– О, не сомневайтесь, – грустно усмехнулся Иванов, выключив диктофон. – Вы, Марина Сергеевна, очень везучий человек. Если бы вы не заставили того юношу носить вам каждый элемент гардероба по отдельности, а потом не придумали трюк с решетом, лежали бы сейчас в морге вместо сводной сестры. Оторвали бы вам голову, а тело в окно высунули.
– Да вы что? – удивилась я. – Почему?
– Людмила, видать, была не столь сообразительна, как вы, – будто не услышав мой вопрос, продолжал мужчина. – Наверное, она изначально предоставила ему весь список обновок, и он принес ей все разом.
– Вы думаете, Люсю убил тот темноволосый парень?
– Думаю, да. Однако вряд ли смогу это доказать.
– Но зачем ему это надо? Ни я, ни Люся ничего ему не сделали!
– Как сказать, – усмехнулся Иванов, поднимаясь на ноги. – Черти, знаете ли, очень не любят, когда кто-то подглядывает за их плясками. Однако случайных людей на свои праздники приглашают с удовольствием. Правда, танцы с этими существами обычно до добра не доводят.
– Простите, – еще больше удивилась я. – Вы сказали, черти?..
– Не обращайте внимание, – мужчина улыбнулся и махнул рукой. – Спасибо за сотрудничество, Марина Сергеевна. Ваша помощь следствию очень пригодится. Примите на прощание совет: на старую мельницу больше не ходите. Особенно ночью. Особенно, если увидите огни и услышите музыку. Всего доброго, Марина Сергеевна. Будьте здоровы.
Старые письма
Дедушка умер во сне. Накануне вечером он выпил чашку крепкого чая и попросил бабушку поменять ему постельное белье. А на рассвете его сердце остановилось. Врач сказал, что это случилось примерно в пять часов тридцать минут.
На похоронах бабушка не плакала. Она привыкла все контролировать, а потому тщательно следила, чтобы землекопы не бросали в могилу слишком большие куски грунта, чтобы крест стоял ровно, венки и корзинки с искусственными цветами не унесло ветром, а родственники непременно помянули усопшего копченой колбасой.
Когда же настала пора уезжать с кладбища, она вдруг села на землю возле могилы и сидела там до тех пор, пока мы с Лилькой не уговорили ее подняться на ноги.
Трогать дедушкины вещи бабуля запретила. Зато сама взяла в привычку проводить долгие часы в его любимом кресле, глядя прямо перед собой пустыми глазами.
Бабушке было семьдесят пять лет. Веселая и суетливая, она всегда выглядела моложе своего возраста, но после смерти мужа годы, наконец, ее догнали. За считанные недели плечи ее ссутулились, походка стала шаркающей, в волосах прибавилось седины.
Несмотря на невозмутимый бабулин вид, мы с сестрой всерьез опасались, что она вот-вот последует за дедом.
– Тоска ее съедает, Юлька, – говорила мне Лиля. – Шутка ли – прожить вместе полвека, а потом вдруг остаться одной.
Со дня похорон мы с сестрой жили в бабушкиной квартире – боялись оставлять ее одну. По вечерам рассматривали вместе с ней старые фотографии, вспоминали, как в детстве дед читал нам сказки, водил в цирк и в лес за земляникой.
Однако прошло сорок дней, бабуля сама распахнула шкафы и попросила помочь навести в них порядок. Мы долго перебирали дедушкину одежду, ревели над набором открыток, которые он коллекционировал на протяжении всей своей жизни, складывали стопками документы.
А потом Лилька полезла под кровать и вытащила картонную коробку, полную пожелтевших листков бумаги.
– Что это, бабуль? – спросила я, с интересом рассматривая находку.
– Письма, – ответила она, бросив в нашу сторону быстрый взгляд. – Старые письма.
– Ваша с дедом любовная переписка?
– Нет. Это весточки от его брата.
Я сунула руку в коробку и наугад вынула один из листков. Он был покрыт крупными угловатыми буквами. Строчки послания то уплывали вверх, то стекали вниз, создавая впечатление, будто их писал ребенок.
«…а в озере столько карасей, что диву даешься. Я, Петька, пропадаю там целыми днями. Удочку себе, кстати, сделал сам. Она вышла легкая и удобная. Тебе, Петька, я тоже удочку сделаю. Как прибудешь в мой легкий край, так мы с тобой вместе за карасями и пойдем…»
– Я не знала, что у дедушки есть брат, – сказала Лиля. – Он никогда нам о нем не говорил.
– Вообще-то говорил, – качнула головой бабушка. – Просто вы не помните. Маленькие были.
– Как же его зовут?
– Брата? Матвей. Матюша. Они с дедом близнецы, как вы с Юлей.
– Ого! – удивилась я. – А почему мы его никогда не видели?
– Потому что Матвей давным-давно умер. Утонул в реке. Им с Петей тогда по двенадцать лет было.
Мы с сестрой переглянулись.
– Они жили в разных местах? – уточнила я. – Поэтому переписывались?
– Нет. Они жили в одной деревне, как положено – с отцом и матерью. Просто… Письма от Матюши стали приходить уже после его смерти.
Мы снова переглянулись, а потом вопросительно уставились на бабушку. Она отложила в сторону набор дедушкиных отверток, который держала в руках, и села на кровать рядом с нами.
– Петя рассказывал, что они с братом были очень близки, – негромко сказала она. – Всегда вместе, всегда рядом. Когда же Матвей умер, дед ваш так сильно переживал, что заболел. Бредил, брата звал. Родители боялись, что он помрет от горя. А он ничего, поправился. Правда, хмурый стал, апатичный. Плакал, ни с кем не разговаривал, почти ничего не ел. А через три месяца после похорон вдруг обнаружил на столе бумажный листок. На том листочке почерком Матюши было написано, что у него, Матвея, все хорошо. Что живет он теперь в легком краю, где вечное лето, и единственное, что его тревожит – Петькины слезы. Мол, пока брат по нему страдает, Матюша грустит и тревожится. Петя тогда очень удивился. Ну, и рассердился немного. Решил, что это отец с матерью записку написали, чтобы его от грустных мыслей отвлечь. Родителям листок показал, а те испугались. Они к этой записке никакого отношения не имели, а потому подумали, что их сын сошел с ума, и письмо от имени погибшего брата сам же себе и составил. В общем, забрали они у вашего деда ту бумагу, порвали и выбросили – от греха подальше. А Петя о послании много думал. Были в нем две детали, которые его здорово зацепили. Во-первых, Матюшин почерк. Во-вторых, упоминание о легком крае. Это, девочки, был их общий секрет. Они это место в глубоком детстве выдумали. Якобы есть на свете край, где всегда тепло, светит солнце и поют птицы. Всем в этом краю легко и радостно. Там бесплатно раздают леденцы, мороженое и воздушные шарики. А еще там есть колодцы с квасом и газировкой, и каждый день бывают салюты. Любили они, девочки, мечтать, что однажды найдут этот край и станут там жить. Вот и выходило, будто Матвей теперь находится именно там. Знаете, Петю это тогда немного приободрило.
– Дед поверил, что письмо отправил его умерший брат? – удивилась я.
– Ему тогда двенадцать лет было, помните? Поэтому не только поверил, но и решил написать ответ. Неделю письмо сочинял, полтетради исписал – рассказывал Матвею, как без него плохо и тоскливо. Обещал, что реветь больше не будет, просил еще хотя бы раз весточку о себе прислать.
– Как же дедушка отправил свое письмо? – спросила Лиля. – Он ведь его отправил?..
– Конечно, отправил, – кивнула бабушка. – Порвал на мелкие кусочки и по ветру пустил. Ему почему-то подумалось, что оно в таком виде до брата непременно дойдет. И знаете, оно дошло. Через два месяца Петя нашел на столе новый листок. На нем было написано, что Матюша ответ получил и переписку поддерживать не против, но часто отправлять послания не сможет, так как передать их может только ветер, а он тот еще почтальон.
– Погоди, – я осторожно тронула бабулино плечо. – Дед реально получал письма с того света?..
– Да. Стабильно, раз в два-три года, он находил на своем столе записку без конверта, исписанную угловатым детским почерком. Записки появлялись, и когда Петя с родителями переехал из деревни в город, и когда в жил в институтском общежитии. Когда мы поженились, письма тоже приходили. Матвей брата то со свадьбой поздравлял, то с рождением сына – вашего отца, девочки.
– Дед показывал тебе эти письма? – поинтересовалась я.
– Нет, – бабушка качнула головой. – Я о них узнала случайно. Вошла как-то раз в комнату, а он бумагу рвет и в форточку выбрасывает. Я удивилась, стала задавать вопросы. Дед ваш врать не любил, поэтому рассказал все, как есть. Но знаете, в историю с братом и легким краем я тогда не поверила. Решила, что муж ее выдумал. Согласитесь, когда умирает дорогой человек, проще представить, что он уехал в далекую страну, чем смириться с тем, что его больше нет. А потом Петя показал мне коробку с письмами.
– И как ты отреагировала?
– Испугалась, конечно. Это уже не самовнушение, а мистика какая-то получалась. Чертовщина. Петя про Матвея рассказывал редко и на сумасшедшего совсем не походил, поэтому я его попросила письма с того света больше при мне не читать и никогда о них не говорить.
– Неужели тебе не было интересно? – удивилась Лиля.
– Не было. Я – человек приземленный, в высшие материи не лезу. Но знаете… Теперь, когда мой муж сам отправился в легкий край, я с большой радостью получила бы от него хоть какое-нибудь письмецо, чтоб узнать, благополучно ли он добрался в свою придуманную страну, и хорошо ли его встретил брат-близнец.
По ее щеке покатилась слеза. Мы с Лилькой обняли бабушку с двух сторон, а она крепко прижала нас к себе.
– Бабуль, – тихонько сказала Лиля через несколько минут. – Ты позволишь нам прочесть эти старые письма?
Ответить она не успела. Неожиданно распахнулось окно, и порыв весеннего ветра в одно мгновение превратил ворох бумажных листков в горку желтоватой пыли.
– Видите? – усмехнулась бабушка. – Читать чужую корреспонденцию очень нехорошо.
…Тем же вечером, отправляясь спать, я заглянула к бабуле в комнату, чтобы пожелать ей доброй ночи, и обнаружила ее стоящей у открытого окна. Бабушка поманила меня к себе и протянула крохотный полупрозрачный листок. На нем размашистым почерком деда было написано: «Не беспокойся обо мне. Матюша передает вам привет. Люблю вас всех. Петя».