«Города превратились в лужи стеклообразной массы, окруженной милями и милями каменного крошева, – читаем в романе Миллера. – Целые народы исчезли с лица Земли, все вокруг было покрыто телами людей и скотины… Огромные облака гнева и ярости плыли над лесами и полями, и там, где они проходили, иссыхали деревья и опадали почки. Там, где кипела жизнь, ныне простиралась великая сушь, а там, где еще обитали люди, избежавшие немедленной смерти, они болели и умирали от отравленного воздуха, и никто не мог избежать его прикосновения, и многие умерли даже в тех краях, на которые не обрушился удар страшного оружия, ибо и туда проникал отравленный воздух». Брин рассказывает о «тысячах тоннах пыли, в которую превратилась поднятая огненным смерчем в стратосферу горная порода и плодородный слой почвы… Север укутало закопченными снегами, которые кое-где не таяли даже летом».
Миллер и Брин создали романы, пусть и разные по масштабам описываемого (в «Гимне Лейбовицу» сюжет охватывал несколько столетий), но художественно вполне убедительные. У Миллера «технологии» выживания под крылом католической церкви посвящено немало замечательных страниц. Церковь берет на себя роль объединителя Homo sapiens, посланцы Нового Рима становятся и почтальонами, и учителями. Сам Святой Лейбовиц, ученый, погибший мученической смертью от рук неолуддитов, оказывается для монахов символом бескорыстного служения человечеству, которое, по Миллеру, этой жертвы все-таки не заслуживает. В «Гимне Лейбовицу» реальность беспросветно-циклична. Обрывки и обломки цивилизации тщательно сберегаются церковью (служители которой сами зачастую не понимают смысл сохраняемых ими бумаг и механизмов), разум ненадолго побеждает, но затем неоварварство берет верх и утюжит то, что едва успело возродиться. В финале монахи строят космический корабль, чтобы эвакуировать свою сокровищницу знаний на Центавр, однако никто не уверен, что и там маховик превращения человека в скота не раскрутится снова.
Как и Миллер, Брин немало рассуждает о «бессердечии, поразившем людей после Катастрофы». В его романе выражение «мастера выживания» – бранное: так зовут последователей Нэйтана Холна, для которых воинствующий животный эгоизм перечеркивает моральные нормы. Холнисты живут по принципу «умри ты сегодня, а я завтра», они витальны, безжалостны, их трудно победить. И все же реальность «Почтальона» куда менее горька. Волею судеб авантюрист Гордон Кранц, подобравший почтовую сумку и форменную куртку письмоносца, невольно становится объединителем одиночек, затерянных на американском континенте. Фальшивый почтальон, выдающий себя за посланца несуществующего Конгресса США, вселяет уверенность в людей и уже не в силах выйти из образа. Легенда ожила, отступать некуда – позади холод, тьма и варварство. Надо идти вперед…
В ХХ веке «постапокалиптическая» фантастика сделала главное – испугала людей, напомнила о ценности жизни на планете и о легкости, с какой эта жизнь может быть утрачена. Возможно, сегодняшним фантастам придется возрождать этот жанр снова, чтобы опять, как и полвека назад, доказывать аксиомы. Кому? Всем: и безбашенным вождям, не ведающим, что творят, и их подданным, разучившимся думать самостоятельно.
Потерянные страницы
Сборник провокационных фантастических рассказов американского писателя и журналиста, представителя «богемной научной фантастики» Пола Ди Филиппо «Lost Pages» был опубликован в 1998 году и шесть лет спустя переведен на русский язык. Книга, конечно, уникальная (потому и попала в Словарь), но в плохом смысле слова: уникально подлая.
Не успел сборник появиться на прилавках, как его дружно расхвалили сразу несколько моих уважаемых коллег. «Ди Филиппо предлагает нам иной, принципиально новый подход к теме, – рассыпался в комплиментах Василий Владимирский. – Всего на двухстах пятидесяти страницах художественного текста блестящий стилизатор создает целую энциклопедию фантастики в лицах». Владимирскому вторил Сергей Бережной, в ход шел высокий штиль: «Просто ирония – это, извините, Полу Ди Филиппо не интересно. Мы с ним братья по вере – у нас общий бог, которого зовут “парадокс”…» К хору подключался Владимир Иткин: «Распознать все ироничные извивы текста мне лично не позволил недостаток эрудиции. Однако то, что книга хорошая, иногда уморительно смешная, очевидно с первых страниц».
Единственный упрек в элитарности, которые рецензенты – в крайне мягкой форме – адресовали автору, был даже не упреком, а комплиментом фантасту и порицанием себе: «Как это ни печально, “Потерянные страницы” адресованы сравнительно узкой аудитории» (Владимирский). «Главный восторг и главная беда “Потерянных страниц” заключены в том, что для адекватного понимания этой книги непременно нужно быть “в материале”, а требовать этого от читателя – это почти невыносимая жестокость» (Бережной).
О чем, собственно, речь? Не слишком известный фантаст решил подправить свой никудышный имидж за счет коллег по жанру и притом покойных. Книга его представляет собой сборник разномастных рассказов, сюжеты которых никакого интереса для обычного читателя не представляют, если бы не один манок: большинство персонажей – это классики фантастического или околофантастического жанра, которых Ди Филиппо с неким садистским наслаждением помещает в отвратительные ситуации, чтобы затем наблюдать за конвульсиями. Подумать только, какая смелость мысли, какой тонкий парадокс! Сделать Роберта Энсона Хайнлайна президентом США, который обманом завлекает на Луну будущих колонистов! Превратить Урсулу Ле Гуин в цээрушницу, Генри Миллера – в банковского посыльного, Филипа Дика – в прибабахнутого продавца скобяной лавки, а создателям сериала «Стар Трек» поставить в вину исчезновение с литературной карты Страны Фантазии как таковой!
Мне сложно судить, насколько удалось сочинителю приблизиться к стилистике оплевываемых коллег, однако, если верить переводчикам Пола Ди Филиппо на русский язык, совсем не удалось: Хайнлайн выглядит литературным второгодником, Берроуз и Дик – обычными наркоманами, не способными связать пару сюжетных линий в нужном порядке, а Кэмпбелл и Бестер, которых тоже занесло в книжку Ди Филиппо, – выспренно-пафосными долдонами…
Впрочем, главные претензии к Ди Филиппо и его неумеренным хвалителям – отнюдь не стилистические. Дело в сути эксперимента, который поставил вивисектор, эдакий карманный фельдшер Моро. Не имею ничего против иронии, пародии, контаминаций, могу простить издевку или личные выпады, если все они концептуальны и вытекают из особенностей пародируемых объектов. Но есть нечто, чего трогать не рекомендуется никому, даже самому отвязному фантазеру. С какой стати рядить трагического Франца Кафку и Макса Брода в двух клоунов и принуждать их разыгрывать маловразумительный сюжет в духе «Бэтмена»? Зачем превращать Сент-Экзюпери – человека, органически чуждого пошлости, – в легкомысленного галльского петушка с незамысловатым органчиком в голове? Нет ответа.
Отдельный разговор о рассказе «Анна». Причина, по которой жертва нацизма, автор пронзительного «Дневника» появилась в компании американских фантастов, непостижима. Ну ладно, Дик или Хайнлайн были выставлены на посмешище оттого, что маленький фантаст Ди Филиппо испытывает чувство враждебности к фантастам большим. Но Анна-то Франк чем автору помешала? Тем, что была предельно искренней? (Дневник свой, как известно, она писала для себя, а не для печати.) Тем, что погибла в лагере? Ди Филиппо собственноручно перестраивает ее судьбу: что было бы, окажись Анна в американской безопасности? Ну конечно же, стала бы сниматься в «Волшебнике страны Оз» (для этого автору книги пришлось укокошить не менее реальную Джуди Гарленд), вышла бы замуж за безногого неудачника Микки Руни (на самом деле – абсолютно здорового удачника), пристрастилась бы к кокаину и принялась бы заполнять страницы своего дневника глупыми жеманностями! Удивительно еще, что на «Потерянных страницах» не явились в таких же неприглядных ролях Януш Корчак (отчего бы его не сделать педофилом?) и Карл Осецкий (отчего бы его не сделать репортером желтой газетенки?).
Есть понятие «нравственный релятивизм». Оно, по большому счету, означает только безнравственность и в полной мере применимо к текстам Пола Ди Филиппо. Если рецензенты этого не поняли – их личная беда. Примечательно, что появление книги, подобной «Потерянным страницам», давно предсказал Станислав Лем в своей «Абсолютной пустоте» (новелла «Сделай книгу сам»). «Итак, современной порнографии уже мало, пришла пора втоптать в грязь великое наследие, которое всегда не только чуралось пошлости, но и ей открыто противостояло…» – филиппика против вымышленного создателя «литературного конструктора» вполне применима и к Ди Филиппо. А инструкция к этому «конструктору» («Тебе дается божественная власть над людскими судьбами…») вполне вписывается в издательскую аннотацию к «Потерянным страницам». В той же новелле Лема говорится и о том, почему подобные «конструкторы» никогда не станут настоящими бестселлерами: к счастью, массовый читатель вполне невежествен и не оценит изысканности кощунства. Наш читатель ан-масс об Экзюпери что-то еще слышал, но уже ничего не знает ни про Анну Франк, ни про Джуди Гарленд, так что переставляй их местами или нет – эффект будет нулевой. Русское издание книги Ди Филиппо вышло тиражом пять тысяч экземпляров, и я надеюсь, что четыре из них остались нераспроданными и ушли в макулатуру – где им и место.
Похитители тел
Роман американского фантаста Джека Финнея «The Body Snatchers» впервые опубликован в 1954 году. Тема – тихое вторжение инопланетных пришельцев (см. Война миров), которые тайно подменяют людей их подобиями внеземной природы. Финней не был первооткрывателем темы: и до него, и после него фантасты писали о чем-то подобном. Еще в 1951 году Роберт Хайнлайн выпустил роман «Кукловоды» (The Puppet Masters) о борьбе спецслужб с пришельцами, способными поработить разум человека и превратить его в раба. А в 1969 году, например, в альманахе