Колин закатил глаза.
– Марианна, давайте будем честными. Ваши картины – обычная мазня. Вспомните последнюю выставку молодых художников. Задерживался ли кто-нибудь возле ваших полотен хотя бы на минуту? Нет! Потому что они неинтересны и некрасивы. Возможно, вы вкладываете в них глубокий философский смысл, но его никто не понимает. Во всей этой какофонии цвета вообще тяжело что-либо понять. От нее сразу же начинает рябить в глазах и возникает желание как можно скорее пройти мимо. Зато на скульптуры хочется смотреть вечно. Они шедевральны! А вы не хотите о них разговаривать!
Я кусала губы, изо всех сил стараясь не заплакать. Как ему не стыдно говорить такие злые обидные слова? Признаю, моя живопись далека от гениальной, но ведь об этом можно было сказать хотя бы чуточку деликатнее. Неужели все журналисты такие хамы?
– Знаете, Марианна, вам стоит бросить краски и всерьез заняться тем, что действительно удается. Династия скульпторов – это круто. Если вы перестанете тратить время на бесполезную мазню, очень скоро прославитесь. Ваше имя будет греметь по всей стране, а то и по всему миру. Серьезно. Маститые художники станут брать у вас уроки, мечтая научиться работать с камнем, как Марианна Горгона, и выпытать секрет ее «живых» статуй. Ведь у ваших фигур есть секрет, верно?
– Есть, – усмехнулась я, чувствуя, как на смену слезам приходит злость. Жаркая и очень знакомая. – Хотите, я вам его открою?
– Откроете? Мне? – обрадовался парень. – Конечно, хочу! Что для этого нужно сделать?
Я сняла с носа очки-хамелеоны.
– Посмотрите мне в глаза, Колин.
– И все? – улыбнулся он. – Неужели это и е…
Я глубоко вздохнула, потерла переносицу.
Что ж, он сам виноват. Как говорится, обидеть художника может каждый. А вот убежать от обиженного художника удается далеко не всем.
Я обошла Колина кругом, критически осматривая его со всех сторон.
Секрет-секрет… Расскажу я его, жди дожидайся. Впрочем, теперь он тебе известен. Как и тому гадкому пропойце-дворнику, и злющей псине, едва не покусавшей меня у собственного подъезда.
Впрочем, статуя из наглого журналиста получилась что надо. Волосы кудрявые, лицо симпатичное, улыбка, опять же, очаровательная.
Думаю, муниципалитет с удовольствием купит этого красавца. Скульптура – это слишком просто и скучно, а потому большую сумму я за нее никогда не прошу…
Спящая красавица
Парень был белым, как бумага, и, кажется, совсем не дышал.
– Довольны, придурки? – дрожащим голосом сказала я. – Посмотрите до чего вы его довели!
– Мы довели? – искренне возмутился Тилль. – Разве не ты, сестрица, напугала этого бедолагу до полусмерти? А вообще он сам виноват. Нечего было трогать музейные экспонаты.
– Тихо вы, – шикнул на нас Роб. – Парень просто в отключке, вот-вот очнется. Давайте-ка вынесем его на воздух.
– Давайте, – кивнул Тилль. – Лиза, вылезай из гроба. Посетителей сегодня уже не будет.
Я покачала головой.
И как я позволила этим двоим уговорить себя принять участие в их авантюре? Сразу же было понятно, что ничего хорошего из нее не выйдет!
Это все Тилль. Вечно он попадает в разные истории! То руку сломает – соседу, то машину разобьет – начальника, то какую-нибудь вещь сломает – чужую и дорогостоящую.
Вот и в этот раз прилетел из своего музея, как бешеный птеродактиль, кричит: выручай, сестричка, если не поможешь, меня снова с работы выгонят! Трудится он, к слову, сторожем в местном музее. И иногда грузчиком, если нужно перенести с места на места какие-нибудь тяжелые предметы.
Вообще, это не та работа, за которую стоит держаться. Но учитывая, что ни в одной организации дольше трех месяцев братец не задерживается, потерять ее было бы как минимум обидно.
После того, как Тилль немного успокоился, выяснилось, что в этот раз он накосячил не так уж сильно – всего лишь уронил один из экспонатов временной выставки, привезенной из столичного музея.
– Эти восковые фигуры жутко тяжелые! – рассказывал брат. – А тот дурацкий гроб со Спящей красавицей и вовсе был неподъемный!
– Гроб со Спящей красавицей?..
– Ну да. Выставка в этот раз приехала большая – аж на два зала. В один оборотней и упырей поместили, а в другой – сказочных персонажей. Мы с Робом, парнем из столичного музея, упарились, пока всех этих чудиков по комнатам расставляли. А тот стеклянный ящик самым последним был, причем стоял так – без всякой упаковки. Видела бы ты какой он широкий и громоздкий! В зал его пришлось заносить боком. А пока мы его заносили, девка, которая в нем лежала, на пол свалилась.
– И?
– В целом почти не пострадала. Только голова отвалилась, а так – ничего.
– Голова?!
– Ага, – вздохнул брат. – Роб говорит, что фигура изначально была изготовлена с браком, потому как башка у нее отрывается систематически. Он даже инструменты с собой специальные привез, чтоб, в случае чего, фигуры подправить. Ну и красавицу эту подлатал. Да так ловко! Место стыка совсем не видно. Правда, выставлять ее пока нельзя – стык должен сохнуть сутки.
– Понятно, – кивнула я. – А что нужно от меня?
– Видишь ли, сестричка, завтра утром открытие выставки. А гроб – пустой, и у нас с Робом могут быть проблемы. Придут местные начальники, а им, сама понимаешь, на бракованную фигуру плевать. Нужно, чтобы все экспонаты были на местах – и точка. Короче. Лиза, надо чтобы ты один день побыла Спящей красавицей.
– Что?!
– Это не сложно, правда. Нарядишься в ее платье, выпьешь пару таблеток снотворного…
– Тилль, ты сдурел?!
Он поднял на меня жалостный, полный раскаяния взгляд.
– Лиза, мне нужна помощь. В последний раз, сестричка. Клянусь. Выручи меня, а? Ты такая же худенькая, как та восковая фигура, и волосы у тебя такие же, а лицо вообще в сто раз симпатичнее. Знаешь, мы с Робом все просчитали. Гроб поставили в самый дальний угол, свет установили так, чтоб на подушку не падал… Никто не поймет, что ты живой человек.
– Я не согласна. Категорически.
– Ну Лииза! Ну пожалуйста! Это всего на несколько часов! Зал работает с 9.30 до 19.00, но тебе вовсе не обязательно лежать там до самого вечера. Когда посетители уйдут, ты потихоньку встанешь и уйдешь через подсобку, а мы с Робом в гроб настоящую фигуру перенесем. Пожаааалуйста!..
Я вздохнула.
– А если я во сне буду храпеть? Или пускать слюну?
– Я встану рядом и стану делать вид, что храплю сам, – с готовностью ответил Тилль. – И слюни тебе буду вытирать. И следить, чтобы посетители вели себя тихо. Ты согласна, Лиза?
Я вздохнула снова. Потом немного подумала и кивнула. Что ж, по крайней мере будет шанс хорошо выспаться…
…В стеклянный ящик я улеглась за полчаса до открытия выставки. Платье сказочной принцессы действительно было мне впору, а ее прическа и макияж оказались такими примитивными, что я без труда повторила их на себе. В итоге, когда я появилась в экспозиционном зале в образе Спящей красавицы, и брат, и его незадачливый приятель пришли в настоящий восторг.
– Вот это да! – присвистнул Роб. – Сегодня ты – самый клевый экспонат нашей выставки.
Я в ответ лишь криво улыбнулась. С самого утра не покидало ощущение, что гладко наша авантюра не пройдет, и мы обязательно на чем-нибудь попадемся. Но желание помочь непутевому родственнику все-таки взяло вверх. Я выпила две таблетки снотворного, улеглась на жесткую фанеру, обтянутую красным бархатом, и уснула.
Поначалу все шло хорошо. По крайней мере, я на это надеюсь.
Мой сон был долог, глубок и спокоен. Затем в какой-то момент он сменился дремой, а лежать на спине стало ужасно неудобно. Появилось сильное желание потянуться и открыть глаза.
Памятуя о том, что Тилль должен находиться поблизости и, в случае чего, отвлечь внимание возможных посетителей на себя, я решила приподнять ресницы, чтобы проверить, не пора ли мне уступить место его законной владелице.
Внезапно мое лицо тронуло чье-то дыхание, а потом кто-то осторожно провел рукой по моим волосам.
У меня внутри все похолодело. Я напряглась и задержала дыхание.
– Красавица, – чуть слышно сказал незнакомый мужской голос. – Как ты прекрасна!
В тот же миг к моим губам прижались другие губы – мягкие и горячие.
От неожиданности я разомкнула веки и буквально подскочила на своем стеклянном ложе. Чтобы увидеть огромные зеленые глаза склонившегося надо мной незнакомого темноволосого парня. Почти секунду мы молча смотрели друг на друга, после чего парень побледнел и упал на пол.
– Какой-то он слабонервный, – заметил Тилль, укладывая незнакомца на диван в фойе. – Хотя… Я бы тоже испугался, если б восковая фигура вдруг ожила.
– Который час? – поинтересовалась, разминая затекшую спину. Платье принцессы я уже сменила на блузку и джинсы. – Долго я спала?
– Весь день, – ответил Роб. – Сейчас девять часов вечера.
– Разве музей в это время не должен быть закрыт?
– А он закрыт, – пожал плечами брат. – Все давно ушли, даже уборщицы. Остался только этот чудик, – Тилль кивнул на бледного парня. – Он, знаешь ли, весь день вокруг тебя ходил. Рассматривал, фотографировал. Я ему два раза замечания делал – просил, чтоб от ящика отошел и уступил место другим посетителям. А он, гляди-ка, решил тобой ночью полюбоваться. Извращенец.
– Любитель прекрасного, – фыркнул Роб. – Интересно, что бы он сделал после поцелуя?..
– Предложение руки и сердца.
Мы одновременно вздрогнули и обернулись. Странный посетитель пришел в себя и теперь сидел на диване, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.
– Принцесса проснулась от моего поцелуя, – со спокойной улыбкой сказал парень, глядя на меня. – Значит, я должен на ней жениться.
Мои щеки покраснели.
– Вообще-то, молодой человек, наш музей давно закрыт, – строго заметил Тилль.
Незнакомец не обратил на его слова никакого внимания. Встал с дивана и подошел ко мне.
– Выходит, мне не показалось, – тихо произнес он. – Ты действительно живая.