, а двое скрылись под козырьком.
Динка отпрянула от окна, выскочила в коридор и заметалась по нему, не зная, что делать. На ней не было даже тапочек. На глаза попался длинный кожаный плащ Антона. Динка накинула его прямо на голое тело, сунула босые ноги в его ботинки и выскочила на площадку.
Она успела закрыть за собой дверь черного хода как раз в тот момент, когда на площадке остановился лифт.
Что делать? Мамочка… Ни одной мысли в голове, сознание словно парализовало.
Динка стучала зубами от холода и страха, кутаясь на холодной грязной лестнице в мужской плащ. Как назло, в парадном было выбито стекло и сквозняк гулял по лестничным пролетам, холодный ветер задувал в окно пригоршни легких снежинок. Они таяли, не успев коснуться пола, и падали вниз уже мелкими каплями.
Стараясь не стучать огромными ботинками, которые так и норовили свалиться с ноги, Динка добралась до последнего этажа, а потом по узкой железной лестнице вскарабкалась к чердачному люку. Но чуда не произошло — чердак был накрепко заперт. Динка напрасно дергала стальную дверцу. Проклятый ботинок упал-таки вниз с каким-то неправдоподобным грохотом. Динка даже зажмурилась и зачем-то втянула голову в плечи.
Дом еще спал. В подъезде было так тихо, что отчетливо становились слышны все звуки. Динка слезла с железной лестницы и замерла, потому что внизу, на Антоновом этаже, вновь зашумел лифт. Кабина шла вверх.
Динка метнулась к площадке и дернула дверь, ведущую в общий коридор. Она даже не надеялась на успех: обычно в таких домах выходящую к лифту общую дверь держат на запоре. А тут она вдруг легко подалась. Видимо, на последнем этаже у жильцов притупилось чувство безопасности.
Динка скользнула в общий коридор и захлопнула за собой дверь. Потом наугад подскочила к одной из дверей и нажала кнопку звонка.
В сонной тишине он прозвучал оглушительно.
Через несколько томительно долгих минут за дверью раздалось шарканье, и хриплый ото сна женский голос спросил:
— Кто там?
— Откройте, пожалуйста, — жалобно попросила Динка. — Это я, Маша, ваша соседка.
— Какая Маша? — недоуменно поинтересовалась женщина, но дверь все же приоткрыла.
— Маша, с пятого… — шмыгнула носом Динка. — Я еще с собачкой гуляю…
Она твердо знала, что в высотках, особенно в новых, соседи плохо знают друг друга, а если кого и запоминают, то собачников, которые вечно крутятся во дворе.
— С собачкой? — Дверь приоткрылась шире. — Это у вас доберман или догиня?
— Догиня, Альма… — Динка всхлипнула еще жалобнее. — Вы простите… У меня муж… Ну мы поругались… Он меня ударил…
Женщина сочувственно посмотрела на Динку. То, что она стояла голая, в мужских ботинках и мужском плаще, вызывало доверие к ее словам.
— Вы простите… Я очень замерзла… А домой идти боюсь… Но не в этом дело… Можно от вас позвонить?
— Надо вызвать милицию. — Женщина решительно распахнула дверь и кивнула Динке: — Проходите. Это безобразие!
— Спасибо…
Динка юркнула в спасительную квартиру, а лифт остановился на последней площадке.
Приютившая ее соседка оказалась дамой внушительных размеров. Она стояла посреди холла в халате поверх ночной рубашки.
— Какой подлец! — Она возмущенно накручивала диск телефона. — Сейчас мы его прищучим! Будет знать, негодяй!
Динка кивала, ее била крупная дрожь.
— Алло! Милиция! — закричала дама. — Срочно выезжайте по адресу Новосущевский, 12. Разбойное нападение! — Она повернулась к Динке и спросила: — Какая квартира?
— Сорок, — наобум ляпнула Динка.
— В сороковой квартире. Кто вызывает? Соседка. Из шестьдесят второй. Иванова В. И. Да побыстрее, знаю я ваше «сейчас»… И будьте добры, вашу фамилию. Да, я хочу знать, кто принял вызов, — строго сказала она и повесила трубку.
— Приедут? — с надеждой спросила Динка.
— Как штык, — заверила ее мадам Иванова. — Может, хотите чаю? Вы вся дрожите.
— Спасибо, не откажусь.
Динка прошла на кухню и выглянула в окно. Джип все еще стоял у подъезда, один из братков топтался рядом.
Дама сноровисто передвигалась по небольшой кухне, на удивление умудряясь не задеть ни один угол. Она заварила чай, достала из шкафа варенье, мед, сгущенку, а из резной деревянной хлебницы сушки, булочки и кусок коврижки.
— И часто он так? — сочувственно спросила соседка.
— Да нет, — пожала плечами Динка. — Когда сильно выпьет.
— Он что же, пьет? — заинтересовалась соседка.
— Нет, что вы! — испугалась Динка. — Мы из гостей вернулись, а он там меня приревновал. — Она смущенно потупилась.
— Понятно, — неодобрительно протянула дама. — Значит, вы, милочка, дали повод.
— Ей-богу, нет! — заверила Динка. — Если честно, то это он мою подружку под столом за коленку хватал. Я сама видела! Представляете?! Такой подлец!
— Ясно, — кивнула дама. — Лучший способ защиты — нападение. Старо как мир. Мой вам совет, голубушка, вы сдайте его на пятнадцать суток, не жалейте. Пусть посидит на баланде, пометет улицы, а в следующий раз подумает, прежде чем кулаки в ход пускать.
— Да, — решительно кивнула Динка. — Так и сделаю. Мое терпение кончилось. А то я скрываю, а все думают, что он такой положительный…
Она выглянула в окно. Радом с джипом затормозил милицейский «уазик» с мигалкой. Из него выпрыгнули несколько бравых ребят с автоматами.
— Пойду. Спасибо вам.
Она успела заметить, что трое братков поспешно запрыгнули в джип и тот сорвался с места.
— Счастливо, — поджала губы дама. — И построже с ним!
— Конечно, — заверила Динка. — Я ему спуску не дам.
Она спустилась вниз и осторожно заглянула в открытую дверь квартиры Антона.
Антон, живой и невредимый, обеспокоенно метался от кухни к ванной и полушепотом звал:
— Дина! Ты где?!
— Здесь, — тихо отозвалась она.
— Фу, черт! Что ты там делаешь?!
У Антона была разбита губа и под глазом наливался багровый кровоподтек.
— Прячусь.
— От кого?!
— От этих, на джипе… — Динка шмыгнула носом. — Это ведь они за нами вчера ехали?
— А почему ты в таком виде?! — напустился на нее Антон.
— Ты не ответил.
— Они, — буркнул он. — Это мои знакомые. Зря испугалась. Только позоришь меня, бегаешь по подъезду в чем мать родила! Что соседи подумают?!
— Все еще спят.
Но милицейский шум уже переполошил весь дом. Они упорно ломились в сороковую квартиру, и Динка сейчас совсем не завидовала ее жильцам.
— Что с тобой? — Она потянулась рукой к его губе, но он отпрянул. — Это они, да?
— Кто ментов вызвал?
— Я, — пролепетала Динка. — Думала, они испугаются…
Антон удивленно посмотрел на нее:
— Соображаешь…
— Это я от страха, — успокоила его Динка.
— Честно говоря, они вовремя… — Антон потрогал фингал под глазом. — Черт, придется в черных очках ходить.
— Они хотели нас убить? — всхлипнула Динка.
— Если б хотели, убили бы, — «утешил» Антон. — Ограничились разговором.
— О чем?
— Меньше знаешь — крепче спишь, — ответил он.
…Она дрожала под одеялом, жалась к теплому боку Антона, но никак не могла согреться.
— У, льдышка, — бурчал Антон.
— Ты лучше грей, а не разговаривай. — Динка прижалась к нему покрепче. — О чем они с тобой говорили?
— Да так, — буркнул Антон. — Должок один хотели получить.
— Большой?
— Да нет, чепуха. Не бери в голову.
— Надо было указать ментам на их джип, — спохватилась Динка. — Забрали бы их, и все дела…
Антон не на шутку испугался.
— Думай, что говоришь! — шикнул он. — С милицией свяжешься — еще хуже будет.
— Ты оптимист… — вздохнула Динка.