– Да.
«На самом деле это не кулон, а медальон. Открой его и посмотри, что в нем лежит».
Заинтригованная, я последовала его указаниями и вынула из кошачьей подвески маленькую бумажку, сложенную в несколько раз. Развернула и нахмурилась – на ней были напечатаны две непонятные мне комбинации цифр.
«Это пароли. Первый – от банковской ячейки, в которой лежат бабушкины украшения и дарственная с указанием, что все бриллианты, изумруды и рубины принадлежат тебе. Второй пароль открывает доступ к счету, который Аделаида открыла на твое имя. Именно на этот счет она перевела все свои деньги. Я видел их сумму, Даша, и поверь, она весьма впечатляющая. Когда ты подтвердишь свое право пользоваться этими средствами, станешь богатой и завидной невестой».
Почти минуту я молча смотрела на Василия, а потом крепко прижала его к себе. Кот потерся о мою щеку своей мохнатой щекой.
«Бабушка очень тебя любила и не могла допустить, чтобы ее внучка осталась без средств к существованию. Она хотела, чтобы ты спокойно окончила учебу, нашла хорошую работу и хорошего жениха. Она хотела, чтобы ее внучка ни в чем не нуждалась, и чтобы никто не смог отнять то, что ей принадлежит по праву. Знаешь, Даша, перед смертью Аделаида просила меня присмотреть за тобой. Я намерен выполнить ее просьбу – проследить, чтобы у тебя все было в порядке».
Я всхлипнула и прижала его к себе еще крепче. Вася завозился у меня в руках, а потом поднял голову и ласково лизнул меня в нос.
Родственник
Забор выглядел внушительно. Он был очень высокий – в два человеческих роста, и состоял из толстых бревен в половину цельного древесного ствола. Огромные створки ворот были обиты широкими металлическими пластинами и, казалось, уходили в самое небо. Рядом с ними в задумчивости стоял крепкий коренастый парень, державший в одной руке булаву, а в другой большой мешок.
– Эй, чудище поганое! Выходи на смертный бой!
От громкого крика с растущей неподалеку елки взметнулись в воздух три испуганные вороны. И снова наступила тишина.
– Эй, чудище! – парень постучал ногой в запертые ворота. – Ты меня слышишь?
Ему снова никто не ответил. Решив, что у этой твердыни наверняка есть еще один вход, гость поудобнее перехватил свою ношу и пошел вдоль забора, проверяя на прочность каждое бревно носком тяжелого сапога. В какой-то момент одно из бревен дрогнуло, и парень, отодвинув его плечом, протиснулся во двор. Там тоже царила тишина.
– Чудище! – позвал парень, чувствуя, как внутри начало зарождаться беспокойство. – Ты там живое?
Откуда-то слева раздался сдавленный стон. Гость поспешил на звук. Возле заднего крыльца большого деревянного дома лежал мощный зверь с когтистыми лапами, черной чешуей и длинным шипастым хвостом. Задняя лапа зверя была прикована толстой цепью к высокому металлическому столбу, а морда обмотана какими-то тряпками. Из-под тряпок виднелись маленькие грустные глазки.
– Бедняга, – пожалел парень. – За что же она тебя так…
Положив мешок и булаву на крыльцо, он попытался освободить морду чудища от пут, однако быстро осознал, что развязать их невозможно, а потому просто разорвал – одним быстрым и ловким движением.
Зверь издал громкий полувздох-полувсхлип и уставился на своего избавителя влажным благодарным взглядом.
– Пить хочешь? – спросил парень, протягивая зверю флягу с водой.
Тот кивнул, и гость вылил все ее содержимое в его широкую зубастую пасть.
– Спасибо, добрый молодец, – хрипло сказал зверь. – Ты кто такой? И зачем сюда пожаловал?
– Я – Покатигорошек, младший брат Оленьки – девицы, которую ты обманом заманил в свой дом, – ответил парень.
– Так ты за сестрой пришел? – обрадовалось чудище. – А она на ярмарку ушла. Ты посиди покамест здесь, она с минуты на минуту вернется.
– Нет-нет-нет! – замахал руками Покатигорошек. – Никого я забирать не буду. Если бы Оленька хотела домой, она бы вернулась сама, верно? Я так пришел, в гости. Ну и вещи ее принес, – он кивнул на свой мешок. – Матушка велела приданое сестрицыно передать.
Взгляд чудища погрустнел.
– А чего обзывался тогда? – спросил зверь. – Я слышал, как ты из-за ворот меня поганым называл. Да еще биться предлагал.
– Так это для порядка, – развел руками парень. – Вдруг сестра оказалась бы здесь? Ты же ее из дома не правдой увел, а хитростью. Мне, как брату, положено вызвать тебя за это на поединок.
– Я ее семь месяцев назад увел, – заметил зверь. – Отчего же ты пришел только сейчас?
– Мы думали, Оленька погостит у тебя немного и обратно сама вернется.
– Счастью своему, стало быть, поверить не могли, – усмехнулось чудище.
– Ну, знаешь, – обиделся Покатигорошек. – Тебя никто не заставлял ее похищать. Ты сам затоптал нашу борозду, что от деревни к дальнему полю вела. И новую, к своему дому, тоже сам провел. Ты знал, что Ольга обед братьям по борозде понесет? Знал. Знал, что вместо поля к твоему терему придет? Знал. Вот и радуйся теперь.
Зверь вздохнул.
– Характер у сестрицы, конечно, не сахар, – продолжал Покатигорошек. – Да что там, змеиный у нее характер. Зато хозяйка она – хоть куда. Вон двор у тебя какой чистый. И в огороде, небось, порядок, и в доме все блестит. Блестит?
– Ну, блестит.
– А уж как стряпня ее хороша! Одни пироги с зайчатиной чего стоят!
– Знаешь, Покатигорошек, что твоя сестра в совершенстве делать умеет, так это приказы отдавать, – усмехнулся зверь. – Как взгляд кинет, так в дрожь бросает, и слова в глотке комом встают. И хотелось бы ей возразить, а страшно. Поэтому двор я сам подметаю. И огород окучиваю, и полы мою. Разве что готовить не могу, с моими лапами у печи стоять несподручно.
Парень хмыкнул.
– То, что Оленька от тебя добром не уйдет, мы с братьями уже поняли. В деревне ее ни один мужик за себя не возьмет, а значит ты – ее последняя возможность обрести собственный дом. Нам только одно непонятно: чем она тебе-то приглянулась? Мне Ольга сестра, я ее любую люблю, но ведь в нашей деревне и другие девицы были – и красивее, и моложе.
Чудище застенчиво царапнуло лапой по земле.
– Мне другие не нужны, – пробормотал зверь, глядя куда-то в сторону. – Оленька, она такая… такая…
– Понятно, – кивнул Покатигорошек. – Ты – мазохист. Или подкаблучник. Или все вместе. Кстати. А как вы с ней… это… ну… ты же чудище, а она – женщина…
– Никак, – фыркнул зверь. – Я, вообще-то, оборотень, при желании, в добра молодца перекинуться могу. Но Оля сказала, до свадьбы – ни-ни.
– О! И когда же свадьба?
– Не знаю. Когда она скажет, тогда и будет.
– Что-то я совсем запутался, – признался гость. – Если ты жениться на ней согласен, отчего же хочешь, чтоб она к родителям ушла?
– Как это – хочу? – возмутилось чудище. – Ничего я такого не хочу. Я считаю, что ей стоит сходить к родным в гости. Чтобы развеяться. Ну и мне от нее отдохнуть нужно, хотя бы немного. А потом пусть возвращается. Как же я теперь без нее?
– Действительно, – хихикнул парень. – Сошлись два чудовища. В смысле, два одиночества. Ты, кстати, чего на привязи сидишь? Ольга приковала?
– Ага. Чтобы я не убежал.
– А морду в тряпки замотала, чтобы ты на помощь позвать не мог?
– Вроде того. Ты не подумай, я и тряпки, и цепь одним движением разорвать сумею. А только зачем? Оленьке хочется быть уверенной, что к ее приходу я буду дома. Она, сердечная, вправду боится, что я стрекача задам, как только она за ворота выйдет.
– А ты не задашь?
– Если только ненадолго. Но ненадолго она и сама отпустит.
Покатигорошек покачал головой.
– Чудные вы, честное слово. Знаешь, я, наверное, домой пойду. Сестрице от меня привет передавай. Я уж понял, что ей у тебя живется хорошо. Сомневаюсь, что Оля по мне за семь месяцев соскучилась, не в ее это характере – скучать да плакать. На свадьбу только пригласить не забудьте. Мы ж все-таки родня.
– Не сомневайся, – кивнуло чудище. – Ты это… морду мне тряпками замотай, как было. Оленька эту повязку полчаса накладывала. Расстроится, поди, что мы с тобой ее разорвали…
Лягушка
Глаза научного руководителя метали молнии. Я старательно отводила взгляд в сторону, однако спрятаться от его взбешенного взора было непросто.
– Вы, госпожа Премудрая, прямо-таки адепт секты альтернативных логиков, – шипел мужчина, едва не брызжа по сторонам ядовитой слюной. – Объясните же мне, наконец, за каким лядом вы потащились на то проклятое болото?!
– Для исследования, – сдавленно пискнула я, чувствуя, как голова непроизвольно вжимается в плечи.
– Для какого еще исследования?!
– Ну как же, Кощей Кощеевич, – я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, – вы же сами задали мне курсовую работу о жизни магических земноводных в сравнении с обитателями природного биоценоза…
– У вас дома закончились столы? Или на болотной кочке писать курсовик оказалось удобнее?
– Причем тут удобнее? Я собирала научный материал! Если помните, первый вариант работы вы мне вернули. Сказали, что я пишу слишком кратко, и моему тексту не хватает глубины и деталей.
– О, так вы отправились в трясину за деталями?
– Да! Если я пишу о лягушках, значит, мне надо увидеть их жизнь изнутри, верно? С магическими земноводными все просто и понятно, но обычные Rana Linnaeus – сущий кошмар! Я, конечно, пыталась наблюдать за ними в университетском виварии, однако толку от этого было немного: они там вялые и почти все время спят. Поэтому я решила пойти по пути наименьшего сопротивления – обернулась лягушкой сама и весь день наблюдала за ними в естественных природных условиях. Как говорится, если хочешь понять лягушек, научись думать, как лягушка.
Кощей Кощеевич покачал головой.
– Вы, Василиса, как лягушка мыслите всегда. По крайней мере, мозгов у вас столько же, сколько и у нее.
– Зря вы так, – я даже почти не обиделась. – Я за один день столько интересного увидела! На дипломную работу хватит.