Шесть-Пальцев отталкивается от дна и взмывает к киту. Он хватается за упряжь и восстанавливает контакт с животным всё тем же загадочным способом – положив руку возле его глаза. Он замирает на пару мгновений, а потом машет мне, я следую за ним, устраиваюсь на спине кита, торопливо накидываю петлю, и вот мы уже с невероятной скоростью несемся на юг, как можно дальше от этого ужасного места.
Должно быть, проходит несколько часов, прежде чем кит снова замедляется. Всё это время мы провели болтаясь на его спине, течением нас бросало из стороны в сторону, поговорить у нас не вышло бы при всём желании. Я сажусь и выпрямляю спину, я почти уверена, что мое тело покрыто синяками, но не нахожу ни одного. Зато нахожу царапины, порезы и ссадины, которые всё еще пульсируют болью.
– Маленькое-Пятнышко проголодался, – объясняет мне Шесть-Пальцев. – Надо отпустить его поесть.
Мы снимаем с себя петли, и кит снова уплывает от нас. Я не могу избавиться от страха, что однажды он уплывет и не вернется. Мне вспоминаются моменты, где-то раз в час, когда Маленькое-Пятнышко выныривал на поверхность, чтобы набрать воздуха. Вот так вот внезапно вынырнуть из глубин океана словно было напоминанием о том, что существует и другой мир, над водой, – а я об этом почти забыла. Меня потрясает, что киты живут под водой, хотя, в отличие от меня, не могут ею дышать. Похоже, что четкого разделения: вот морские существа, а вот воздушные – как проповедует Высокий-Лоб, на самом деле не существует. В эту схему не вписываются даже его главные союзники.
– Что мы теперь будем делать? – спрашиваю я Шесть-Пальцев.
Он пожимает плечами.
– Нужно найти себе новое племя. – Он говорит об этом мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся. Ну, в его глазах это и правда так – для субмаринов естественно, что выжить можно, только будучи частью племени.
Ну а я, если что, всегда могу сбежать на сушу, вернуться в мир людей воздуха. И я ненавижу себя за эту мысль.
– А Высокий-Лоб действительно убил бы тебя? – спрашиваю я. – Родной отец?
Шесть-Пальцев смотрит в сторону.
– На самом деле он мне не отец. Он усыновил меня, когда взял в жены мою мать.
Вот это новости.
– А твоя мама..? – Я не заметила никакой женщины рядом с королем и не видела никого, кто был бы похож на мать Шесть-Пальцев. После всего, что я видела, я уже воображаю, что произошло нечто ужасное.
– Мать ушла от него пару лет назад, последовала за мужчиной из другого племени. – Он пожимает плечами. – Я был уже слишком большим, мне не нужно было уходить вместе с ней. Да я и не хотел, я хотел остаться с китами.
– И твой… и Высокий-Лоб это просто так принял? – удивляюсь я. – Ну, в смысле, я не знаю, что за отношения были у него с твоей мамой, но некоторые мужчины ужасно бесятся, когда женщины уходят от них.
Шесть-Пальцев кивает.
– Ну да, так и было. Он бушевал несколько дней.
– И ему не пришло в голову удержать твою мать силой? Тоже привязать ее к столбу?
– Может, такая мысль его и посещала, – признаётся Шесть-Пальцев, – но она же не сделала ничего, в чем он мог бы ее упрекнуть. И потом, есть правило, которое гласит, что каждый может уйти, если захочет, – нам оставили его Великие Родители. Высокий-Лоб никогда бы не пошел против их завета.
– А ты? – спрашиваю я. – Почему он не отверг тебя? Почему ты остался принцем, ведь ты сын женщины, которая бросила короля?
Шесть-Пальцев смотрит на меня испытующе, его руки складываются в замок, вид у него такой, словно он собирается сказать мне что-то, о чем особенно тяжело говорить.
– Ты не понимаешь, как всё устроено у него в голове, – наконец объясняет мне он. – Он усыновил меня и сделал меня принцем, потому что дал обещание. Высокий-Лоб всегда держит свои обещания, любой ценой. Его слово для него свято. В его глазах нет более ужасного преступления, чем нарушить слово, за это полагается смерть.
Я вспоминаю, что Высокий-Лоб поклялся изгнать вдыхателей воздуха из океана. Значит, его уже не убедить отказаться от этой цели, даже если это выльется в настоящую войну. Войну, в которой он не может победить. И от которой пострадают все субмарины. В том числе и те, которых я знаю и люблю. Которые стали моими друзьями. Например, Всегда-Смеется. У меня становится тяжело на сердце.
– Как жаль, что с Плавает-Быстро я всё испортила. Иначе мы могли бы присоединиться к его племени…
Шесть-Пальцев смотрит на меня с удивлением.
– Плавает-Быстро? С чего ты взяла, что что-то там испортила?
– Ему не понравилось, что я приняла предложение твоего… Высокого-Лба и присоединилась к племени Серых Всадников. – Я оглядываю себя сверху вниз. На мне всё еще надета набедренная повязка, фиолетовая с золотым. – Я думала, он с этим смирится, но он просто уплыл, не сказав ни слова.
Шесть-Пальцев качает головой.
– Он не уплыл.
– Еще как уплыл! Вчера, не знаю, правда, во сколько.
– Нет. Его прогнали стражники моего отца.
– Стражники? Прогнали?
– Да. Я слышал, что он сопротивлялся как мог. Одному из них даже нос сломал.
Мое сердце радостно подпрыгивает. Так, значит, Плавает-Быстро не бросил меня! Это всё меняет.
– Ты уверен, что это правда? – спрашиваю я, я просто не могу не спросить.
Шесть-Пальцев серьезно кивает.
– Потребовалось пятнадцать стражников, чтобы заставить его испугаться и уплыть.
Какое облегчение!
– Тогда давай разыщем его. Его и племя Белый-Глаз. Они наверняка примут меня снова. И тебя тоже. – Я оглядываюсь вокруг, и при виде окружающей нас синей бесконечности мое облегчение резко сменяется унынием. – В смысле, если нам удастся их как-нибудь отыскать.
Понятия не имею, как мы это сделаем. Шесть-Пальцев ничего не отвечает, просто смотрит в пустоту, глубоко погрузившись в свои мысли.
Я едва заметно дотрагиваюсь до него.
– Ты чего?
Он пожимает плечами.
– Не понимаю, чего ты вообще беспокоишься. Ты-то в любой момент можешь вернуться на сушу.
Что это сейчас было? Упрек? Очень похоже, что-то такое мне видится в его жестах.
– Да, – соглашаюсь я. – Могу. Но вдруг я не хочу?
– Но на суше ты понимаешь, как всё устроено, – говорит он. – Ты знаешь, как жить.
– А здесь не знаю? – спрашиваю я и замечаю, как во мне поднимается раздражение.
Он качает головой.
– Нет. Если честно – то, что ты можешь дышать под водой, еще не значит, что ты знаешь, как жить под водой. Ты здесь в гостях, не более того. Ты не знаешь традиций или знаешь их совсем поверхностно, ты ничего не знаешь о Великих Родителях…
– О ваших Великих Родителях я знаю, пожалуй, побольше твоего, – рассерженно возражаю я.
Шесть-Пальцев закатывает глаза.
– Но совсем не то, что важно для нас. Ну да, они были людьми воздуха, и, возможно, ты поэтому знаешь про них что-то, чего не знаем мы, – но это не то, что действительно имеет значение. Ты не можешь понять, как много они значат для нас. Потому что ты не выросла с этим.
Больше всего мне хочется ударить его. За то, что он, пусть и другими словами, повторяет в точности то же самое, что мне всю мою жизнь говорили все, кому не лень. А именно: ты можешь делать всё, что хочешь, ты всё равно не одна из нас и никогда одной из нас не станешь. Как же меня это достало!
Ну и ладно. Нет так нет. Я складываю руки на груди и отворачиваюсь. Он совершенно прав: я могу в любой момент сбежать на сушу и, может быть, именно так и поступлю. Посмотрим, что он тут будет делать со своим дурацким кашалотом и своими Великими Родителями. Мне плевать. Я даже и не вспомню о нем, когда буду снова сидеть в школе в Сихэвэне. Вот правда, ни на секундочку не вспомню!
Я стараюсь не думать о том, что не имею ни малейшего представления, в какую сторону мне нужно будет плыть, чтобы приплыть к берегу. Неожиданно в мое сознание врывается звук, который, должно быть, раздавался уже какое-то время, но был сначала слишком далеким и ненавязчивым, и потому я его не замечала. Это многоголосое гудение и жужжание – мне кажется, что мне уже приходилось слышать что-то похожее. Вот только я не помню, когда и где. По крайней мере, на китов это точно не похоже. Я поворачиваюсь к Шесть-Пальцев.
– Ты тоже это слышишь? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает он. – Это машины вдыхателей воздуха.
Он прав. Это вращаются винты подводных судов. Судов, у которых на борту есть радар, экипаж которых, возможно, уже видят нас на экранах в виде двух маленьких точек.
– Нам нужно нырнуть поглубже и где-нибудь спрятаться, – настаиваю я.
Шесть-Пальцев коротко кивает без возражений. Потом он на месте переворачивается через себя и ныряет в глубину. Я следую за ним так быстро, как только могу. Мы не находим пещеры – это было бы слишком уж хорошо, – но видим пару тесно стоящих скал. Они образуют что-то вроде ниши, в которую мы и забиваемся.
Это узкая ниша, и нам приходится тесно прижиматься друг к другу. Мне не хочется признаваться в этом себе, но я наслаждаюсь тем, что мы лежим обнявшись, кожа к коже, и я всем телом ощущаю тело Шесть-Пальцев. Нам придется пролежать так еще довольно долго, ведь шум подводных лодок всё приближается, становится громче и громче.
Мы замираем и ждем. Моя спина прижата к его груди. Я чувствую, как бьется его сердце. Может быть, он ничего такого не имеет в виду, думаю я. Может быть, он просто беспокоится обо мне и хочет меня защитить. А между тем подводные лодки гремят уже прямо над нами, так громко, что их гул отдает где-то в животе, и вот мы видим их, их пять, они проплывают в какой-то паре сотен метров от нашего укрытия. Не то чтобы я была большой специалисткой, но я бы сказала, что они идут на максимальной скорости. И если я не ошибаюсь, идут прямиком в сторону мертвой зоны. Что, конечно же, не случайно.