Он съехал с шоссе. Настала деревенская тишина. Редкие домики торчали справа и слева. Залитые по окна цветущими кустами. А ведь это здесь они гуляли однажды с Долли. Когда она взяла с собой велосипед. И объясняла ему, как ей важна эта возможность. Удрать от него в любой момент. Новая декларация независимости. На ней было белое платье в красный и синий горошек. Его можно было поднять, как флаг. Что они и сделали полчаса спустя.
Роберт уже поджидал его. Стоял, придавив задом багажник автомобиля. Выглядел исхудавшим, настороженным. Рука придерживала зеленую спортивную сумку. С эмблемой, изображавшей ушастого зайца. Пожалуй, маловата для ружья. Но для пистолета в самый раз. Или для мотка веревки. Впрочем, все это устарело. Сегодня нет лучшего способа, чем пластиковый мешочек. Предпочтительно - голубенький. Никаких следов.
Они поздоровались без улыбки. Пошли вдоль берега по траве. Стадо гусей расступилось, прогалдев им вслед много недобрых пожеланий. Солнце заползло в молочную кашку над горами. На него можно было смотреть не мигая.
Знакомый травяной пляж был пуст. Роберт достал из сумки надувной матрасик. Засунул в рот резиновый сосок. Его выпученные глаза вперились в дальний берег. Надсадный сип воздуха легко заглушил плеск волн.
Они уселись рядом. Посидели молча. Каждое движение одного надутые трубки послушно передавали другому. Крошечный ялик вдали поблескивал веслами, продвигался толчками.
- Это про Долли, - сказал наконец Роберт. - Ты, наверное, и сам уже догадался.
- Да, - сознался Кипер.
- Прямо не знаю, с чего начать... Давно не испытывал такой неловкости... Первые знаки появились примерно год назад...
"Два года", - чуть не поправил Кипер.
- ...Задумчивость, игра в молчанку, внезапные отлучки без объяснений такое случалось и раньше. Но тут добавилось что-то другое. Какая-то затаенная улыбка. Которая будто говорила: "Сторожите, сторожите - я все равно убегу". Будто она тихо рыла где-то подземный ход. И все время мысленно им любовалась.
...Первая догадка у мужа, сам понимаешь, - измена. Жена завела роман. Но как-то было непохоже. Потому что ко мне она стала вдруг очень нежна. Я бы даже сказал - яростно нежна. Почти как в первый год, еще до рождения Стеллы. Такие вещи не подделаешь... Ты знаешь, о чем я... Рубашку с меня срывала - только пуговицы разлетались по углам.
- А до потолка не долетали? - не выдержал Кипер.
- Потолок - не знаю... Но по полу стучали, как горох... Зато потом... Потом, когда уже лежали рядом, глядя в темноту, могла вдруг начать какой-нибудь бубнеж... "Не так, не так, не так..." - "Что не так?" - "Не так надо любить!" - "Не так - а как?" - "Господи, да мне-то откуда знать?!" И это уже сердито, с вызовом. "Я только чувствую, что не так... что этого мало..."
...А вскоре начали всплывать эти журнальчики, брошюры... Сначала она их прятала от меня... Потом почти перестала... Это не порнография, нет... Я даже не сразу понял, о чем они. Там вроде всякие истории про то, как мужчины и женщины сходятся и расходятся. И все время мелькает слово "поли". То есть "много". Приставленное ко всяким другим словам. Например, "поливерность". Или "полироман". Или "полисемья". И все так повернуто, что "поли" - это заведомо хорошо. Лучше, чем "моно". Так хорошо, что обязательно стоит попробовать на себе.
Роберт подвинул к себе спортивную сумку. Достал оттуда бумажный пакет с бутылкой.
- Хочешь глоточек? Нет?.. А мне необходимо. Дошел до самого трудного. Как горный перевал. Не знаю, кем Долли была в прошлой жизни. Возможно, самкой тетерева. У них ведь знаешь как? Самцы собираются весной в определенном месте. Называется "ток". Расхаживают там, распускают хвосты, курлычат. А самка ходит между ними и выбирает. Но что-то она там натворила в своем тетеревином варианте. И теперь все ей дается так нелегко. Смотреть порой - сердце болит. Я видел, что месяца два она была сама не своя. Извелась. Пытаюсь расспрашивать, утешать - только мотает головой. Наконец не выдержала. Была ночь, дети спали. Она усадила меня на кровать, села передо мной в кресло. Взяла за руки. И во всем созналась.
- Да, - сказал Кипер. - Да. Такие вещи случаются. Это жизнь...
Солнце вдруг вырвалось из закатного марева и больно кольнуло глаза. Лодка у дальнего берега подняла крылышки весел, застыла.
- Да, - сказал Роберт. - Во всем. Но сначала заявила, что очень, очень меня любит. И то, что она собирается сказать, никак ее любви не вредит. Наоборот - должно помочь. Что она много думала обо всем этом, много читала. Конечно, это считается отклонением от нормы. Но, видимо, так у нее устроены гены. Никто не виноват. Гены - новое имя нашей полной невиноватости. В общем, она поняла. И надеется, что я тоже пойму. Пойму ее правильно. Просто у нее душевный кризис. Ей мало той любви, которая между нами. И ей нужен, нужен...
Роберт откинул голову, громко булькнул пакетом.
- ...ей нужен второй муж.
- Как это? - воскликнул Кипер. - Ты же и есть ее второй муж.
- Во времени - да. Но ей нужен - в пространстве. Второй, кроме меня. Второй - вместе со мною. Она понимает, что это неслыханно. Что о таком не просят. И если я захочу оставить ее, уйти, она вполне это поймет. Но жить дальше под этим грузом - выше ее сил.
- Что значит - "неслыханно"? - забормотал Кипер. - Что значит "под грузом"?.. Такого просто не бывает... Нигде и никогда... Безумие какое-то!.. Несколько жен - это еще куда ни шло. Но несколько мужей? Этого не потерпят даже в штате Юта.
- Я полез потом в книжки. И выяснил, что нет - есть еще народы, у которых это разрешено. Называется "полиандрия". Например, у эскимосов. Там женщина может завести второго мужа. Может даже лечь в постель к просто приезжему - это знак гостеприимства, очень распространенный. Долли жила с первым мужем на Аляске. И однажды ее Дику довелось заночевать у эскимосов из-за бурана. Так хозяин предложил ему свою жену. Дик уверял Долли, что он отказался. Но она говорит, что ничуть не рассердилась бы, если б он воспользовался. Ей уже тогда этот обычай показался трогательным. Такой же у гималайских племен - шерпа, ботия, лепча. Но у этих обычно второй или третий муж - младшие братья первого. К сожалению, у меня нет братьев.
- К сожалению?! А если бы были - ты что?..
- Видишь ли, ведь у нее это не каприз. Она долго боролась с собой. Но говорит, что не только с собой. Она боролась за свою любовь ко мне. Которая ей бесконечно дорога. Но которая умирает. Умирает без свободы. Если мы останемся только двое, повязанные вместе на всю жизнь, - для нее это смерть свободы. А без свободы ее любовь не живет.
Кипер почувствовал, что ладони у него становятся ватными. Приложил их друг к другу, к щекам, погладил. Наверное, так ощущаешь прикосновение протезов.
- У тебя осталось что-нибудь в бутылке?
- Полноi. - Роберт протянул ему пакет. - Сам понимаешь, первым делом я спросил, кого она имеет в виду.
- Ну и?.. - поперхнулся Кипер.
- В том-то и дело, что оказалось - никого. Что это я! - я должен подыскать ей второго мужа. Такого, с которым я мог бы ужиться. А уж она постарается его полюбить. Слыхал ты когда-нибудь про такой заскок?
- Нет. Никогда. Уж не знаю, чтоi твой дюгонь должен был сделать, чтобы ты заслужил такую напасть. Разве что утопил лодку, полную детей.
- В общем, я тогда попросил у нее отсрочки. Обдумать, прийти в себя. Она сказала "конечно, конечно". Такие решения требуют времени. Нужно вслушаться в свои чувства. Понять, что тебе по силам, что нет. У нее ведь самой ушло несколько лет. Прежде чем она убедилась. Убедилась окончательно и необратимо. Что жизнь в моносемье ей не по силам. Что для нее это - смерть любви. А что за жизнь без любви?
...Месяц я ходил сам не свой. Даже в фирме заметили, стали расспрашивать. А что я мог им сказать? Усталость, легкая депрессия... Но сам все думал, и думал, и думал... Остаться вдруг без жены и детей? Для меня это - как казнь. Без всякой вины. А она, Долли, ясно дала понять, что для нее нет другого выхода. Что если все это мне не по силам, она подает на развод. Хотя совсем не хочет. Но суд, конечно, отдаст детей матери. Как всегда. И она отправится искать себе эту треугольную семью. А то и четырехугольную. В этих журнальчиках и брошюрках полно объявлений о всяких поливариантах. Особенно почему-то из Калифорнии. Уедут в Калифорнию, и я их никогда не увижу. Так что я думал, думал, думал и наконец решился. И сказал Долли, что я согласен попробовать. Сказал вчера. А сегодня позвонил тебе.
- Позвонил мне? - повторил Кипер таким громким птичьим дискантом, что гуси подняли шеи от травы и облили его громким презрительным гоготом. - Ты хочешь предложить этот треугольный вариант - мне?
- Нет, конечно. С чего ты взял? Ты-то для него совершенно не подходишь.
- Да? Интересно узнать - почему?
Кипер снова задрал голову и забулькал бутылкой. Роберт поспешно отнял у него пакет и жадно приложился сам.
- Во-первых, мы с тобой такие разные. Во всем, во всем. Ты не веришь в переселение душ. Спортом больше не интересуешься. Слишком много прочел ненужных книг. Во-вторых, у тебя никогда не было детей. Ты не умеешь с ними обращаться. Но главное - вы с Долли совершенно психологически несовместимы.
- Поглядите на этого самозваного психиатра! Выносит диагноз за две секунды.
- Тут нет ничего обидного для тебя. Психологическая несовместимость самая распространенная проблема в семейной жизни. Спроси у своей бывшей жены. Во всяком случае, если у нас дома речь заходит о тебе, Долли не может удержаться от улыбки. Говорит о тебе только с иронией. Мне кажется, она не смогла бы принять тебя всерьез, как полноправного члена семьи.
"Всерьез, невсерьез, - злобно подумал Кипер. - Поглядел бы ты на одну палатку, вон под тем деревом, три месяца назад. Почему-то никто не жаловался на несовместимость".
- ...Я позвонил тебе потому, что у тебя есть связи и знакомства в артистической среде... Актеры, писатели, музыканты, фотографы... Это как раз то, что нужно для Долли. Она ведь в молодости очень увлекалась театром. Принимала участие в школьных спектаклях.