Старые, установившиеся традиции и положения науки, даже если они противоречат новым научным данным, весьма живучи и трудно поддаются пересмотру нередко потому, что так или иначе связаны с другими научными положениями, обоснованы ими.
Истории науки известны факты, когда отвергались эпохальные открытия, например теория Ньютона о всемирном тяготении. Против нее, как известно, выступили даже такие в то время авторитеты науки, как Гюйгенс, Лейбниц, Бернулли, Эйлер и др. В свою очередь закон всемирного тяготения Ньютона и другие его важнейшие открытия подтвердились на практике и были общепризнаны, но в процессе дальнейшего развития науки могучий авторитет Ньютона нередко превращался в тормоз научного прогресса, когда к идеям и теоретическим положениям великого ученого относились как к догмам.
Вообще относительно спокойное развитие теории продолжается лишь до определенного момента. Процесс научного исследования не прекращается, и в конечном счете вновь обнаруживаются факты, которые невозможно охватить и объяснить существующей теорией. Опять возникает противоречие, которое требует разрешения, а последнее ведет к дальнейшему развитию теории. Этот процесс практически бесконечен.
Как правило, частичное или коренное изменение теории осуществляется вследствие накопления ряда фактов, находящихся в противоречии с теорией. Но история развития науки знает немало случаев, когда только один вновь обнаруженный факт может привести к коренному изменению теории. В качестве примера можно привести атомистическую теорию. В течение тысячелетий, от Демокрита до конца XIX в., существовало твердое убеждение, что все многообразные материальные предметы состоят из атомов — последних неделимых частиц материи. Однако на рубеже XIX и XX вв. был открыт электрон, и прежние представления об атоме были опровергнуты. Один факт — открытие электрона — в конечном счете привел к коренному изменению атомистической теории и замене ее по существу новой теорией — квантовой теорией, в основе которой лежит другой принцип, гласящий: электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна.
Но и эта теория не остается неизменной. Она непрерывно развивается, совершенствуется, помогая проникать все глубже в недра атома. Как и всякая новая теория, она не отбрасывает прежнюю, не отрицает ее абсолютно, а подвергает диалектическому отрицанию с удержанием всего положительного в ней. В этой ситуации чрезвычайно важно установить, что же в конечном счете опровергается: старая теория, нестрогое истолкование какого-то факта или неправильная постановка проблемы и т. д. Передовые, творчески мыслящие ученые всегда придавали этому большое значение.
Как показывает история познания, в науке вообще нельзя с ходу отмахиваться от фактов, противоречащих существующей теории, чтобы только спасти ее, а следует отбирать подобные факты и использовать их для дальнейшего развития теории.
Так, крупнейший представитель русской химической науки А.М.Бутлеров писал по этому поводу: «…не могу не заметить, что те заключения, к которым ведет принцип химического строения, оказываются в тысячах случаев согласными с фактами. Как во всякой теории и здесь, конечно, есть недостатки, несовершенства, — встречаются факты, которые не отвечают строго понятию о химическом строении. Разумеется, следует желать в особенности размножения таких именно фактов; факты, не объясняемые существующими теориями, наиболее дороги для науки, от их разработки следует по преимуществу ожидать ее развития в ближайшем будущем»[243].
Специфическая ситуация складывается тогда, когда по одной и той же проблеме, в объяснении одних и тех же фактов выдвигаются две (или более) теории или гипотезы. Именно такие ситуации в истории познания отмечены особым драматизмом. Ярким примером может служить борьба между сторонниками корпускулярной и волновой теорий света, длившаяся многие годы и завершившаяся, как известно, крупным научным открытием — созданием новой теории — квантовой механики, представляющей собой синтез обеих, оказавшихся односторонними. Созданная на их основе новая теория включила в себя в переработанном и переосмысленном виде все истинное, положительное, что содержалось в каждой из них.
То же происходило и в процессе формирования теории эволюции органических видов. Известно, что до Ламарка проблемы наследственности и изменчивости рассматривались как не взаимосвязанные и даже исключающие друг друга. Идея эволюции Ламарка впервые соединила эти диалектические противоположности. Однако только генетика явилась полным теоретическим доказательством и вместе с тем перестройкой той основы, которая была заложена Ламарком и Дарвином. Идея эволюции, предложившая в качестве основы теории развития видов отношение единства «наследственность — изменчивость», превратилась в развернутую теоретическую систему «наследственность — генетический код — изменчивость». Основа теории изменилась: в центре — генетический код и система понятий, его выражающих.[244].
На рассмотренных примерах хорошо видна роль закона единства и борьбы противоположностей в обосновании теорий. В ходе борьбы каждая из этих теорий развивалась как бы независимо друг от друга, хотя на самом деле определенная связь между ними, конечно, была. Сторонники одной теории в ходе борьбы не могли не учитывать критики их сторонниками противоположной теории, использовали результаты их исследований, ибо в конце концов они изучали один и тот же реальный объект. Ход развития такого рода теорий, несмотря на борьбу между их сторонниками, в конечном счете приводит к их сближению, синтезу. Синтезирование результатов в таком случае приводит к раскрытию внутреннего единства самих теорий и в конечном счете — к созданию новой теории, преодолевающей односторонность прежних и дающей более обоснованное и глубокое решение проблемы.
Следует также иметь в виду, что вновь созданная теория представляет собой не простую сумму всего положительного, истинного, что содержали прежние теории. Она потому и называется новой, что нередко строится на совершенно новой основе, в ее фундаменте лежит принципиально новая идея, в свете которой подвергается переработке, переосмыслению все положительное, что содержалось в старых теориях.
Истинные положения, содержавшиеся в прежних теориях, переосмысленные в свете новой идеи, получают и иное обоснование. Это значит, что разрешение противоречий между противоположными теориями может вовсе не означать их примирения или простого соединения в рамках новой теории. Оно предполагает скачок в развитии теории, движение вперед на новой основе, требующее наряду с прежними также новых форм обоснования теории. Совершенно ясно, что категории типа «биологический вид», «среда», «организм», «наследственность» и др. не могут исчезать при переходе от одной биологической теории к другой, они сохраняются и в новой теории, однако нередко существенно изменяют свое содержание в соответствии с основными принципами новой теории. Все это в целом говорит о том, что процесс обоснования теоретических знаний характеризуется единством прерывности и преемственности.
Хотя новая теория строится на основе принципов, существенно отличающихся или даже противоположных принципам старой теории, однако она может сохранять в своем составе и некоторые законы, входившие в состав старой теории. Это относится как к второстепенным, так и к фундаментальным основополагающим законам, содержание которых в новой теории существенно изменяется, В качестве примера можно привести такие наиболее общие законы природы, как закон сохранения, закон всемирного тяготения, закон взаимосвязи организма и среды в живой природе, закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил, закон первичности общественного бытия по отношению к общественному сознанию и т. п.
Все это свидетельствует о том, что эмпирические факты являются базисом не только развития, но и обоснования научной теории. Такую же роль могут играть и истинные, глубоко обоснованные теоретические положения и отдельные теории, которые, указывая на несостоятельность, ложность других положений, теорий, гипотез, отвергая их, сами становятся непреложным научным фактом, приобретая фундаментальное значение в результате решения задачи обоснования нового знания.
Как уже отмечалось, только надежное обоснование знания дает возможность признать его научный характер. Однако требование обоснования нельзя абсолютизировать, ибо неправомерно требовать от теории объяснить абсолютно все факты данной области материального или духовного мира так, чтобы ни один факт не вступал с ней в противоречие. Если бы можно было создать такую теорию, которая даже в перспективе не натолкнулась бы на противоречащие ей эмпирические, факты, то она представляла бы собой мертвую, неподвижную, абсолютную истину, была бы лишена движущей силы своего развития, которая и состоит в возникновении и разрешении противоречий между теорией и вновь полученными эмпирическими и теоретическими данными. Поэтому практически ни одна научная теория, будучи истиной относительной, динамичной, развивающейся, не может претендовать на абсолютную обоснованность.
История развития науки знает немало примеров, когда с помощью даже фундаментальных теорий не удавалось объяснить некоторых фактов, относившихся к предметной области данной теории, но противоречивших последней. Известно, например, что Ньютон не мог объяснить с позиции своей небесной механики устойчивость Солнечной системы и вынужден был прибегнуть к помощи бога. Казалось, что «эмпирический» факт «вечности» мироздания находился в определенном противоречии с теорией Ньютона, но на этом основании последняя не была отвергнута. Ученые упорно искали способ разрешения возникшего противоречия между теорией и эмпирическим фактом, пока, наконец, оно не было найдено Лапласом в его идее исторического происхождения Солнечной системы.