– Ты! Ты виноват во всем! Что ты за капитан, если позволил каким-то черным гадам угробить наша славную лодку?! Делай же что-нибудь, ты же первый после богов! Я не хочу подыхать здесь как крыса, утопленная в бочке! Слышишь, ты – делай же что-ниб…
Накамура, брезгливо поморщился, сделал короткое неуловимое движение и легонько толкнул матроса, оборвавшего крик буквально на полуслове, – казалось, тот задохнулся собственным гневом: выпучил глаза, безуспешно попытался вздохнуть и как-то замедленно упал на спину, насколько можно было «упасть», стоя по пояс в воде… Капитан аккуратно вытер длинный, узкий клинок кортика, отбросил окрасившийся алым носовой платок и, не обращаясь ни к кому конкретно, холодно произнес:
– Я не потерплю бабьих истерик на своем судне… Человек должен учиться не только жить достойно, но и умирать… Мы сейчас на небольшой глубине: время отлива и воды над нами не больше десятка метров. Люк заклинило, и просто так его открыть не удастся – это ясно. Выбор у нас невелик: или покорно ждать, когда вода полностью заполнит отсек, или… Есть гранаты – можно попробовать приладить пару штук к люку и взорвать их. Это очень опасно и нет никакой гарантии, что люк откроется, но это – наш единственный шанс! Я, как капитан, принимаю решение… Всем отойти к дальней переборке! Я сам установлю гранаты, потом их взорву. Советую во время взрыва пошире открыть рот и покрепче прикрыть ладонями уши, а не то перепонки лопнут…
Накамура деловито и без малейшей суетливости связал обрывком шпагата две гранаты и подсунул их под скобу рукоятки у самого края люка. Затем аккуратненько протянул кончик тонкой бечевки сквозь два блестящих колечка, соединяя их воедино, разогнул усики предохранительной чеки на одной и на второй гранате ровно настолько, чтобы они легко могли выскочить от несильного рывка бечевы и, разматывая свой «удлиненный взрыватель», отошел подальше от люка…
И сам Накамура, и моряки прекрасно понимали, что взрыв двух гранат в наглухо закрытом, ограниченном пространстве полузалитого водой отсека оставляет им не так уж много шансов на выживание – это ведь не чистое поле, где можно вжаться в землю или прикрыться каким-нибудь бугорком. Единственным, что вселяло надежду и немного «успокаивало», было то, что гранаты не были осколочными «оборонительными» с разлетом смертоносных осколков на двести метров – это были «наступательные», убивавшие в радиусе «всего лишь» пятидесяти метров. Капитан обвел долгим взглядом своих подчиненных, затем, не то ободряя их, не то прощаясь, чуть улыбнулся, кивнул и резко рванул бечевку на себя…
22
…Запыленный «виллис» британских колониальных сил, выкрашенный в желто-зеленые маскировочные цвета, бодро катил по извилистой грунтовке, очень мало напоминавшей то, что во всех цивилизованных странах принято называть приличной дорогой – никакого намека на разметку, полное отсутствие указателей, рытвины и тучи мелкой въедливой пыли.
Водитель-индус, смуглый парнишка лет двадцати, сосредоточенно смотрел на дорогу и, как ему казалось, очень лихо крутил баранку, пытаясь «пропускать между колес» или объезжать сторонкой многочисленные выбоины, но получалось у него неважно: джип то и дело основательно встряхивало, и тогда офицер-британец недовольно морщился, а еще двое солдат-индусов, восседавших сзади, взмахивали руками и довольно эмоционально выкрикивали что-то на суахили – и вряд ли это были похвалы шоферу. Водителя, однако, недовольство, ругань и насмешки земляков нисколько не трогали – раз господин офицер молчит, значит все в порядке! Саибу виднее, чем этим немытым крестьянам!
«Эх, видели бы меня сейчас наши старики и девушки из моей деревни! Еще вчера в дырявых штанах я коз матушкиных пас, да ковырялся в деревенской красной пыли, а сегодня я настоящий солдат в настоящей форме! Она почти такая же, как и у господина офицера! Чем не жизнь?! На всем готовом, кормят отлично, да еще и жалованье платят! Вот сколочу деньжат, дослужусь, может быть, даже до капрала, а там и война кончится… Приеду в родную деревню и сразу же посватаюсь… Нет, а еще лучше сразу уехать куда-нибудь в большой город – в Бомбей, например! Там наверняка опытные шоферы будут нужны… Да и девушки в городе небось покраше наших худых копченых чернавок! Вот бы еще и медаль какую-нибудь заслужить…» – какую медаль ему хотелось бы иметь на груди, шофер придумать так и не успел, поскольку резко ударил по педалям сцепления и тормоза и, выпучив черные глаза с синеватыми белками, принялся рассматривать доселе не виданное зрелище: по обочине дороги преспокойненько шел, слегка пошатываясь, настоящий немец в настоящей эсэсовской форме – точно такую же офицеры показывали на картинках во время занятий по военной подготовке. А может быть, это… как его – мираж? Да нет же – до полуденной жары была еще уйма времени, да и какие тут, на побережье, могут быть миражи! Не пустыня ведь, а они, знающие люди говорят, бывают именно там…
Эсэсовец между тем машину с патрулем явно заметил, но не предпринял даже и намека на попытку бежать или как-то сопротивляться. Он просто стоял и, казалось, совершенно равнодушно ждал, пока из джипа выпрыгнут солдаты с винтовками и вместе с офицером подойдут к нему. Офицер с пистолетом в руке подал знак солдатам встать справа и слева и, на всякий случай, держать «черного» под прицелом – мало ли что тот надумает выкинуть? А вдруг немцы выкинули на побережье десант?! Война – дело такое, малопонятное…
– Хальт! Хэндэ хох! – во взгляде офицера, до сих пор тоже видевшего немцев только на фотографиях и картинках, не было ни неприязни, ни особой ненависти, а лишь самое обычное любопытство. Увидев, что эсэсовец безропотно поднял руки, офицер настороженно приблизился и довольно ловко выдернул из кобуры немца парабеллум, с интересом осмотрел трофей и сунул в карман бриджей. – Ты откуда взялся, адольф паршивый? Не понимаешь? Как же это по-немецки… Во ист… Вас… А, черт с тобой, в комендатуре разберутся! Давай, пошел в машину! Ферштеен? Дас ауто… пошел! Лос!
Джип, недовольно проскрежетав шестернями коробки скоростей, дернулся вбок и назад, развернулся и покатил в обратную сторону – видимо, где-то неподалеку был какой-нибудь городок, где находилась комендатура или какая-нибудь воинская часть англичан. Кремер, усаженный на заднее сиденье под присмотр и охрану двух индусов, не спускавших с него полных жаркого любопытства взглядов, сидел абсолютно спокойно, и, казалось, немца совершенно не волновали ни пленение, ни будущие допросы.
– Так ты откуда здесь взялся, а? – офицер развернулся на переднем сиденье и вновь попытался хоть что-то выяснить у пленника. – На десантника ты не похож… Или тебя волшебным ветром прямо из вашего Берлина принесло, а, приятель? Мундир, кресты…
– Господин лейтенант, а мундир-то у него весь мокрый, – несмело произнес один из солдат.
– И что?
– Так ведь дождя-то не было уже сто лет! Да и бывают ли они вообще в этих богом проклятых местах – одни камни, песок да пыль… Я думаю, саиб, этот белый из моря пришел…
– А ведь верно! То-то я смотрю, он трясется весь… – Офицер на секунду задумался, потом достал металлический термос, скрутил стаканчик с горлышка и уже собрался было налить в него горячего кофе, но передумал и достал плоскую фляжку, из которой аккуратно, несмотря на тряску, налил полстаканчика, оценивающе посмотрел на эсэсовца, долил почти до краев и протянул пленнику: – На, бедолага, согрейся… Это вроде вашего шнапса. Шнапс! Битте…
Кремер, вполне справедливо решив, что совсем уж тупым и ничего не понимающим прикидываться не стоит, взял стаканчик, довольно лихо опрокинул, слегка поклонился и сдержанно поблагодарил:
– Gut! Danke schon, Herr Offizier![3]
– Ну вот, другое дело! А то я уж решил, что мы глухонемого в плен взяли, ха-ха! На-ка вот еще кофейку горячего, черт с тобой… Ты откуда? Из моря? Ну, меер, зее – ферштейн?
Штурмбаннфюрер изобразил виноватую улыбку, непонимающе пожал плечами и отрицательно качнул головой.
– Entschuldigen Sie bitte, Herr Offizier – Ich kein fehrstee Sich… Verzeihung, Herr Offizier![4]
– Ладно, «герр оффициер» понимает… Сейчас тебя в комендатуру привезем, там тебя сразу ребятам из разведки отдадут – им все и расскажешь! Не бойся, если и расстреляют, то не сразу… Вот удивятся-то – небось не каждый день в этом чертовом Иране к ним эсэсовцев с крестами привозят, ха-ха-ха!
«Да, он прав – сразу сдадут контрразведке… Хорошо это или плохо? Расстреливать, конечно, не станут, но и торопиться требовать передать меня советской стороне не стоит… Мало ли, что они союзники! Еще неизвестно, чьи секреты для них интереснее – немецкие или русские… Так что раскрываться и кричать, что «я русский разведчик и требую срочно связать меня с советским командованием!» пока не будем… Можно, конечно, выкинуть их из машины – вояки, видно, еще те! – но дальше-то что? До северного Ирана доехать ведь все равно не дадут – перехватят и просто пристрелят… Ладно, господа, приедем в комендатуру вашу – там по обстановке и посмотрим! А английский, как оказывается, я понимаю даже лучше, чем ожидал, – ай, да Сергеевич, вот что значит настоящая школа!.. Как бы оно ни сложилось, а ведь надо что-то придумывать: о разбитой лодке и о свинцовых ящиках нашим надо сообщать! А как?! Ну вот как? М-да, задачка…»
Довести свои размышления до какого-то логического конца Кремеру так и не удалось – как раз в этот момент патрульный джип проезжал мимо каких-то старых развалин не то домов, не то укреплений и именно оттуда-то и ударил по машине хлесткий винтовочный выстрел…
После первого же выстрела водитель, так и не выпустив их крепких смуглых пальцев баранку «виллиса», как-то нелепо выпрямился и тут же упал вперед, утыкаясь лицом в рулевое колесо. Офицер, вместо того чтобы как можно быстрее выпрыгнуть из машины, по-птичьи втянул голову в плечи и, затравленно озираясь, лихорадочно рвал застежку кобуры, пытаясь извлечь пистолет. Пистолет ему достать так и не удалось: из развалин раздалось еще несколько беспорядочных выстрелов, и одна из пуль ударила офицера точно в середину лба – вполне возможно, там, среди руин, кто-то довольно умело управлялся с винтовкой, снаряженной неплохой оптикой. Кремер, не дожидаясь, пока и его достанет одна из неизвестно чьих пуль, кубарем перекатился через колени одного из индусов и, нырнув под защиту колес джипа, вжался в сухую дорожную пыль. Индусы, в отличие от бедолаги-водителя и невезучего саиба-офицера, проявили завидную прыть и выпрыгнули из машины почти мгновенно, так же проворно передернули затворы своих винтовок и наугад открыли стрельбу по развалинам. Но то ли звезды гороскопов расположились в этот день и час явно не в пользу парней из британского патруля, то ли неизвестные нападавшие были гораздо лучшими стрелками, но уже через пять минут скоротечный бой закончился – один из индусов был убит наповал, а второй, по-видимому, тяжело ранен, поскольку даже не кричал и не стонал, а просто время от времени тяжело и судорожно вздыхал…