Я улыбнулась. Брат тут же протиснулся между нами.
– Слушай, парень, у нас были некоторые технические неполадки, поэтому случился небольшой казус. Давай договоримся – ты не будешь болтать об ожившей статуе, а я не стану рассказывать руководству музея о том, что ты лапал экспонаты.
– Меня зовут Люк, – сказал мне парень, по-прежнему игнорируя Тилля.
В полутемном фойе его глаза казались двумя глубокими омутами, в которые я тут же погрузилась с головой.
– Я – Лиза, – тихо ответила ему.
Люк отодвинул брата в сторону, осторожно взял в руку мою ладонь и, склонив голову, нежно коснулся ее губами.
– Приятно познакомиться, Лиза.
– Знаешь, Тилль, думаю, по поводу разговоров нам можно не беспокоиться, – донесся до меня голос Роба. – Давай-ка нарядим нашу статую в ее платье и перенесем зал.
– Главное следить, чтобы она снова не лишилась головы, – усмехнулся Тилль. – Как этот чудной любитель искусства.
По моему хотению
Он появился на берегу реки вечером, как раз в тот момент, когда ее темные воды тронули первые ленты заката.
Поначалу я его не узнала – увидев высокого мужчину в красных сапогах и богатом кафтане, юркнула под деревянный помост, с которого деревенские бабы обычно полоскали белье, и затаилась.
– Щучка! – негромко позвал мужчина. – Миленькая, ты здесь? Приплыви ко мне, пожалуйста! Щучка!
Этот мягкий бархатный голос я бы узнала из тысячи. Вот только что его обладатель здесь делает?
Вильнув длинным хвостом, выскользнула из своего убежища, подплыла ближе к берегу.
– Емелюшка? – удивленно произнесла, высунув зубастую голову из воды. – Ты ли это?
– Я, щучка, я, – радостно ответил нежданный гость. – Здравствуй, дорогая! Спасибо что откликнулась на мой зов.
– Как же тут не откликнуться, – если бы могла, непременно б ему улыбнулась. – О тебе, почитай, целый год ничего слышно не было. Вот только что тебе здесь понадобилось? Ты ж на прекрасной царевне женился да царем-государем стал.
Емеля вздохнул и опустился на шершавые доски помоста.
– Эх, щучка, – грустно ответил он. – Какой из меня царь? Я ведь мужик-лапотник, всю жизнь в деревне прожил, дрова рубил, коровам хвосты крутил. Сейчас-то я в шелках да в золоте, а толку? Слова складного молвить не могу, а уж целой страной управлять и подавно. Чучело, а не государь.
Хм. А по виду и не скажешь. Если б не знала, что этот мужчина – местный лентяй, любивший больше всего на свете спать на печи, решила бы, что с молодым боярином разговоры веду. Здорово он за минувший год изменился – и статный стал, и ухоженный. А уж глаза какие умные – прямо в душу смотрят…
– Вот дела! – удивилась я. – Я-то думала, что ты благодаря моему щучьему слову живешь припеваючи.
– Куда там, – махнул рукой Емеля. – Поначалу, конечно, все складывалось хорошо. И войско вражье было разбито, и Марье-царевне я приглянулся, и старый царь ко мне стал благоволить. Зато потом оказалось, что все это – прах. И победы, и любовь, и корона. Потому что не мои это заслуги, а сила твоего колдовства. Не было б у меня волшебного щучьего слова, стал бы я героем?
Он снова вздохнул.
– Жена очень быстро ко мне охладела. Сперва ластилась, как кошка, а теперь только фыркает да глаза закатывает. Это и понятно – не ровня мы с ней. Нам и поговорить-то не о чем. Я ведь когда во дворце поселился, грамоту совсем не разумел. Хотел было по волшебному умником стать, а только все равно буквы пришлось разбирать по азбуке. Царедворцы, конечно, меня и читать, и писать научили, но ведь этого мало… Скучно ей со мной, щучка. И стыдно. Этикетов я не знаю, послов заморских без конфуза принять не могу, а уж о том, чтоб указ путный придумать, речи и вовсе нет. Все советники за меня делают, а они те еще плуты. Настрочат в своих бумажках мудреных слов, сам черт в них не разберется.
Да… Нелегко парню пришлось. Впрочем, раз он понял, что на чужих заслугах далеко не уедешь, что настоящая любовь и искреннее уважение по одному только щучьему веленью возникнуть не могут, значит польза от моих чар все же была.
– Знала бы ты, щучка, как мне во дворце душно, – продолжил Емеля. – Не мое все это – царская жизнь, пиры, поклоны, да бумажки. Жена-зазнайка тоже не по душе. Это только со стороны кажется, что нет ничего лучше, чем сесть на трон и жениться на царевне. На
самом же деле этакая доля будет похуже каторги. Эх!.. Помнишь, щучка, как старый царь нас Марьей в прошлом году в бочку велел засмолить и в море бросить? Я уж грешным делом жалеть начал, что мы тогда не потонули.
Эк его занесло! Видать, на душе у парня действительно черным-черно, раз такие мысли страшные в голову лезут.
– Чего же ты от меня хочешь, Емелюшка? – спросила я. – Какой помощи ждешь?
– Верни все назад, щучка, – он смотрел на меня, как побитый дворовый пес. – Чтоб я, как и раньше, был простым деревенским мужиком. У меня самого это сделать не получается – слово твое волшебное почему-то не действует.
– Конечно, не действует, – усмехнулась я. – Повернуть время вспять ни один чародей не может. И я в том числе.
– Что ж тогда делать?
– Откажись от трона, Емелюшка. Уйди из дворца, передай власть жене или кому-нибудь из советников. Построй себе дом в деревне и живи, как сам пожелаешь.
– Я уж пытался, щучка. Но царедворцы меня не отпускают. Говорят, большой позор и царице, и всей стране будет, если царь лапотником станет. По-другому надо, а как – не разумею.
– Знаешь, Емеля, не торопился бы ты в деревню возвращаться. Воля волей, а только на земле снова руками работать придется. А ты это дело никогда не любил.
– Лучше я день и ночь в поле трудиться буду, чем на улыбки ложные любоваться, да смешки за спиной слушать! Сам и дом себе построю, и хозяйство заведу. И жену выберу – простую, работящую. Марья-то, небось, только обрадуется, если я из дворца исчезну. Главное, чтобы ей от этого никакого бесчестья не было.
– Хорошо, – кивнула я, вильнув хвостом. – Будь по-твоему. С этой самой минуты все станут думать, что ты, царь Емельян, погиб – в огне, в воде, в чистом поле – где угодно. Царица твоя теперь вдова и вольна распоряжаться собою, как хочет. А волшебное щучье слово я беру назад. Оно тебе более не нужно.
Глаза Емели заблестели, как звезды.
– Спасибо, щучка! Спасибо, милая! Значит, я прямо сейчас могу идти на все четыре стороны? И в столицу мне возвращаться не надо?
– Не надо, – подтвердила я. – А только куда же ты пойдешь?
– К братьям вернусь, – ответил он. – Кафтан по пути продам. Пуговки с него срежу, они из чистого золота сделаны. С этаким богатством меня дома видеть будут рады.
– А потом?
– Потом дом строить начнут. А как построю, свататься пойду.
– И к кому ж ты станешь свататься?
На его губах появилась улыбка.
– Есть в соседнем селе хорошая девушка. Катенькой зовут. Она небогатая, зато добрая и ласковая. Как хозяйством обзаведусь, так замуж ее и позову. Как думаешь, щучка, пойдет она за меня?
– Пойдет, Емелюшка, – кивнула ему. – И с домом у тебя сладится, и со всем остальным. Главное, трудиться не ленись. И все будет, как надо.
Конец