— Никак не могу заставить себя, — плакался Фарроуэй. — Мне ненавистна эта работа — строчить слезливую чепуху для посетителей провинциальных библиотек. Я всегда ненавидел ее, но раньше еще как-то мог с ней примириться. Мне казалось, у меня есть чутье, даже талант. А теперь я потерял веру в себя после того, как встретился с подлинным талантом.
— С подлинным талантом? — переспросил мистер Тодхантер.
— С Джин, — торжественно объявил Фарроуэй. — Она открыла мне новый мир эмоций. До знакомства с ней я вообще не жил. Всю жизнь я был глухим, слепым, немым, зашоренным — назовите это, как хотите. Но теперь, когда я знаю, что такое любовь, я не могу и дальше писать о том, чего не существует.
Испытывая отчасти отвращение и отчасти любопытство к откровениям окончательно расчувствовавшегося Фарроуэя, мистер Тодхантер полил масла в огонь репликой:
— А я никогда не был влюблен.
— Вам повезло, Тодхантер. Да, повезло, старина. Любовь... любовь — это сущий ад. Богом клянусь, лучше бы мне никогда не встречаться с Джин. Но неужели вы никогда не встречали женщину, в которую могли бы влюбиться, дружище? Любовь — ад. Да. Чрезвычайно любопытно. Но страшно, — покончив с откровениями, Фарроуэй нетвердо поднялся на ноги, стер капли пота с белого как мел лица и громогласно спросил: — Где здесь уборная?
Трое официантов и метрдотель собственной персоной поспешно повели его из почти пустого зала. В его отсутствие мистер Тодхантер развлекался, перебирая в памяти и записывая имена, адреса и другие подробности, которые сумел запомнить. Через двенадцать минут Фарроуэй вернулся совершенно трезвым, но пожелал немедленно уйти.
— Кстати, насчет тех майолик, о которых мы говорили... — произнес он, принимая от гардеробщика свою щегольскую серую шляпу, замшевые перчатки и отвратительный, бесформенный, засаленный предмет, который мистер Тодхантер носил на голове и который надменный молодой гардеробщик подал, явно жалея, что начальство не предоставляет ему щипцы специально для таких случаев. — Насчет майолик... вам надо повидаться с Хердером с Виго-стрит. Он лучший специалист по майоликам во всем Лондоне. Он вам все объяснит, его гарантии подлинности незыблемы, а цены вполне разумны. Смотрите, я записал вашу фамилию на моей визитке — вместо рекомендации. Как только он узнает, что вы мой друг, он сделает для вас все.
— Благодарю, — мистер Тодхантер послушно перевел взгляд на визитную карточку. На ней Фарроуэй начертал:
Представляю вам мистера Лоуренса Тодхантера. Будьте любезны оказать ему помощь. Н. Ф.
Мистер Тодхантер сунул визитку в карман.
Все эти дни мистер Тодхантер прекрасно знал, что обманывает самого себя. Он ни в коем случае не собирался вмешиваться в личную жизнь Фарроуэя. До Фарроуэя ему не было ровным счетом никакого дела, как и до его семьи. Однако было забавно воображать предполагаемое вмешательство. Забавно брать на себя роль «бога из машины», во власти которого разрешить все мелочные проблемы смертных самым весомым аргументом — громом и молнией. В данном случае громом и молнией была, разумеется, пуля из револьвера, праздно покоящегося в ящике стола мистера Тодхантера. И кроме того, новая игра отвлекала его от мыслей об аневризме. Поэтому, точно зная, что все это ни к чему не приведет, мистер Тодхантер продолжал расспросы и подвергал скрупулезному анализу положение Фарроуэя, словно и не отвергал идею альтруистического убийства после фиаско с Фишманном. Мистер Тодхантер старательно изучил попавший в его распоряжение список имен и адресов, разъезжая повсюду на такси в угоду аневризме и транжиря деньги с беспечностью, которая год назад повергла бы его в ужас и нанесла ущерб сразу всем артериям организма. Один ленч с Фарроуэем обошелся мистеру Тодхантеру в целых шесть фунтов, причем себе он не отказал в удовольствии полакомиться парой порций копченой лососины.
Мистеру Тодхантеру особенно не терпелось побеседовать с тремя лицами: с двумя дочерьми Фарроуэя и директором театра «Соверен». Взвесив все «за» и «против», мистер Тодхантер пришел к выводу, что самое лучшее — побеседовать с замужней дочерью из Бромли сразу после ленча с Фарроуэем, поскольку известно, что в последующие два дня ее супруг наверняка будет дома. Именно поэтому прямо из ресторана он отправился на вокзал Виктория и сел в поезд до Бромли.
В адресе был указан дом в районе Гроув-парка. На вокзале в Бромли таксист со смесью жалости и презрения, свойственной знатокам, объяснил мистеру Тодхантеру, что ему следовало бы доехать с Черинг-Кросса до Северного вокзала в Бромли, чтобы сэкономить на такси. С другой стороны, рассудил водитель, вряд ли в такое время суток на Северном вокзале в Бромли удалось бы найти такси.
— Ладно, прибавьте газу, — отозвался мистер Тодхантер, прерывая любопытную дискуссию об альтернативах. Он уже успел влезть в машину, согнувшись в три погибели.
— Что? — удивился таксист.
Мистер Тодхантер высунул голову в окно, словно лысая старая птица, выглядывающая из гнезда.
— Я сказал, прибавьте газу.
— Ладно, — покладисто отозвался водитель и нажал педаль.
Супруги Винсент Палмер жили на одной из новых улиц, которые быстро соединяли Бромли с соседями с севера. Такси остановилось у небольшой, стоящей на полуотшибе виллы, с виду построенной лет пять назад. Расплачиваясь с водителем, мистер Тодхантер обратил внимание на аккуратно подстриженную живую изгородь из бирючины вдоль фасада и неопрятные ветки клематиса у крыльца. Решив не учитывать обе детали, мистер Тодхантер не знал, к какому выводу склониться. Однако ему опять повезло: горничная в опрятном черном платье и белом переднике, открывшая дверь, сообщила, что миссис Палмер дома и без доклада провела посетителя в гостиную, где на мягком диване нежилась ее хозяйка. Разбуженная скрипом двери, миссис Палмер вскочила, демонстрируя досаду, смешанную со смущением, — невысокая, миловидная молодая женщина лет двадцати четырех-двадцати пяти, с очаровательно растрепанными темными волосами. Мистеру Тодхантеру удалось так удачно сконфузиться, что хозяйка дома забыла о своем смущении.
— Ох уж эта Элси! — засмеялась она. — Два года назад она поступила ко мне в услужение, не умея ровным счетом ничего, и я до сих пор почти ничему ее не научила. Но кажется, она назвала вашу фамилию... мистер Тодхантер, если не ошибаюсь?
— Да, Тодхантер, — пробормотал гость, багровея похожими на оттопыренные крылышки ушами и уже сожалея о внезапном визите. — Приношу извинения... за вторжение... друг вашего отца... проходил мимо... и вот зашел...
— О, так вы друг отца? Как интересно! Садитесь же, мистер Тодхантер.
Преодолевая стыд, мистер Тодхантер извлек из записной книжки карточку Фарроуэя с его собственноручной припиской и вручил ее Виоле Палмер, судорожно оправляющей прическу.
— А, понимаю. Чем могу помочь, мистер Тодхантер?
Мистер Тодхантер решительно протянул сухонькую ручку за визиткой и убрал ее в записную книжку. Карточка оказалась весьма полезной. Он прокашлялся, поправил очки, положил ладони на костлявые колени и подался вперед, надеясь, что выглядит внушительно.
— Миссис Палмер, я не на шутку беспокоюсь за вашего отца.
— За отца? — Виола Палмер вздрогнула.
— Именно, — кивнул мистер Тодхантер. — Из-за Джин Норвуд!
Девушка ахнула и уставилась на него. Мистер Тодхантер с тревогой следил за ней. Он еще не знал, попал ли в цель или промахнулся, начав с главной темы, без интродукции, но если это позволял себе Бах, почему бы не последовать его примеру?
— Господи, да все мы переживаем за него! — воскликнула девушка. — Это... какой-то кошмар. Эта женщина — сам дьявол!
Мистер Тодхантер удовлетворенно хлопнул себя по костлявым коленям. Цель поражена. Девушка приняла его как давнего друга отца, не стала задавать щекотливых вопросов и скрытничать. Поскольку мистер Тодхантер собирался выяснить, известно ли ей о похождениях собственного супруга, такое стечение обстоятельств показалось ему на редкость удачным.
— Дьявол, — повторил он. — Вот именно. Точнее не скажешь. Самое подходящее сравнение.
— Но все твердят, что она так мила и добра!
— Они с ней не знакомы.
— И вправду...
— Что можно тут предпринять? — выдвинул вопрос мистер Тодхантер.
Девушка пожала плечами.
— Кто знает!... Разумеется, разговаривать с ним бесполезно. У него на все готов ответ, он выглядит таким трогательным и беспомощным... И я уже пыталась, и мама, но похоже, мы только все испортили. Бедная мама! Ей так тяжело!
— Еще бы! — мистер Тодхантер энергично закивал, опомнился и перестал кивать. — Вполне понятно. Она по-прежнему на севере?
— О да. Приезжать сюда ей бесполезно, и она это понимает. И потом, вряд ли у нее есть средства...
— Средства?
— Видите ли, с некоторых пор отец перестал обеспечивать ее, не посылал ей ни гроша. Время от времени я посылаю ей денег, но...
— Боже милостивый, я и не подозревал, что дело обстоит так плачевно! — воскликнул мистер Тодхантер. — Конечно я слышал, что они расстались, — добавил он, почти не солгав, — но понятия не имел, что она осталась без средств к существованию.
— Строго говоря, нет. Просто отец не посылал ей ничего, ни единого фартинга — с тех пор, как они расстались. А когда мама обращается к нему, он сразу начинает плакаться и твердить, что у него нет денег. И все это время он содержит эту женщину, оплачивает квартиру, швыряет десятки фунтов налево и направо! По-моему, — спокойно добавила дочь Фарроуэя, — он спятил.
— В некотором роде — да, — согласился мистер Тодхантер. — С прискорбием вынужден признать, что ваш отец не совсем в здравом уме. Так часто бывает, когда речь идет о страстной влюбленности, — туманно добавил он.
— Значит, с ними обоими ничего уже не поделаешь, — отозвалась девушка.
В ее голосе прозвучала такая горечь, что мистер Тодхантер невольно уставился на нее.