— Наверное, у вас в больнице идут всякие разговоры?
— Ну, вы же знаете, как это бывает, — ответил Терри.
— А что говорят?
— Откровенно говоря, у меня не было времени слушать — мне хватает своей работы. Мы с Мэри разошлись, и думаю, что навсегда.
— Мне очень жаль это слышать, — сказала Анджела.
— Да нет, ничуть вам не жаль. Так или иначе, я хотел бы оставаться здесь, с вами, раз уж Стефан не сможет приехать.
— Ну, ты же знаешь, что мы будем очень рады, — сказала Анджела.
— А что произошло у вас с Мэри? — спросил Адам.
— Да ничего особенного, — солгал Терри. — Мы просто поняли, что друг без друга чувствуем себя куда свободнее.
Ему не хотелось лишний раз их расстраивать, и он не стал говорить, что Мэри высказала кое-какие сомнения насчет доктора Кельно, и он ушел, хлопнув дверью.
В квартиру позвонили. Они слышали, как миссис Коркори, их экономка, разговаривает с кем-то в прихожей.
— Я прошу прощения, — сказала миссис Коркори, войдя в комнату, — но там мистер Лоури и миссис Мейрик, они говорят, что пришли по очень важному делу.
— Они больны?
— Нет, сэр.
— Хорошо, пригласите их в гостиную.
Лоури, коренастый булочник, и миссис Мейрик, домохозяйка, жена портового грузчика, неуверенно встали, когда Адам и Анджела вошли в гостиную.
— Добрый вечер, доктор, — сказал мистер Лоури. — Надеюсь, вы простите, что мы вам помешали. Доктор Кельно, мы тут между собой кое о чем переговорили.
— То есть ваши больные, — вставила миссис Мейрик.
— Ну, в общем, мы хотим, чтобы вы знали — мы с вами на миллион процентов.
— Это мне очень приятно.
— Нас возмущает, да, возмущает то вранье про вас, которое они там городят, — продолжал мистер Лоури, — и мы считаем, что все это заговор проклятых… простите, доктор, — в общем, заговор коммунистов.
— Во всяком случае, доктор, — добавила миссис Мейрик, — мы написали вам вот это письмо, что мы с вами и вас поддерживаем, обошли всех и собрали подписи. Даже у детишек. Вот, сэр.
Адам взял письмо и еще раз поблагодарил их. После того как они ушли, он развернул письмо и прочитал: «Мы, нижеподписавшиеся, выражаем свое глубокое уважение к сэру Адаму Кельно, которого гнусно оклеветали. Он всегда проявлял большую заботу о нас и никогда не отказывался принять больного. Этот документ — всего лишь слабое выражение нашей любви к нему». И дальше следовали три страницы подписей — многие из них были едва разборчивы, некоторые сделаны печатными буквами, а часть явно принадлежала детям.
— Как мило с их стороны, — сказала Анджела. — Ты рад?
— Да, — сказал Адам и еще раз пробежал глазами подписи. Имен многих его пациентов среди них не оказалось, И ни одной подписи пациента-еврея там не было.
24
Возбужденный гул прокатился по залу, когда на свидетельскую трибуну был вызван профессор Оливер Лайтхол. Все взгляды устремились на человека, которого многие считали самым выдающимся гинекологом Англии. Дорогой костюм сидел на нем с точно рассчитанной небрежностью. Твердое решение выступить на суде было принято профессором наперекор немалому давлению со стороны некоторых его коллег.
— Этот свидетель будет давать показания, конечно, по-английски, — сказал Том Баннистер. — Скажите нам, пожалуйста, ваше имя и адрес.
— Оливер Ли Лайтхол. Я живу и принимаю больных по адресу — Лондон, Кавендиш-сквер, дом два.
— Вы доктор медицины, профессор Королевского колледжа хирургов и Королевского колледжа акушерства и гинекологии, Лондонского, Кембриджского и Уэльского университетов и два десятилетия возглавляли отделение акушерства в больнице Университетского колледжа?
— Все правильно.
— Сколько лет вы практикуете в этой области?
— Больше сорока.
— Профессор Лайтхол, есть какое-нибудь медицинское обоснование хирургического удаления яичника после его облучения рентгеном?
— Ни малейшего.
— Но разве облученный яичник или семенник не отмирает?
— В смысле его физиологической функции — да. Например, яичник больше не способен вырабатывать яйцеклетки, а семенник — сперму.
— Но ведь это происходит и у женщин, достигших определенного возраста, и нередко у мужчин после некоторых заболеваний?
— Да, яичник перестает функционировать после менопаузы, а семенник в результате некоторых болезней теряет способность вырабатывать сперму.
— Но вы же не вырезаете яичники женщинам только потому, что у них наступил климакс?
— Конечно, нет.
«Вот наглый мерзавец, — подумал Адам Кельно. — Наглый английский мерзавец с шикарной собственной клиникой на Кавендиш-сквер».
О’Коннер передал Кейди и Шоукроссу записку: «Теперь ждите, когда ударит гром».
— Существовали ли в сорок третьем году две школы, которые придерживались разных мнений о необходимости удаления яичника, переставшего функционировать?
— Была только одна школа.
— Ведь рентгеновские лучи используются даже для лечения рака?
— При некоторых видах рака рентгенотерапия дает неплохой эффект.
— В больших дозах?
— Да.
— И это относится к пораженному раком семеннику?
— Да, в таких случаях применяется рентгенотерапия.
— Профессор Лайтхол, здесь говорилось, что в сорок третьем году считалось возможным возникновение рака после облучения семенников и яичников. Что вы об этом думаете?
— Это абсолютная чушь, бред, достойный туземного знахаря.
Адам Кельно поежился: Оливер Лайтхол приравнял его к тем колдунам-туземцам, с которыми он боролся в Сараваке. При всем британском самообладании Лайтхола было очевидно, что он глубоко возмущен и не намерен стесняться в выборе слов.
— Далее. Если кто-то проводит эксперимент с целью выяснить, сохранил ли семенник свою потенцию, можно ли для этого использовать семенник, удаленный неквалифицированно?
— Если ткани семенника предполагается исследовать в лаборатории, то необходимо, чтобы его удалял квалифицированный хирург.
— Так что если врач угрожает, что это будет делать неквалифицированный санитар-эсэсовец, то он просто блефует, потому что таким путем он не достигнет своей цели?
— Есть вещи настолько очевидные, что тут не о чем спорить. Я читал показания — Фосс вовсе не собирался поручать эти операции санитарам-эсэсовцам.
Хайсмит начал было подниматься с места, но передумал и снова сел.
— Вы обследовали четырех женщин, которые давали показания по этому делу?
— Да.
Кровь отлила от лица Адама Кельно. Хайсмит снова пристально посмотрел на него, изо всех сил стараясь сохранить внешнее спокойствие.
— Если эти женщины были подвергнуты облучению в течение пяти — десяти минут, может ли хирург увидеть следы этого облучения — ожоги, может быть, волдыри, инфицированные ткани?
— Некоторые из этих ожогов видны и сейчас, — ответил Лайтхол.
— А через двадцать четыре часа после облучения?
— У тех женщин, которых я обследовал, поражения кожного покрова останутся на всю жизнь.
— Хорошо, далее. Если хирург видит ожоги вскоре после облучения, должен ли он прийти к выводу, что необходимо удалить яичник?
— Я бы сказал, что совсем наоборот. Это было бы связано с большим риском.
— Далее. Профессор Лайтхол, когда в Англии производят удаление яичника при спинномозговом обезболивании, рекомендуется ли привязывать пациентку к операционному столу?
— Это в высшей степени необычно. Ну, пожалуй, можно зафиксировать только руки.
Адам почувствовал, что у него вот-вот разорвется сердце. Острая боль пронзила его грудь. Он нащупал в кармане таблетку и проглотил ее, постаравшись сделать это как можно незаметнее.
— Значит, это не является обычной практикой?
— Нет. Пациентка утрачивает возможность двигаться в результате инъекции.
— Расскажите нам, какие хирургические процедуры проводятся после удаления яичника.
Лайтхол попросил принести пластиковый макет в натуральную величину и поставил его на край трибуны лицом к присяжным. Откинув падавшие на глаза волосы, он заговорил, назидательно указывая пальцем:
— Вот это матка. Эти желтые образования размером с грецкий орех по обе стороны матки, позади нее, — яичники. Хирург должен сделать глубокий разрез до самой ножки в том месте, где артерия, идущая от яичника, впадает в главную артерию. Потом он пережимает и перевязывает ножку, чтобы не было кровотечения из главной артерии.
Он отхлебнул воды из стакана. Судья предложил ему сесть, но он ответил, что привык читать лекции стоя.
— Следующая процедура называется перитонизацией. Там есть такая очень тонкая перепонка, которая покрывает изнутри брюшную полость, — она называется брюшина, перитонеум. Мы поднимаем эту пленку и прикрываем ею культю. Другими словами, свежую культю закрывают перитонеумом, чтобы предотвратить образование спаек и обеспечить нормальное образование тромба в пересеченной яичниковой артерии.
Баннистер посмотрел на присяжных, слушавших с огромным вниманием, и сделал паузу, чтобы они лучше усвоили сказанное.
— Значит, это исключительно важный этап? Жизненно необходимо прикрыть свежую культю лоскутом перитонеума?
— Да, это обязательно.
— А что случится, если этого не сделать?
— Тогда свежая культя останется свободной. Тромб, образующийся в артерии, легко инфицируется, и часто возникают спайки с кишечником. Если культя недостаточно герметично перекрыта, начинается кровотечение. Кроме того, через семь — десять дней возможны вторичные кровотечения.
Он сделал знак помощнику, который убрал макет.
— Вы знакомы с показаниями доктора Кельно?
— Я прочитал их весьма тщательно.
— Когда я спросил его, полагается ли закрывать культю лоскутом перитонеума, как вы только что рассказали, он ответил, что никакого перитонеума там нет.
— Ну, не знаю, где его учили хирургии. Я занимаюсь гинекологией больше сорока лет и удалял яичники больше тысячи раз, но ни разу не видел, чтобы там не оказалось перитонеума.
— Так значит, он там есть?