«Если бы самцу паука не нужно было спариваться с самкой, он бы наверняка ее избегал», – объяснил мне Дейв Кларк, главный надзиратель за беспозвоночными в Лондонском зоопарке.
Он знает, о чем говорит. Кларк руководит проходной выставкой пауков в зоопарке: там можно свободно пройтись среди огромных паутин и сделать селфи с золотым пауком-кругопрядом, находящимся в центре своей паутины. Я бывала там много раз, но, пока Кларк не провел меня по этой выставке, понятия не имела, что большие пауки посреди паутины – всегда самки. Самцы же как правило, заросшие сорняками странствующие существа, у которых мало времени для плетения паутины или даже охоты, а их клыки и мешочки с ядом обычно ничтожно малы по сравнению с теми, что у самок. Самка паука обладает более токсичным ядом и плетет более сложные паутины. Эти выдающиеся достижения инженерной мысли становятся их владением: местом для охоты, спаривания и гнездования.
Часть работы Кларка как надзирателя состоит в том, чтобы разводить существ, находящихся на его попечении. За более чем тридцать пять лет работы в Лондонском зоопарке Кларк успешно спарил «практически всех» – от гигантских муравьедов до ушастых медуз. Чтобы достичь этой цели, он должен близко узнавать своих подопечных. «В этом деле всегда присутствует определенная доля вуайеризма», – признался он.
Ответственность Кларка заключается в том, чтобы правильно распределить животные эквиваленты света и музыки для настроения каждого существа. Это легче сказать, чем сделать. Не только большим пандам трудно спариваться в неволе – у каждого вида свои сложности. Но именно пауки вызывают у Кларка наибольшее беспокойство с точки зрения спаривания.
«Это невероятно напряженно. Когда речь заходит о пауках, интересно понять, как у них устроено мышление, но на деле это непостижимо. Начинаешь переживать за самца. Не только по поводу того, собирается он спариваться или нет, но и еще и по поводу его выживания, – объяснил Кларк. – Ставишь себя на его место и чуть ли не на себе ощущаешь этот смертельный удар, когда все идет наперекосяк».
Некоторые из самых драматичных половых контактов, которые наблюдает Кларк, происходят между пауками-птицеедами, находящимися на его попечении. Это титаны мира пауков, ноги которых могут достигать длины в тридцать сантиметров. Помню, как один из них пробежал у меня под ногами, когда я шла по улице в Кэрнсе, в Северном Квинсленде, – совсем как в фильме ужасов восьмидесятых «Рука» – я чуть в обморок не упала. Как следует из их названия, эти пауки изменили традиционный порядок пищевой цепочки и регулярно потребляют птиц или даже грызунов, которые в противном случае сами могли бы счесть более миниатюрного паукообразного вкусной закуской. Разведение таких грандиозных тварей в неволе – гладиаторское мероприятие.
«Это невероятно захватывающее зрелище. Сердце замирает, вероятно, от близости происходящего. У самца есть крючки на передней паре ног, и с их помощью он должен удерживать клыки самки во время спаривания, чтобы она не могла его укусить. Еще это дает самцу наиболее выгодную позицию, чтобы он мог протянуть вперед свои педипальпы и вставить их», – объяснил Кларк.
У самца паука нет пениса. Сперма передается самке с помощью пары лапкообразных придатков, известных как педипальпы, которые расположены по обе стороны от головы. Однако они не связаны с семенниками, поэтому самец должен сначала впрыснуть сперму из своего брюшка в специальную сперм-паутину, которую он потом «закачивает» внутрь (как наполнение водяного пистолета) и хранит в большой бульбе на конце своих педипальп. После этого он наполнен и готов осторожно приблизиться к самке.
Для паучьего спаривания поза очень важна, и у каждого вида есть свой предпочтительный ракурс из Паукосутры.[21] Большинство птицеедов предпочитают «лицом к лицу», хотя один смелый бразильский вид переворачивает самку в миссионерскую позу для облегчения доступа. Самец должен просунуть ногу под брюшко самки, чтобы вставить свои педипальпы в ее двойные генитальные щели, по одной за раз. В случае с пауками-птицеедами все это должно быть сделано одновременно с удерживанием крючками клыков самки.
«Помню спаривание краснокнижных птицеедов (Brachypelma hamorii), от которых у нас была только одна самка и один самец. Как только он занял позицию, она вонзила свой клык прямо в верхнюю часть его тела. На этом все и закончилось, она буквально прибила его к земле сантиметровым клыком, и мы ничего не могли с этим поделать», – признался Кларк.
Кларк сказал, что он всегда наготове с горшком или линейкой, чтобы вмешаться, если ситуация начнет ухудшаться. Поврежденных женихов можно спасти и использовать повторно, даже с потерянными конечностями, особенно если самцов определенного вида совсем мало. Но как только клык оказывается внутри, быстро вводятся яд и пищеварительные ферменты, и органы самца превращаются в паучью жижу, готовую быть поглощенной самкой.
«Я воспринял неудачную попытку этого самца на свой счет, – добавил Кларк с явным раскаянием. – В этой искусственной обстановке я бросаю его в логово льва. Получается, это моя вина, ведь самец делает все, что в его силах».
Когда дело доходит до соблазнения крупных хищных самок, за эти годы Кларк обучился некоторым трюкам, самый важный из которых – убедиться, что самка напоена и накормлена перед встречей со своим восьминогим Казановой. «Голод – главная причина, по которой самка нападает на самца. Если самка какое-то время не ела, ее первая мысль будут о еде. А первой мыслью самца будет спаривание, потому что именно за этим он и пришел».
Размножение, может, и является смыслом жизни, но самцы и самки задумываются о нем в разное время. Самки не просто крупнее, они также, как правило, живут в несколько раз дольше самцов. Например, известно, что самки краснокнижных птицеедов живут до тридцати лет, в то время как самец считается везунчиком, если доживет до десяти. Это вносит определенный конфликт в их союз. Самки тратят время на откорм, чтобы отложить много здоровых яиц, поэтому не спешат спариваться. В начале сезона размножения или когда они молоды, самки беспокоятся скорее о еде. У самца же только одна цель – как можно скорее найти самку и спариться с ней.
Интересы самца паука заключаются в передаче своих генов, поэтому он хочет спариться и закрепить за собой отцовство. Для самки паука, как и для многих самок, с которыми мы встречались в предыдущей главе, моногамия не всегда подходящий вариант: самка хочет потомство с наилучшими генами, поэтому может либо выбирать, с кем в конечном итоге спариться, либо спариваться с несколькими самцами, увеличивая вероятность того, что некоторые из паучат выиграют в генетической лотерее.
«У пауков размножение контролирует самка, не самец, – сказал мне Кларк. – Самки живут гораздо дольше. Еще они могут хранить сперму; некоторые виды могут хранить ее до двух лет. Так что если они случайно съедят самца, то на его месте вскоре появится другой. Они могут подождать».
Во времена Дарвина считалось, что размножение – гармоничный процесс, в котором оба пола сотрудничают для создания следующего поколения.
Сегодня это романтическое видение кажется довольно странным. В последние несколько десятилетий мы начали понимать, что самки и самцы в животном мире часто имеют несовместимые половые планы. Любовь – поле битвы, и в настоящее время считается, что половой конфликт является главной эволюционной силой, которая разводит полы по разные стороны баррикад. Перетягивание каната противоположных интересов провоцирует эволюционную гонку вооружений, то есть адаптаций и контрадаптаций, поскольку каждый пол пытается перехитрить другого и получить то, что он хочет.
Возьмем гульманов, с которыми мы встречались в прошлой главе. Агрессивный доминирующий самец хочет как можно скорее начать производить потомство от новых самок, поэтому он убивает их детенышей, чтобы ускорить у самки эструс. Но в качестве контратаки самки развили беспорядочную половую стратегию.
Самый острый половой конфликт сформировался у пауков. Возможность каннибализма усиливает давление отбора на самца, заставляя его разрабатывать творческие решения для противодействия смертельной угрозе со стороны голодной самки.
На базовом уровне многие самцы пауков-крестовиков научились терпеливо ждать на краю паутины самки, пока она не съест свой обед (которым может являться один из предыдущих ухажеров), прежде чем делать следующий шаг. Другие, вроде самца черной вдовы, могут учуять, голодна ли их пассия, по половым феромонам на ее шелке и, если самка голодна, держаться от нее подальше. Есть самцы, которые приходят на свидание и притаскивают с собой мертвые тушки, завернутые в шелк – паучий эквивалент коробки шоколадных конфет, – чтобы занять челюсти самки, пока самец приступает к делу со своими педипальпами.
Звучит весьма разумно. Но эволюция не остановилась на том, что самец паука просто следит за пищеварением самки. Половые конфликты научили многих самцов более хитрым маневрам и в результате обеспечили паукам такую половую жизнь, которая заставила бы покраснеть даже Кристиана Грея.
Пауки-няньки, Pisaurina mira, являются одними из примерно тридцати паукообразных, которые, как известно, играют в легкое рабство во время спаривания. Самец подкрадывается к паутине самки и связывает ее, используя пару специально развитых сверхдлинных ног, чтобы держаться подальше от ее клыков, и обматывая свои собственные шелковые нити вокруг ее конечностей. Когда самка связана, самец может спариваться безопасно и в неторопливом темпе, многократно вводя педипальпы и увеличивая вероятность переноса сперматозоидов и оплодотворения. Как только работа сделана, самка освобождается от шелковых пут, в то время как самец поспешно отступает.
Пауки Дарвина, Caerostris darwini, повысили ставки, введя в игру оральный секс. Сначала самец связывает самку шелком, а затем пускает слюни на ее гениталии до, во время и после совокупления. Подобное половое поведение не было засвидетельствовано за пределами млекопитающих, и, хотя его функция у пауков загадочна, оно может служить для переваривания спермы любых предыдущих поклонников, что дает генитальному слюнявчику дополнительное преимущество с точки зрения отцовства.