Мы отплываем довольно далеко. Достигнув невидимой и ничем не примечательной точки, Плавает-Быстро останавливается и говорит:
– А теперь закрой глаза и вытяни руки по швам.
– Это еще зачем? – удивляюсь я.
– Затем, что я буду вращать тебя, пока ты не потеряешь ориентацию, – объясняет он. – Потом я тебя остановлю – но ты глаза не открывай. Когда я дотронусь до твоей головы, ты сама начнешь медленно вращаться и почувствуешь, что одно из направлений ощущается иначе, чем все остальные. Это и будет север.
– Что, правда? – переспрашиваю я и не могу отделаться от ощущения, что он меня разыгрывает.
– Давай, – требует он. – Руки по швам, глаза закрыты.
Я со вздохом вытягиваю руки вдоль тела, вытягиваюсь сама – я кажусь себе копьем – и закрываю глаза. Тут же я чувствую, как руки Плавает-Быстро хватают меня и кружат в разные стороны, пока я наконец и правда не забываю, где был зад, а где перед.
Он останавливает меня, ставит на ноги и дотрагивается до макушки, как и обещал. Ну хорошо. Я поиграю в эту игру. Я начинаю поворачиваться направо крошечными движениями. И, конечно же, не чувствую никакой разницы.
То есть …
Да. Всё-таки да!
Я замираю и поворачиваюсь немного назад, налево. Интересно, я это выдумываю или я и правда что-то чувствую? Что-то едва уловимое… Что-то похожее ощущаешь, когда проводишь пальцем по зеркально гладкой стене и внезапно натыкаешься на место, где в краске засох волос.
Я останавливаюсь, показываю рукой в этом направлении, открываю глаза и второй рукой спрашиваю:
– Там?
Плавает-Быстро просто кивает, словно в этом нет ничего удивительного.
– Правда? – переспрашиваю я. – Это и правда север?
– Ну я же тебе сказал, – говорит Плавает-Быстро. – Ты просто знаешь, где он, и все.
Я потрясена.
– Людям воздуха, чтобы узнать, где север, нужен компас, – говорю я. И тут же поясняю, потому что жест «компас» ему ничего не говорит: – Это такое устройство, оно всегда показывает на север.
Он удивленно поднимает брови.
– Странно. Великий Отец учит нас, что эта способность есть у всех людей. Даже у вдыхателей воздуха.
– Нет, – возражаю я.
– Может, они просто забыли про нее, – предполагает Плавает-Быстро. – Как бы то ни было, у тебя она есть. Тебе только нужно немножко поупражняться.
Этой ночью мне всё же удается заснуть, лежа между двумя разведчиками. Они оба повернулись ко мне спиной, копья наготове. Я, правда, еще довольно долго размышляю о своей новой (или старой?) способности. Как же ее назвать? Магнетическое чутье? Надо будет поручить Пигриту разузнать, действительно ли у человека есть или хотя бы был когда-то такой орган чувств. На этой мысли я засыпаю.
На следующее утро Шрам-на-Подбородке будит нас, едва во тьме начинают проступать первые очертания окрестностей, и поторапливает в путь. Мы не рассиживаемся, быстро собираем вещи и выплываем.
Сегодня мои спутники не играют в игры, не устраивают гонок и не забывают обо мне. Я четко ощущаю: причиной тому бездна, эта темная пропасть под нами. Шрам-на-Подбородке и Плавает-Быстро не сговариваясь поставили меня в середину, сами держатся по бокам, так мы и пересекаем пропасть, плывя рядом, равномерными гребками.
Темнота под нами и у меня вызывает что-то похожее на уважение или благоговейный страх. Мне кажется, что я чувствую, как далеко вниз она уходит, – кто знает, может я и это могу? Если есть магнетическое чутье, то почему бы не быть и чутью, которое определяет массу давящей на тело воды?
Как бы то ни было, глубина словно притягивает к себе. Одна мысль о том, что мы сейчас плывем над дном на такой же высоте, как летящий по небу самолет – над землей, так высоко, что, если выпустить из груди весь воздух, будешь погружаться все глубже и глубже, заставляет мурашки бегать по спине.
И дело тут не только в разыгравшемся воображении – вода стала прохладнее. Не настолько холодной, чтобы это было неприятно, скорее наоборот: в прохладной воде плыть легче и можно не беспокоиться, что вспотеешь. Но температура воды и правда опустилась на пару градусов.
Так мы плывем и плывем, время от времени залезаем в сумки за кусочком провианта и плывем дальше, пережевывая пищу.
Вдруг Шрам-на-Подбородке поднимает руку в предостерегающем жесте и замирает.
– В чем дело? – спрашивает Плавает-Быстро.
Разведчица втягивает воду расширенными ноздрями и делает жующее движение нижней челюстью.
– Нам надо проскочить, – объясняет она и оглядывается по сторонам.
– Проскочить? – повторяет Плавает-Быстро. Ему приходится повторить несколько раз, прежде чем она снова оглядывается на него. – Что там такое, что нам нужно проскочить?
– Вулкан, – коротко отвечает Шрам-на-Подбородке и начинает двигаться, сильно отклоняясь от того направления, в котором мы плыли раньше.
Может, она и не тот человек, с кем хотелось бы дружить, но ходить с ней в разведку точно стоит: проходит совсем немного времени, и я тоже ощущаю что-то неприятное – запах серы, тухлых яиц, резкий металлический привкус. Похоже, под нами и правда прячется подводный вулкан, изрыгающий ядовитые пары, которые поднимаются наверх.
– Скорее! – подгоняет Шрам-на-Подбородке. Она хватает меня за правую руку ниже плеча, делает знак Плавает-Быстро, чтобы он так же подхватил меня слева, и вдвоем они со страшной скоростью увлекают меня вперед.
Очень вовремя. Уже в следующую секунду я вижу, как из глубины поднимается что-то невообразимое, жуткая тень, угрожающе клубящийся и мерцающий пузырь размером с городской район. Пузырь, который приближается с завораживающей скоростью и при этом неумолимо растет. И вот он настигает нас, тянется к нам, обжигает ноги, пытается схватить нас и погрузить в свои ядовитые, зловонные пары. И только благодаря тому, что Шрам-на-Подбородке и Плавает-Быстро гребут изо всех сил, нам удается вырваться, кашляя, задыхаясь, ощущая, как по телу разливается отвратительный зуд.
– Едва успели, – говорит Плавает-Быстро, когда мы оказываемся в безопасности, и с уважением кивает Серой Всаднице. – Хорошо, что ты вовремя забила тревогу.
По лицу Шрам-на-Подбородке пробегает что-то похожее на тень улыбки.
– Мне это место еще в прошлый раз показалось подозрительным, – объясняет она.
– Тепло, – кивает Плавает-Быстро.
– Именно, – соглашается она. – Он не так часто извергается, но он почти всегда горячий. И сразу чувствуется, что это не какое-нибудь новое течение, а что-то снизу.
Я растерянно перевожу взгляд с одного на другого, толком не понимая, о чем они говорят. Из школьных уроков я знаю, что на морском дне много вулканов и все они очень разные. Некоторые постоянно изрыгают горячую воду, полную солей серы. «Черные курильщики» – так их окрестили – ядовиты как для людей, так и для большинства животных, но являются средой обитания для множества видов, приспособившихся к ядам. Другие вулканы мирно булькают себе до тех пор, пока в них не поднимется давление, и тогда случается взрыв: извержения вроде того, которое мы наблюдали только что, поглощают целые корабли.
Меня охватывает запоздалый ужас.
– Спасибо, – сигнализирую я Шрам-на-Подбородке и в этот миг очень радуюсь тому, что мы общаемся на языке жестов. Слова, произнесенные вслух, сейчас едва ли могли бы передать, что у меня на сердце.
Мы плывем все дальше, и дальше, и дальше, до тех пор, пока глубоководная впадина наконец не оказывается позади и под нами снова не проступает морское дно. Здесь оно глубже, чем на той стороне, так глубоко, что цветов уже не различить, только черный и белый, и это несмотря на то, что день еще в разгаре.
Мы пока никуда не торопимся. Для этого нет причин. Если не считать бегства от вулкана, мы весь день плывем в таком темпе, с которым я справляюсь довольно неплохо, а разведчики и вовсе почти не напрягаются: Плавает-Быстро гребет одними ногами и при этом плывет с той же скоростью, что и я. Когда он так делает, я предпочитаю на него не смотреть.
Наконец наступает вечер, пора искать место для ночевки. Мы добрались до местности, изрезанной трещинами и пещерами. Я наблюдаю, как Плавает-Быстро переплывает от одной темной впадины к другой, засовывает голову в каждую из них и издает странные щелкающие звуки.
Наконец я дотрагиваюсь до его плеча, чтобы обратить на себя внимание, и спрашиваю:
– Что ты там делаешь?
– Ищу пещеру, не слишком большую и не слишком маленькую, – отвечает он.
– Нет, я имею в виду звук.
Он повторяет его у меня на глазах: звонкий щелчок языком.
– Попробуй сама, – говорит он.
Еще один урок подводной жизни. Я пытаюсь подражать своему спутнику, засовываю голову в пещеру и щелкаю. И действительно – я слышу, нет, я чувствую эхо, которое возвращается ко мне со всех сторон и загадочным образом складывается в картину. Я почти вижу очертания окружающих меня каменных стен. Своего рода эхолот, который показывает мне… ну, скажем так, он дает мне понять, что за этой дырой находится огромная неуютная пещера, в которой обитает море всякой живности.
Плавает-Быстро находит пещеру, которая подходит нам идеально. К тому же тут нет никого, чье соседство было бы нежелательным для нас, это он проверяет отдельно. Его явно переполняет гордость, что он нашел пещеру первым. В тот самый момент, когда он хвастается этим перед Шрам-на-Подбородке, мимо проплывает здоровая рыбина, и разведчица тут же бросается за ней вдогонку.
Плавает-Быстро скептически машет рукой.
– Ей ни за что ее не поймать, – считает он.
Но не проходит и десяти минут, как Шрам-на-Подбородке возвращается с рыбой на поясе.
– Ну что, кто проголодался? – спрашивает она, с улыбкой победительницы, и я замечаю, что Плавает-Быстро сильно впечатлен, но старается не подать виду.